Знак чудовища - Афанасьев Роман Сергеевич. Страница 40

Она повернулась к тану и заглянула ему в лицо – с надеждой, так, что у Сигмона сжалось сердце.

– Зачем я рассказываю это тебе? – спросила она. – Почему? Ты точно не Старший? Если бы ты был Младшим, я бы почувствовала. Ты и не Младший и не Старший. Но почему я верю тебе, почему говорю все это?

– Я не вампир, – тихо произнес Сигмон.

Он протянул руку и коснулся ее пальцев. Они были холодны, как лед. Из памяти всплыл полузабытый образ холодной женской руки – белой, словно мрамор, прозрачной от света полной луны. Руки такой же холодной. И мертвой.

– Говори, – тихо произнес Сигмон, силясь отогнать непрошеные воспоминания. – Говори, Арли.

Теперь он видел перед собой лишь испуганную девушку, а не вампира. Ей необходимо выговориться. Она давно никого не видела, ни с кем не общалась. Никто не относился к ней тепло. Сначала родня травила ее, потом и вовсе бросили в темницу.

– Я никогда не хотела быть первой в роду, – прошептала Арли. – Первым должен был стать брат. Но он погиб. А я... Я хотела только тишины и покоя. Я даже никогда не убивала... еду. Пила раз в месяц столько, сколько нужно, и не больше. И брат.

– Разве это возможно? – удивился Сигмон.

– Конечно. Необязательно убивать людей. Некоторые умирают сами – от боли или испуга. Или если рана воспалится. Но многие Старшие убивают свою еду. Это им нравится.

– Но от твоего укуса они тоже становились вампирами.

– Вовсе нет. Глупости. Подумай сам: если бы все укушенные становились вампирами, они в свою очередь кусали бы других. И наш род в считаные годы заселил бы все графство, а потом – и соседние королевства.

Она снова замолчала и закрыла глаза. Ее пальцы подрагивали в руке Сигмона, словно ее трясло от холода. Может, так оно и было, а может, в ней вообще нет тепла, как в мертвом теле. Но теперь никакие уговоры не помогали, тан видел перед собой обычную девушку, а не ожившего мертвеца из старых сказок. Такую же, как и он, – не человека, но и не монстра.

– Сколько ты здесь сидишь?

– Два месяца. Скоро должен собраться конклав, чтобы принять решение о наследнике Тиама. Вернее, чтобы отдать мне Железный венец. Терат торопится, ему осталось заручиться поддержкой еще двух кланов – и моя судьба решится. Я должна выбраться отсюда. Выбраться!

– Два месяца, – удивился Сигмон. – А как же жажда? Риго говорил, что через месяц вампир может потерять голову от жажды крови.

– Я Старшая, – гордо произнесла Арли. – Старшая из Старших. Я умею сдерживать свои желания. Пропустить один месяц... Это сложно. Но возможно.

– Понятно. – Тан кивнул. – Вот почему ты все время сидишь. Ты слишком слаба.

Арли вздрогнула и подалась назад. Выдернула пальцы из руки тана и обожгла его злым взглядом.

– Не настолько слаба, чтобы не справиться с одним наглым таном, – зло бросила она. – Кто тебе сказал о жажде? Тот слабак из Вента? Повтори, как его звали?

Ее глаза широко распахнулись, и Сигмон разом утонул в их зеленом сиянии. Он понимал, что происходит, но ничего не мог поделать. Ничего. Страшный вампир обернулся красавицей, обиженной, но не смирившейся. Такой гордой, но беззащитной... Принцессой, заточенной в высокой башне. Вернее – в глубоком подвале.

Арли схватила его за руку и сжала до боли, так что тан едва не отдернул руку, мигом вернувшись в реальный мир.

– Как он выглядел? – спросила она. – Тот вампир?

– Долговязый такой, тощий, – припомнил Сигмон. – Напоминает подростка. Длинные черные волосы. Большие глаза. Нос прямой, высокие острые скулы.

– Как у меня?

– Да, точно. Вы с ним похожи.

– И звали его?

– Риго.

– Риго де Сальва, – прошептала Арли.

Она выругалась – громко и зло, как пьяный конюший, и вскочила на ноги. Сигмон откатился в сторону, готовясь дать отпор, но вампирица лишь бранилась и стучала по каменной стене хрупким кулачком.

– Проклятый идиот, – кричала она. – Идиотский идиот Риго!

– Он тебя обидел? – осторожно спросил Сигмон, поднимаясь с колен.

У него в голове не укладывалось, что виконт мог обидеть такую девушку, тоже вампира, да еще и наследницу графа.

– Да! Обидел! – всхлипнула Арли. – Три года назад в замок пришел вестник, Младший. Он рассказал, что Риго упокоили и прах его развеян по полям! Теперь я понимаю, что его послал сам Риго. И мы поверили посланнику... О, какой негодяй!

– Подожди, – попросил тан. – Успокойся. Риго жив и не думаю, что благородный виконт мог обидеть тебя. Мы мало общались, но у меня сложилось впечатление, что он не так плох, как ты думаешь.

– Ты его защищаешь, потому что он твой друг? – спросила вампирица.

– Да, – просто ответил Сигмон. – Кроме того, он достойный человек. Или вампир, как угодно.

– Тогда позвольте представиться: Арли де Сальва к вашим услугам, любезный тан! Бывшая виконтесса, а ныне графиня. Этот негодяй Риго де Сальва – мой брат. Именно его я похоронила и оплакала три года назад.

Сигмон снова опустился на колени и перевел дух. Да, все сходится. Он сразу заметил, что вампирица похожа на Риго, но тогда подумал, что все вампиры схожи между собой.

– Как, как он мог так поступить со мной? – с отчаянием крикнула Арли, упала на колени и вцепилась в грязные покрывала. – Он не должен был уходить. Он бросил меня, – пожаловалась она и заплакала.

Сигмон на коленях подполз к ней, сел рядом и обнял за плечи. Арли вцепилась в него, как утопающий в спасителя, и сквозь рыдания тан разобрал:

– Это он Старший, это он должен принять Железный венец! Он должен был остаться и защитить меня. При нем Терат никогда бы не посмел так поступить со мной!

– Ничего, – сказал Сигмон и провел ладонью по грязным свалявшимся волосам. – Успокойся. Все наладится. Риго жив, и он еще вернется. Я с ним поговорю.

– Вот именно – вернется, – всхлипнула Арли. – Когда? Где он был три года...

– Риго – мой друг, – отозвался Сигмон. – Я помогу тебе. Я не дам в обиду сестру человека, спасшего мне жизнь. Успокойся, Арли.

– Вампира, а не человека!

– Да плевать!

Вампирица уперлась руками в широкую грудь тана и отстранилась. Она выглядела такой беззащитной, что у Сигмона защемило сердце. Ему хотелось встать и закрыть ее от всех неприятностей мира своей новой кожей. Самим собой. Арли заглянула ему в глаза с надеждой. Так, как смотрят на того, кто может помочь, причем помочь бескорыстно, за просто так. По зову сердца.

– Ты не такой, как все, – тихо сказала она. – Совсем не такой. Я сразу это почувствовала, как только ты подошел ко мне. Поэтому я и заговорила с тобой. Никогда не думала, что люди бывают такими.

– Я не такой, – согласился Сигмон, но не стал говорить ничего больше.

– Теперь я понимаю Риго. Это так на него похоже. Если он и смог подружиться с человеком, то только с тобой. Риго... как бы я хотела его увидеть!

– Главное – выбраться отсюда, – прошептал Сигмон. – А потом мы его разыщем, и вы снова встретитесь.

– Теперь нам будет проще, – сказала Арли, вытирая слезы ладошкой. – Риго... Даже если он далеко, то все-таки поможет нам.

Сигмон смотрел на ее узкую ладошку и понимал, что сделает все, чтобы найти Риго. И задать ему один-единственный вопрос... Насчет сестры.

– Проще? – спохватился он, заметив, что Арли пристально смотрит на него.

– Да. – Она выпрямилась, и ее глаза снова зажглись зеленым огнем. – Нам только надо выбраться в общий зал и сказать, что наследник Теума Тиама жив.

– Думаю, – мягко сказал Сигмон, – от такого известия Терат немного расстроится.

Арли кивнула, вытерла ладонью мокрую от слез щеку и рассмеялась.

Когда кругом темно и холодно, когда неизвестно, что готовит судьба, то легко впасть в отчаяние или сойти с ума. Если ты один. Но если в темноте двое, то отчаянию нет места. Есть место разговорам и надежде.

Обнимая хрупкие плечи вампирицы, Сигмон отчетливо понимал, что надежда – это все, что у них осталось. Положение незавидно: каменный мешок, стражник наверху, вампиры в замке, и только призрачная, протертая до дыр, как старая простыня, надежда на освобождение. Но, несмотря на все это, тан чувствовал себя так хорошо, как никогда раньше. Их двое. Часом раньше они были одиноки, хоть и стояли рядом, но теперь они вместе. Вот что понимал Сигмон, прижимая Арли к своей груди. Пожалуй, со времени смерти родителей он никогда еще не чувствовал себя так хорошо. Почти человек и почти не человек – хорошая пара.