Жёлтые короли - Лобас Владимир. Страница 49

Всего лишь три с половиной месяца назад сел я за баранку, а знал уже о такси — о-го-го — сколько!

Гоняют по Нью-Йорку полчища разномастных кэбов: синих и красных, зеленых и коричневых — каких только нет! Захотелось тебе зарабатывать ремеслом балагулы, заставила жизнь — намалюй на куске картона фломастером: «ТАКСИ», выставь это художество на ветровое стекло своего драндулета, и езжай себе с Богом. Сколько долларов удастся наскрести — все твои! Ты уже «таксист»!

А почему — в кавычках? Почему — «наскрести»?

Да потому, что человек, которому понадобился кэб, увидев разом несколько: и белый, и голубой, и черный — ни в один из них не сядет. Как правило, и житель Нью-Йорка, и заезжий бизнесмен, и турист из дальних стран будут стоять и дожидаться желтого кэба. Потому что желтый кэб — это, прежде всего, безопасность; и приезжих еще в самолете предупреждают попутчики: только в желтом кэбе — проверенный водитель…

Мои права с фотографией, выставленные на передней панели, есть гарантия того исключительно важного для пассажиров факта, что в свое время с меня были сняты отпечатки пальцев, и власти города Нью-Йорк путем тщательной полицейской проверки удостоверились, что я — не преступник, что мое дотаксистское прошлое не связано ни с убийствами, ни со взломами, ни с изнасилованиями. Правда, мне и по сей день ни разу не довелось ни прочесть, ни услышать, что какой угодно таксист: хоть проверенный, хоть непроверенный, совершил нападение на пассажира (обратное-то каждый день случается), но такое уж укоренилось в умах публики мнение, что от нью-йоркского кэбби всего ожидать можно, и не мне с этим предрассудком бороться.

Сколько в Нью-Йорке самозванных (их еще называют «джипси», т.е. «цыганскими») кэбов — установить невозможно. Газеты пишут, что их 50 тысяч, городские власти предполагают — 70 тысяч; точная же цифра никому не известна. Но таких, как у меня, желтых таксомоторов — 11787. Ни одним больше, ни одним меньше.

Только нам, водителям желтых кэбов, разрешено подбирать пассажиров на улицах*. Наши же конкуренты всех мастей имеют право лишь на того клиента, который вызвал машину по телефону. Мы — «желтые короли» Нью-Йорка, наши привилегии охраняет закон! Потому на капоте желтого кэба непременно должна красоваться особая «бляшка» — один из 11787 медальонов, а понятней будет, если сказать — лицензий на извоз, которые некогда, в 1937 году, мэр Нью-Йорка Фрэнк Ла-Гвардия распродал по блатной цене: водителям-одиночкам по сто долларов, а гаражам — по десятке за штучку. Да, да: официально гаражи платили по десять монет за медальон… И хотя подозрительная эта распродажа происходила совсем в иную эпоху, сорок лет назад, — ни мне, ни моим пассажирам недоступно осознать, что сегодня этот кусок жести размером с крышку консервной банки стоит столько же, сколько стоит уютный, утопающий в зелени садика особняк на Брайтоне**.

Особенно трудно мне понять, что в целое состояние оценивается укрепленная на капоте моего чекера бляшка сама по себе — без машины! Что под эту жестянку банк доверит многотысячную ссуду. Что эту чепуховскую цацку можно сдавать в аренду, ничего не делать и получать деньги… Впрочем, это я сейчас ради красного словца куражусь: «жестянка», «бляшка», а вообще-то о медальоне никакой таксист так не скажет. В устах любого кэбби это слово всегда звучит веско, как «залог», «недвижимость», «заем» — по какому поводу и с какой интонацией ни было бы оно произнесено. С завистью: «Видишь того грека? У него уже три медальона!». С болью: «Я мог купить медальон за десять тысяч. В свое время…» Безвозвратны сказочные те времена, собаке под хвост пошла вся твоя таксистская жизнь. Теперь медальон и за тридцать тысяч не купишь…