Имидж старой девы - Арсеньева Елена. Страница 16

– Доннер веттер! – восхищенно перебил Бергер. – Вот это да! Откуда такие слова знаете?!

«Железный Генрих» лукаво прищурился в своей излюбленной манере:

– А у меня дочка в этой шарашке работала. Она меня и подковала теоретически.

– Работала? – повторил Бергер. – А теперь?

– Теперь ушла.

– Почему?

– Надоело от взяток отмахиваться, – хохотнул «железный Генрих». – Куда ни придет с проверкой, кругом нарушения. Сплошь да рядом в квартирах фирмы пооткрывали, стены снесли, то да се. Домоуправление якобы не в курсе, разрешения из Горинспекции, конечно, нет. Начинает оформлять нарушение, штраф (а это от пятидесяти до ста минимальных окладов!) – и тут ей конвертик суют: типа, может, договоримся, девушка? Не за пятьдесят минималок, а максимум за десять? И все будет тип-топ… Дочка раз отказалась, навесила штраф, другой, третий, потом ей кто-то позвонил на работу и сказал: будешь на принцип идти, мы тебя подставим под статью так, что не отмажешься. Или играй по правилам, или уходи к чертовой матери. Она и ушла. Я сначала разворчался: слабость, мол, проявила, где твоя принципиальность и честность, открыла дорогу взяточникам, – а потом утихомирился. Не женское это дело, я считаю, на тропу войны ступать.

– Не женское! – от души согласился Бергер, который всю жизнь пребывал в уверенности, что сила женщины – в ее слабости. – Правильно ваша дочка сделала, что ушла. Кстати… а кто ей звонил, как вы думаете?

– Небось так же думаю, как и ты, – снова прищурился Генрих. – Кто-то из своих, из того же отдела. Им такие принципиальные барышни – как собаке кость в горле. Вот и выжили ее. Спасибо, хоть предупредили сначала, не сразу войну начали. А то ведь могли бы… – Он махнул рукой.

– Могли бы, – кивнул Бергер. – Что да, то да… Ну хорошо, а дальше что там про Симанычева и этого, как его, Кравчука?

– Грицука, – поправил с ухмылкой капитан. – Хотя ты прав, молодой человек: Кравчук, Грицук – одна сатана, гоп, мои гречаники!

Здесь надобно отметить, что полунемец «железный Генрих» был ярым шовинистом, однако не германским, как следовало бы ожидать, а русским, вернее, великорусским и к младшим братьям-славянам относился даже не свысока, а просто наплевательски. Между прочим, ничего удивительного в этом нет, называл же прусский император Фридрих нашу Екатерину Великую «более русской, чем сами русские». Так что прецедент имел место быть в истории… Между прочим, Бергер «страдал» тем же великорусским шовинизмом, поэтому они с «железным Генрихом» так легко и находили общий язык.

– Да, так вот, – продолжил капитан. – В отличие от моей дочки, эти ребята сразу стали играть по правилам. Приходят в какое-нибудь ООО «Воин», или в «Канц-опт», или, к примеру, «Фортуна-тревел», или к частному предпринимателю… Короче, промышляли они этим делом без малого год, как я себе представляю, а потом забрели в ООО «Полиграфсервис». Обосновался этот самый сервис в одной квартирке на улице Бекетова, а перепланировали ее, сам понимаешь, без разрешения. Однако директриса этого самого ООО уже подала документы в Горжилинспекцию, чтобы разрешение ей дали. Просто малость не утерпела, поспешила. Симанычев начал грозить штрафом, а она ему и говорит, что дело практически решено. Ему бы отступить, дураку, а он зарвался. Видать, деньги нужны были. И начал врать: ваши-де документы не приняты к рассмотрению, вам без меня не обойтись. Так что вынь да положь три тысячи.

– Фу, – пробормотал Бергер. – Стоит ли мараться из-за такой мелочи?

– Курочка по зернышку клюет, – рассудительно сказал «железный Генрих». – И запросы у всех разные. Ну вот… эта барышня говорит: сейчас не могу, давайте завтра или послезавтра. А дело было утром в пятницу. Договорились встретиться в понедельник, но, как только Симанычев за порог, барышня мигом в отдел борьбы с экономическими преступлениями. Они ей дали меченые деньги, намылились ехать на Бекетовку, в «Полиграфсервис», а утром ба-бах, всех как громом по голове: Симанычев-то погиб…

– Да нет, вряд ли, – осторожно возразил Бергер. – Откуда бы он мог узнать, что готовится подстава?

– Но ведь я откуда-то узнал? – снова прищурился «железный Генрих».

– Это правда, – покладисто кивнул Бергер. – А откуда вы узнали?

– Дело нехитрое, – хохотнул капитан. – Барышня эта из «Полиграфсервиса» – ее Оля Рыжкова зовут, – она моей дочке подружка. Со школы дружат. Прибежала к нам в пятницу, вся в слезах, расстроенная – сил нет. Она вроде моей дочери – такая же, в справедливость и порядочность верит. Ну, я ей и дал совет бывалого морского волка.

Да, эта мизансцена просто-таки настоятельно требовала прищура, и «железный Генрих» сделал все, что мог.

– То есть это вы ей посоветовали пойти в милицию! – догадался Бергер.

– А кто ж! – кивнул «железный Генрих». – Однозначно я.

– Но все же, кто мог предупредить Симанычева? Одно из трех: или вы, или кто-то из милиции, или сама Рыжкова. Но, по-моему, все три варианта исключены, так?

Теперь «железный Генрих» не прищурился, а нахмурился. То есть задумался.

Как ни жаль было Бергеру разбивать светлые иллюзии этого идеалиста насчет защиты чести и достоинства, но деваться некуда.

– Кроме того, – сказал он, – если Симанычев был предупрежден, он мог просто не брать деньги у Рыжковой. Я не я и бородавка не моя, как Том Сойер говорил. Сделал бы вид, что у них никакого договора не было. Это ведь проще простого! Еще бы и скандал устроил для правдоподобия: вы меня оскорбляете, я не взяточник. То да се в этом роде. И жив остался бы, и всех с носом оставил. Логично?

– Логично, – после секундного раздумья согласился «железный Генрих». – И что ты этим хочешь сказать? Типа, в самом деле «трагическая случайность» произошла и все такое, как в том некрологе написано? – Он кивнул в сторону траурного плаката.

– Думаю, да, – ответил Бергер, нарочно говоря так уклончиво. Он знал приметливость и въедливость «железного Генриха». Почует, что собеседник что-то знает, – и не отпустит. Хочешь не хочешь, а все ему выложишь. Вот бы кому допросы снимать. Хватка у него правда что железная.

– Может быть, может быть… – протянул капитан. – Значит, все же умер как подлец. Жалко. Зря Оленька нервы мотала, в милицию бегала. А уж волновалась как! Одышка началась!

– От волнения одышка? – поразился Бергер. – Она что, больна?

– Да какая больная, просто толстушка, ну и задыхается чуть что.

– Толстушка? – насторожился Бергер. – А рост?

– Высокий рост, – не без удивления ответил «железный Генрих». – Тебе-то какая разница? Посвататься собрался? Напрасно, она замужем. Муж сейчас в командировке, поэтому она к нам за советом прибежала. И так плохо, ты знаешь, ей стало, что пришлось аж «Скорую» вызвать. Сделали укольчик, а потом мы ее домой, конечно, уже не отпустили. Переночевала у нас, а утром мы все втроем, она, я и дочка, пошли в милицию.

– Понятно… – рассеянно кивнул Бергер.

Возникшая было в мозгу картина того, как высокая толстушка Рыжкова расправляется со взяточником и вымогателем Симанычевым в парке Кулибина, исчезла. Во-первых, Рыжкова находилась под присмотром «железного Генриха», а мимо него и муха не пролетит. Во-вторых, за каким чертом ей предупреждать Симанычева о начале военных действий?!

Кстати, насчет одышки… Интересная мысль. Может, у Симанычева была астма и что-то спровоцировало ее приступ? Но у него не оказалось с собой спасительного баллончика, вот и задохнулся.

Вряд ли, тут же сам себе возразил Бергер. При астме не возникает такой отек Квинке [2], какой он наблюдал на лице Симанычева. Это типичная реакция аллергика.

– Генрих Францевич, а у вас есть «СПИД-Изюминка»? – подбежала к киоску какая-то «барышня» в чисто символической юбочке. «Железный Генрих» просиял и начал доставать газету.

Пользуясь этим, Бергер быстро простился и пошел в свой кабинет, размышляя над придурью некоторых людей. Причем подавляющего большинства. Понятно, что название газеты «Speed-Изюминка» не содержит ничего неприличного, ибо Speed – это скорость по-английски. Но звучит-то как?! СПИД-изюминка… Какая, к черту, в СПИДе изюминка может быть?!