Кононов Варвар. Страница 37

Натешившись вволю, он произнес:

– Сейчас поползаем по сайтам экстрасенсов и паранормальных новостей. Вдруг чего и обнаружится.

«Что ты хочешь найти?»

– Владельца твоего инклина. Или владелицу. Представь, жила себе женщина, жила и вдруг превратилась в ведьму, ровно год назад. С чего бы?

«Насколько я ориентируюсь в вашей психоэмоциональной сфере, поводы могут быть разными. Болезнь, финансовые неудачи, семейная драма, кризис среднего возраста».

– Все это так, – согласился Ким. – Может, дамочку муж бросил или нагрела фирма «Мани ваши будут наши». Однако мы поищем. Не всяких обездоленных, а ведьм-удачниц, а также колдунов, целителей и телепатов. Что-нибудь яркое, чудесное и странное.

Но ничего необычного он не нашел. Ведьмы, колдуны и экстрасенсы дружно предлагали отремонтировать карму, заштопать дыры в ауре и обрести по доступным расценкам мистическую мощь. Новых персон в этой компаниии не прибавилось, никто не теснил конкурентов, не поражал невиданными чудесами, не обнаруживал необъяснимых талантов. Словом, в сферах паранормального бизнеса сенсаций не наблюдалось, равным образом как и внезапных исцелений от диабета, лейкемии или болезни Паркинсона. Не прибавилось в Питере и святых; ни один из чиновников и олигархов не испытал внезапного приступа совести, не поделился имуществом с ближним, не одарил убогого, не продал виллу на Лазурном берегу, чтоб посодействовать больным детишкам. Наоборот, все с неприличной поспешностью гребли и богатели, богатели и гребли, но это никак не относилось к чудесам. Это была суровая реальность.

После недолгих попыток Ким мрачно насупился и хмыкнул. Идея целенаправленного поиска терпела катастрофу – то ли ввиду отсутствия чудес, то ли от того, что за год о прошлых чудесах забылось. «Нужно в старых газетах пошарить», – пробормотал он и ужаснулся, подумав об этом унылом занятии. Сейчас ему не до того – роман, и Даша, и разборки с ее неприятным супругом… Это с одной стороны, а с другой – имеется соглашение с Трикси о дружбе и взаимовыручке. И Трикси не нарушает обязательств! Где бы он был без помощи пришельца? Лежал бы под батареей в подвале или валялся в лесу, кормил бы мух да муравьев!

«Не печалься, – послышался бесплотный голос Трикси. – Сейчас не вышло, так что-нибудь еще придумаешь. Я в тебя верю. Ты человек с воображением и творческой потенцией».

– Потенция есть, – печально согласился Ким. – Еще бы ума прибавить!

«Ты успокойся и не дергайся. Хочешь, поговорим о чем-нибудь нейтральном? О тепловой смерти Вселенной или о том, что приключилось у вас когда-то с динозаврами?»

– Лучше попишем, – сказал Ким. – Халявин ждать не любит. Напомни-ка последний эпизод… Куда мы въехали?

«В битву с пиктами. Лес вокруг, а больше никого и ничего. Только трупы в ало-сизом вереске, только вороны в вышине да конь в хлопьях пены, только женщина под волчьим плащом да двое мужчин, пристально глядящих друг на друга. И голем говорит…»

– Хватит, я все припомнил, – отозвался Ким. Пальцы его затанцевали по клавишам, и вскоре сцена, пригрезившаяся в смертном забытьи, была облечена словами и упокоилась в Дашином компьютере.

«Что дальше?»

– А дальше они перебрались в Ванахейм, к северу от Пиктских Пустошей, – пояснил Ким. – Шагают вдоль побережья прямо в тундру, к ледяным пустыням и замку Кро Ганбор. Пока еще втроем. Ночуют у костра, беседуют…

«Беседуют?»

– Не только, – сказал Ким, вспомнив Дашины поцелуи, и вновь забарабанил по клавишам.

* * *

– Не могу, – шепнула Зийна, – не могу, милый! Он смотрит…

– Он спит, – сказал Конан, лаская упругую грудь девушки. – Спит, не видит и не слышит ничего. Он – камень, и ему нет до нас дела, клянусь Кромом!

По правде говоря, киммериец лишь пытался успокоить Зийну. Их серокожий спутник, хоть и сидел неподвижно, с опущенными веками, не пропускал ни шороха лесного, ни тени в ночном сумраке. Впрочем, их шепот и возня под накинутым плащом его не интересовали; вряд ли Идрайн даже понимал, чем они занимаются и что означают поцелуи, объятия и тихие стоны Зийны.

Второй день они пробирались вдоль побережья, в приграничной местности, разделявшей Ванахейм и Пустоши Пиктов. Здесь, на севере, во владениях Имира, подтаявшие морские льды еще дышали холодом, под низкорослыми елями еще лежали груды снега, а чахлые корявые березы, торчавшие среди трясин, только-только начали пробуждаться к жизни после зимних метелей и вьюг. Путешествовать в этих краях было нелегко: заваленный буреломом болотистый лес подступал к самым береговым утесам, отвесным и обрывистым, каменный щит материка взрезали шхеры, иногда рассекавшие сушу на многие тысячи локтей. Но между лесом и скалами тянулось сравнительно открытое пространство, узкая полоска земли, покрытая осыпями и желтой прошлогодней травой; эту естественную дорогу, уходившую к северу, к равнинам Ванахейма, Конан и решил использовать.

После битвы с пиктами они потратили день или два на отдых, в основном из-за Зийны, так как ранения киммерийца были не столь серьезными и не помешали бы ему продолжить путь. Но удар дубины, которую метнули в ноги девушке, не прошел бесследно. Кости ее, к счастью, остались целы, однако на голенях вспухли огромные синяки, причинявшие боль при любом движении. Конан лечил ее примочками из листьев папоротника да горьким отваром из мха и хвои. Один Митра ведал, какое из этих средств оказало целительный эффект, но вскоре опухоль спала, и Зийне удалось взгромоздиться на жеребца Идрайна. Путники тут же тронулись в дорогу: мужчины – пешком, девушка – на коне.

Когда они пересекли лес и вышли к побережью, скакун начал хромать. Копыта его были сбиты о камни, вдобавок он непрерывно дрожал – для зингарской лошади суровый северный климат был непривычен так же, как жалкие сухие стебли, которые приходилось жевать вместо сочной зеленой травы. Возможно, сказывалась и недавняя бешеная скачка, когда Идрайн гнал коня днем и ночью, пытаясь настигнуть своего сбежавшего господина; так или иначе каменные осыпи и холод доконали жеребца. Конан забил его и оставил на поживу волкам, ибо в мясе путники нужды не испытывали – на болотах было достаточно уток и гусей, а в лесу встречались кабаны и лоси. Арбалет Конана вполне мог прокормить его и Зийну, а Идрайн не нуждался в пище.

Одно это вызывало у девушки суеверный страх и неприязнь. Серокожий исполин пугал ее – и своей полной нечувствительностью к холоду, и тем, что не испытывал никаких человеческих потребностей, и бездушным ледяным взглядом, и даже негромким своим голосом, от которого за десять локтей веяло дыханием Серых Равнин. Она никак не могла привыкнуть к тому, что Идрайн всего лишь оживший камень, равнодушный к тяготам нелегкого пути, преследующий только одну цель – выполнить приказ волшебницы, вдохнувшей в него жизнь. Она…

* * *

Телефон пронзительно заверещал, вырвав Кима из стылой ванахеймской ночи и переправив в теплое июньское утро. Он поднял трубку.

– Конан Варвар у телефона. Бывший король Аквилонии.

– Кимчик, ты? А где Дашутка?

– На боевом посту, Варвара Романовна. Сидит в кабинете у Славика и производит ревизию.

– Так я ей в кабинет перезвоню. – После паузы, осторожно: – Как там у тебя дела?

– Как в раю. Накормили, напоили и спать уложили. А утром – кофе в постель.

В трубке раздался облегченный вздох.

– Ты оценил?

– Вплоть до загса и обмена кольцами. Хотите, я вашу фамилию возьму? Буду Кононов-Сидоров-Тальрозе.

– Не стоит, – сказала Варвара, – ни в паспорте не поместишься, ни на книжной обложке. Кстати, до обмена кольцами не худо бы развестись со шмурдяком-благоверным. Ты ей эту мысль подскажи.

– Подскажу, – промолвил Ким, послушал, как Варвара одобрительно сопит в трубку, и спросил: – Как там Облом поживает? Выздоровел?

– На пути к выздоровлению. От бананов хобот воротит, любимую морковь не ест, а трескает отруби с опилками. Диета у него такая при поносе.