Знак чудовища - Афанасьев Роман Сергеевич. Страница 42

– Посмотрим, – так же мягко отозвался Сигмон и аккуратно сжал ее пальцы. – Я смогу постоять за себя. Главное – выбраться отсюда.

Вампирица молчала, рассматривая руку, оставшуюся в ладони тана. Сигмон замер, не зная, что делать.

– Знаешь, – сказала Арли. – Мне иногда кажется, что ты все-таки Старший. Даже скорее тот, кто старше Старших. В тебе есть сила, я чувствую ее. Но ты не Старший. И не Младший. Я точно знаю это. Ох, я совсем запуталась!

– Арли, – перебил Сигмон, стараясь увести разговор подальше от опасной темы. – Ты сможешь выбраться отсюда, если я открою решетку?

Она взглянула наверх, в темноту, и тан незаметно вздохнул. Вопрос: «Кто ты?» – так и не прозвучал.

– Думаю, да, – ответила вампирица. – Если не будет решетки и мне хватит сил. Ты прав, сейчас я совсем слаба. Я долго ничего... не ела. А ты сможешь?

Сигмон взглянул на стены. Старые камни чуть разошлись, раствор выкрошился, кое-где зияли черные дыры от выпавших булыжников. Похоже, за темницей не следили. Оно и понятно: к чему? Решетка с серебром удержит здесь любого вампира, а людей вряд ли держат здесь. И вообще, вряд ли держат долго. Здесь. В замке.

– Я смогу, – сказал он.

Арли медленно встала, скинула одеяла и осталась в своей странной робе. Присмотревшись, Сигмон увидел, что это действительно просто большой мешок, в котором прорезаны дырки для рук и головы. Руки Арли, обнаженные по самые плечи, выглядели хрупкими, нежными, никогда не знавшими тяжелой работы. Сейчас Арли казалась слабой, беззащитной девчонкой, но Сигмон не сомневался: дойди дело до схватки, вампирица растерзала бы десяток людей.

Арли прижала ладони к стене, погладила ее и что-то прошептала. Потом вскинула руки, вцепилась в камни и попыталась подтянуться. Пальцы разжались, скользнули по стене, и вампирица с размаху села в груду покрывал.

– Не могу, – простонала она. – Нет сил.

Сигмон поднял голову и снова посмотрел на горловину каменного мешка, прикрытую решеткой. В одиночку он выберется, хоть это будет и не просто, но нести с собой девушку, пусть исхудавшую, легкую – это слишком. Он не сможет ее держать, ей придется ухватиться за его плечи или шею. Даже если он не сорвется, если пальцы выдержат двоих, у нее просто не хватит сил, чтобы так долго держаться за его плечи. Она упадет. Можно, конечно, прямо сейчас прыгнуть на стену и попытаться бежать. Бросить вампирицу тут, в темнице. Предоставить ее судьбе и навсегда забыть. Но это будет подло.

Сигмон прикрыл глаза. Нет. Так он поступить не мог. Он еще не настолько чудовище, еще не настолько монстр, чтобы поступать так. Он знал: даже если бы Арли не была сестрой Риго, он все равно не оставил бы ее здесь. Ни за что.

Оставался только один выход. Стараясь унять страх и заглушить крики насмерть перепуганного естества, тан шумно выдохнул. Потом опустился на одеяла и положил руку на плечо Арли. Она снова собиралась плакать, даже тихонько всхлипывать начала.

– Что тебе нужно, чтобы вернуть силы? – тихо спросил он, заранее зная ответ.

– Мне нужно проснуться, – прошептала она. – Мне нужно согреться. Мне нужна... еда.

– Сколько? – хрипло спросил Сигмон. – Сколько тебе нужно?

– Только проснуться, это два или три глотка, – сказала она. – Сигмон!

– Тише. Я могу дать их тебе, эти глотки. Потом ты сможешь сама выбраться из темницы?

– Смогу! – Ее глаза вспыхнули зеленым огнем, но сразу погасли.

– Нет, – сказала она твердо. – Ты ослабнешь. Сильно. Может быть, заснешь. А я, даже если выберусь, не смогу одна справиться со стражем. Я смогу его убить, это наверняка будет Младший, но он успеет поднять шум, а этого нельзя допустить. Я не воин. Чтобы все получилось, ты должен будешь его отвлечь.

– Ничего, все будет в порядке, – ответил тан, стараясь убедить в этом самого себя. – Я справлюсь.

– Нет, Сигмон, ты не знаешь, о чем говоришь. След от укуса распухнет и будет болеть, у тебя начнется жар...

Он поднял руку и накрыл ладонью ее губы – мягкие и неожиданно теплые.

– Арли, – прошептал он, – поверь мне, все будет хорошо. Я выдержу. Три глотка не отнимут у меня много сил. Сейчас их у меня достаточно. Но чем дольше мы будем тянуть, тем хуже мне придется. Я хочу пить, а скоро захочу спать. Прошу тебя, не разговаривай, делай то, что нужно.

Он осторожно отнял руку от ее губ и дернул грязный воротник, обнажив шею. Арли молчала и завороженно следила за его рукой.

– Давай, – скомандовал Сигмон, чувствуя, как тело предательски дрожит от страха. – Начинай. Покончим с этим.

Арли медленно подняла руки и положила их на плечи тана. Потом потянулась к нему, словно хотела поцеловать в губы. Сигмон закрыл глаза. Он ощутил, как она прижимается к нему, обнимает, как будто хочет приласкать. Ее тело сотрясала дрожь, как бывает от страстного желания, но тан знал: страсть тут ни при чем, это только жажда вампира.

Когда клыки – холодные, как сосульки, – коснулись его шеи, Сигмон едва не вскрикнул. Прикосновение напомнило ему о демоне, о том самом демоне, что точно так же касался его шеи – там, в подвале Фаомара. Тогда от смерти его спасла чистая случайность, слепое везение... Но теперь все по-иному. Он сам подставляет шею под укус, потому что так нужно. И это – его решение, он сам хочет этого, несмотря на то, что плоть отчаянно трусит и трясется от страха, как лист на ветру.

Вампирица почувствовала, как Сигмон вздрогнул, и замерла, не решаясь пошевелиться.

– Давай, – прошептал тан, чувствуя, что еще миг – и он, повинуясь телу, отпрыгнет в сторону. – Быстрей!

Это было не очень больно. Он ощутил, как кожа расходится в стороны, пропуская клыки вампира в тело, и напрягся в ожидании боли. Но она так и не пришла. Потом.... Потом он ощутил поцелуй. Самый лучший, самый сладкий поцелуй на свете. Еще никто и никогда не касался его шеи так нежно.

Вампирица содрогнулась. Сигмон почувствовал, как ее сердце выбило барабанную дробь, и вздохнул, отдаваясь своей судьбе.

Второй поцелуй оказался даже лучше первого – еще слаще и приятнее. У него закружилась голова, пришлось открыть глаза и опереться рукой о стену. Сигмон чувствовал себя прекрасно. Это было удовольствие, которое он не смог бы описать словами. Которому просто не было названия, которое не с чем было сравнить. Но это было удовольствие – смертельно опасное и притягательное, соблазнительное до невозможности.

Третий поцелуй не заставил себя ждать. Арли шумно задышала, еще крепче сжала его плечи, притянула тана к себе изо всех сил. Сигмон почувствовал, как она прижалась к его телу – так плотно, как это могла сделать только любовница. Он ощущал ее тело – каждый изгиб, каждый пленительный выступ. Ему хотелось сидеть так вечно, остаться здесь навсегда, чтобы всегда чувствовать близость Арли и ее губы, приносящие дар блаженства. Хотелось.

Тан застонал, выпуская весь страх, скопившийся внутри, освобождая всю силу, необходимую, чтобы выжить. Зверь внутри него – хозяин крепкой шкуры – очнулся от сладостного дурмана и зарычал. Сигмон отогнал от себя сладостные видения, поднял руки, обхватил Арли за плечи и потянул нежно, как только мог.

Она не сопротивлялась. Поддалась неохотно, но не сопротивлялась. И еще она застонала, даже заскулила, как щенок, когда его отнимают от материнской груди. И, конечно, она заплакала.

Сигмон обнял ее, прижал к себе и стал баюкать, как маленького ребенка. Арли тихо скулила, прижимала к лицу маленькие кулачки – и плакала.

– Как ты? – хрипло спросил Сигмон. – Как?

Вампирица не ответила. Тогда тан поднял руку и прикоснулся к шее. На ней появились два бугорочка – совсем маленькие, не больше, чем от укуса слепня. Он провел по ним пальцами, но не ощутил ни боли, ни жара. Ничего он не ощутил. Слабость ушла, голова больше не кружилась, и он снова чувствовал себя хорошо. Волшебство укуса пропало.

– Арли, – позвал он. – Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – глухо отозвалась она. – Мне очень хорошо.

– Тебе этого достаточно?