Недостающее звено - Ахманов Михаил Сергеевич. Страница 95

– Какую цель определили тебе?

– Выживание. Расширение домена. Власть над планетой. Воспроизводство жизни.

– И ты создал Побег. Гнилой Побег, который тебя ненавидит.

– Это случилось давно и было ошибкой.

Кивнув, Ивар вытянул ноги и снова лег на спину. Скафандр принялся массировать его мышцы. Светловолосая девушка не уходила, смотрела на него, раскрыв рот и издавая протяжные звуки: «гыы… гыы-гы-ыии…» По ее ногам стекала струйка мочи.

«Похоже, ты ей нравишься», – заметил командор.

Тревельян не ответил. Он размышлял над ментопередачей, пытаясь увязать друг с другом ряд поразительных фактов: то, что жители Хтона оказались гуманоидами, а вовсе не лоона эо, и то, что их расу сгубили неведомые враги, и то, что этот акт, бесчеловечный и жестокий, носил характер наказания. Были и другие странности. Если расправа свершилась девять-десять тысяч лет назад, память о таком событии не могла исчезнуть – по галактическим меркам срок был недостаточный, чтобы могилы поросли травой забвения. Пусть не терукси, не кни’лина, но хапторы и дроми знали бы про эту катастрофу и сами устрашились бы Великого Врага! Но такая информация отсутствовала. Может быть, Хтон с его солнцем швырнули в Провал с другого конца Галактики? С такого далекого места, что ни одна из рас, известных землянам, там никогда не бывала?..

Командор снова ожил, подбросив тему для раздумий:

«Их солнце… солнце и небо… Солнце было звездой класса G, а теперь это поганый красный карлик. И рефракция [44] изменилась. Голубое небо стало мутно-желтым. – Он смолк, но Тревельян не произнес ни слова, чувствуя, что мысль деда еще не завершилась. – Клянусь Владыкой Пустоты! Можно взорвать звезду, направить поток антиматерии и превратить ее в сверхновую, но состарить на миллионы лет… Я такого оружия не знаю!»

Массаж прекратился, и Ивар сел, опираясь спиной о стену. К первой девушке приблизилась еще одна, затем подошел парень с пустыми глазами, такой же грязный и вонючий, как его соплеменницы. Гыгыкая и дружно пуская слюни, троица пялилась на Тревельяна.

– Есть вопрос, – промолвил он. – Произошедшее трактуется в ментальной записи как акт возмездия и вечной кары. Возмездия за что? В чем провинились твои предки?

– В уничтожении других разумных, – послышалось в ответ. – Ты сказал, что твой народ исследует Галактику, движимый любопытством и гордостью. Повторяю: это иррациональные категории. Естественная причина экспансии – захват. Санация жизненно важных территорий в интересах доминирующей расы. Это делалось в крупных масштабах – сотни звездных систем, сотни населенных миров. Были попытки остановить экспансию, были предупреждения. Но существа, обитавшие здесь, считали, что они сильны. Ты видел их флот.

– Видел, – подтвердил Ивар. – Но кто пытался их остановить? Кто их предупреждал?

– Тот, кто их уничтожил. Великий Враг.

– Другая галактическая раса?

– Ответ отрицательный. Не общность существ, а одно существо. Возможно. Точные данные отсутствуют.

– Как оно выглядело?

– Великий Враг не имеет облика. – Фардант сделал паузу и снова повторил: – Возможно.

Тревельян ощутил, как по спине, от поясницы к лопаткам, ползет волна холода. На мгновение мысли его смешались, взор заволокло туманом, и медицинский имплант, решив, что он близок к обмороку, добавил в кровь гормонов. Сказанное Фардантом было невероятно и страшно: этот древний разум утверждал, что во Вселенной – или, по крайней мере, в Галактике – есть Абсолют, необоримая сущность, что взвешивает деяния разумных тварей, карает за грехи и награждает праведных. Награда, вероятно, заключалась в дозволении жить и продлевать свой род, а кара… Кару он уже видел: расколотое небо, трещина от горизонта до горизонта, бездонная пропасть и падение в холод и мрак.

«Что, парень, штаны уже мокрые? – рявкнул командор. – Не дрейфь! Броня крепка, и звездолеты наши быстры!»

«Не хорохорься, дед. Ты понимаешь, что тут произошло?»

«Разумеется. Плохие парни устроили массовый геноцид, не вняли предупреждениям, и кто-то их прихлопнул. Как бог черепаху! Должно быть, постарался сам Владыка Пустоты… Ну и получили по заслугам! Нам-то что переживать?»

«Мы тоже воюем, – сказал Тревельян. – Мы дрались с фаата и дроми, с хапторами и кни’лина. Нас тоже могут прихлопнуть, как черепаху».

Призрачный Советник хмыкнул.

«Мы оборонялись и не воевали с мирным населением. Это во-первых, а во-вторых, не было нам предупреждений. Не было! Мы – хорошие парни! Или ресурс безобразий и мерзостей, отпущенный нам, еще не исчерпан. Или бобик давно сдох. Такое ведь тоже возможно, а?»

Что-то мелькнуло перед лицом Тревельяна. Щупальце… Манипулятор с гибкими длинными захватами… Он поднял голову. Отпрыск Фарданта тянулся к нему, световые пятна на корпусе робота блуждали и кружились, словно крохотные кометы.

– Ты не реагируешь на мое присутствие, – послышался шелестящий голос. – Вопрос: ты – в состоянии сна?

– Нет. Я говорил со своим Советником.

– Вопрос: ваши сознания связаны?

– В какой-то степени. Он очень опытен, и для меня его помощь неоценима.

– Вопрос: я могу с ним общаться?

– Только в том случае, если внедрить его ментальную матрицу в твою структуру.

Вращение световых пятен прекратилось. Очевидно, это означало, что Фардант задумался. К трем существам, глазевшим на Ивара, добавились другие, и запах фекалий и мочи стал заметнее. В этой небольшой толпе то и дело возникали стычки и раздавался яростный визг.

– Мой Советник – великий воин. Это он захватил сокрушителей Матаймы, – сказал Тревельян. – Он бился с врагами на планетах и в космосе вдвое дольше срока моего существования.

– Значит, вас ведет не только иррациональное начало, – заметил Фардант, и в его тоне Ивар почувствовал удовлетворение. – У вас есть враги. Вы боретесь с ними. Я хочу о них узнать.

– Лучше, если об этом расскажет мой Советник. Я подумаю, как обеспечить между вами связь.

В толпе началась потасовка. Это походило на грызню в стае гиен – существа, сбившись кучей и рухнув на пол, беспорядочно размахивали конечностями, царапались, кусались и выли так, что у Тревельяна заложило уши. Он поднялся, шагнул к ним, кто-то вскрикнул, заметив его, и драчуны замерли. Потом они стали расползаться, по-прежнему на четвереньках, не поднимаясь на ноги, выворачивая шеи и испуганно глядя на Ивара. Страх, один из первых младенческих инстинктов, подумалось ему. Страх, голод, обида, боль, злость… Еще любопытство – то иррациональное начало, которого Фардант не понимал.