Мужество в наследство - Абрамов Александр Семенович. Страница 6

А капитан Мажаев между тем из последних сил отбивался от фашистских истребителей. Еще минута — и они растерзают израненную «чайку». И в этот критический момент у лейтенанта Рябцева молниеносно созрело решение: «Таран!»

Сделав крутой разворот, он устремился к заходившему в хвост командирской машины «мессершмитту». Немец, видимо, понял замысел советского летчика. Два самолета на бешеных скоростях неслись навстречу друг другу. Через две-три секунды неизбежно столкновение. Тут у немца сдали нервы. Накренив машину, он попытался ускользнуть в сторону. Но было поздно! Оба истребителя, фашистский и наш, охваченные пламенем, понеслись вниз. В воздухе вспыхнуло белое пятнышко — парашют. Это выпрыгнул из горящего самолета раненный в ногу советский летчик. Гитлеровец разбился вместе с машиной…

Имя Петра Сергеевича Рябцева стало известно всей стране благодаря неутомимым поискам писателя, лауреата Ленинской премии Сергея Смирнова. Работая над книгой о защитниках Брестской крепости, он встречался с оставшимися в живых участниками этой героической обороны. Они-то и рассказали о воздушной схватке над Брестом. Писатель разыскал в архивах боевые донесения 123-го истребительного авиационного полка, где скупыми, лаконичными словами был описан воздушный таран Петра Рябцева. Не один десяток боевых вылетов совершил отважный летчик после памятной схватки 22 июня. Его последняя встреча с врагом произошла 31 июля 1942 года. Петр Рябцев пал смертью героя.

Долгое время считалось, что первые воздушные тараны в Великой Отечественной войне применили 27 и 29 июня 1941 года летчики П. Т. Харитонов, С. И. Здоровцев и М. П. Жуков. Эти три ленинградца и стали первыми Героями Советского Союза Великой Отечественной. И вдруг оказалось, что подобный подвиг совершил Петр Рябцев спустя всего несколько часов после гитлеровского вторжения. Значит, воскрешена еще одна страница героической летописи той суровой поры…

Когда Сергей Смирнов выступил в «Комсомольской правде» и по радио с рассказом о первом воздушном таране Великой Отечественной, он был буквально засыпан читательскими письмами. И тут обнаружилось, что писатель ошибался: подвиг Петра Сергеевича Рябцева тоже не был первым. Боевая история советской авиации оказалась куда более удивительной и славной, чем вначале предполагал неутомимый исследователь. 22 июня 1941 года еще трое крылатых воинов таранили машины врага: Дмитрий Кокорев, Иван Иванов и Леонид Бутелин.

…4 часа 15 минут 22 июня 1941 года. Сто двадцать немецких бомбардировщиков под прикрытием шестидесяти «мессершмиттов» лавиной обрушились на приграничный район и аэродром 124-го истребительного авиационного полка.

В это время из воздушной разведки возвращался МиГ-3, пилотируемый младшим лейтенантом Дмитрием Кокоревым. Летчик еще издали заметил над аэродромом столбы огня. И вдруг справа по курсу увидел фашистский «Дорнье». Тот, по-видимому, производил фотосъемку.

Мгновенно оценив обстановку, Кокорев направил машину прямо на врага. Неприятельский пилот сразу же увеличил скорость и попытался оторваться от преследования. Он явно не хотел вступать в единоборство.

Дмитрий открыл огонь с дальней дистанции. Мимо! В ответ немецкий стрелок ударил по «мигу» длинной очередью. Затем хлестанул еще раз, еще… «Дорнье» лихорадочно маневрировал, торопясь уйти к границе.

Младший лейтенант безошибочно угадывал эти маневры и опережал их. Выжав до предела сектор газа, Кокорев устремился в новую атаку. Приблизившись к «Дорнье», опять длинной очередью прошил немца. Когда летчик вторично нажал гашетку, пулемет не отозвался, и Кокорев с отчаянием понял, что кончились патроны.

А враг уходил.

На секунду Дмитрия охватило мучительное напряжение. Но он уже знал, что делать. Вплотную подойдя к противнику, Кокорев инстинктивно убрал газ! Удар! Вражеский самолет беспомощно задрал нос, и Дмитрий отчетливо увидел перекошенное от страха лицо стрелка в хвостовой кабине. Тело младшего лейтенанта пронзила нестерпимая боль, и он потерял сознание.

Когда летчик очнулся, его «миг» беспорядочно скользил вниз. У самой земли Кокореву удалось перевести самолет в планирование и посадить на фюзеляж. Неподалеку догорали останки гитлеровского «Дорнье»…

Так в 4 часа 15 минут 22 июня 1941 года в районе города Замбров был совершен первый таран Великой Отечественной.

В то же утро 22 июня три истребителя И-16 поднялись в небо и взяли курс к границе. Ведущим шел старший лейтенант Иван Иванов. Едва набрали высоту, как показались шесть «юнкерсов». Они спешили сбросить смертоносный груз и побыстрее убраться восвояси. От меткой очереди истребителя один из вражеских самолетов задымил. Остальные, суматошно сбрасывая бомбы, поворачивали обратно. Тройка И-16 кинулась в погоню, но вынуждена была возвратиться: кончалось горючее. Обстановка изменилась внезапно. Иванов первый увидел, как из-за леса вынырнул «хейнкель». Старший лейтенант развернул свою машину и ринулся на перехват фашистского бомбардировщика. Тот ожесточенно отстреливался. Иванов с беспокойством бросал взгляд на трепетавшую почти на нуле стрелку прибора: вот-вот иссякнут остатки горючего. Надо спешить!

Летчик швырнул свой И-16 в головокружительный вираж и оказался позади «хейнкеля». Считанные секунды на то, чтобы сориентироваться, бросок вперед — и самолет со свастикой, потеряв хвостовое оперение, закувыркался в воздухе.

Но радость первой победы над врагом для боевых друзей Ивана Иванова была омрачена: поврежденный советский истребитель тоже разбился. Небольшая высота не позволила пилоту воспользоваться парашютом. Остановившиеся на руке пилота часы показывали 4 часа 25 минут.

Это произошло вблизи того места на Львовщине, где в 1914 году совершил первый в истории мировой авиации таран знаменитый Петр Нестеров.

Ивану Ивановичу Иванову посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. В его послужном списке записано: «Погиб при таране фашистского самолета Хе-111 22 июня 1941 года в 4 часа 25 минут». И. И. Иванов был командиром звена 46-го истребительного авиационного полка Киевского Особого военного округа.

А в 5 часов 15 минут 22 июня 1941 года летчик 12-го истребительного авиационного полка младший лейтенант Леонид Бутелин, возвращаясь с боевого задания, заметил, как вражеский бомбардировщик повернул в сторону полкового аэродрома. Там рядом бензосклады. Если «юнкерс» пройдет и сбросит бомбы на цель, наши самолеты могут остаться без горючего. Леонид прибавил скорость, стал догонять противника. Ему казалось, что он вот-вот поразит «юнкерса», но тот после каждой очереди лишь слегка вздрагивал и уходил то вправо, то влево. Бутелин израсходовал весь боекомплект, а бомбардировщик продолжал лететь к бензоскладам. Без колебаний младший лейтенант Леонид Бутелин направил свой «ястребок» на немецкий самолет. «Юнкерс» переломился в воздухе и рухнул, взорвавшись на собственных бомбах. Погиб и бесстрашный советский летчик.

Книгу «Первая шеренга» Сергей Смирнов завершает такими словами: «Пусть все эти имена: Дмитрия Кокорева и Ивана Иванова, Леонида Бутелина и Петра Рябцева — будут отныне и навсегда вписаны в боевую историю нашей авиации, и Родина воздаст должное памяти отважных летчиков, славных продолжателей знаменитого русского сокола Петра Нестерова, которые грудью прикрыли небо Родины в грозный час войны».

Вот к таким неожиданным результатам привел поиск, начатый Сергеем Смирновым и подхваченный исследователями и многочисленными следопытами. Писатель разыскивал одного человека, а нашел четырех…

…В начале июля 1941 года газеты опубликовали Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении орденами и медалями особо отличившихся авиаторов в борьбе с германским фашизмом. Среди награжденных орденом Ленина был заместитель командира эскадрильи 127-го истребительного авиационного полка старший политрук Андрей Степанович Данилов.

9 июля газета «Красная звезда» в статье «Крылатые герои Отечественной войны» писала: «На стремительных крыльях несутся герои навстречу врагу и, если нужно, с открытыми глазами встречают смерть, но прежде поражают насмерть врага.