Отражение в мутной воде - Арсеньева Елена. Страница 53
Виталий вполне доверял Валентину – до тех пор, пока глупенькая хвастунья Райка не нанесла визит дяде Косте. С той минуты Валентин был обречен, и казнь в конце концов свершилась в Париже.
Георгий ничего не сказал Тине о том, как ему самому удалось ускользнуть от Виталия. Чудом, конечно, – таким же чудом, как это до поры до времени удавалось Тине. Должно быть, изменил внешность: ведь на «Метеоре» Виталий его явно не узнал. Пластическую операцию, что ли, сделал Георгий? Во всяком случае, эти дурацкие усы – уж точно часть маскировки…
Наверняка Виталий считает Георгия покойником! Жуткое, но единственно верное объяснение. Ведь смертельных врагов не забывают. Тина, к примеру, узнала бы Виталия где угодно и когда угодно. Или Зою…
Стоило ей вспомнить это имя, как показалось, будто время и пространство мгновенно сместились и она оказалась стоящей посреди заброшенной стройплощадки, а Зоя лениво смотрит ей в лицо, медленно просовывая руку под полу черного блестящего плащика, чтобы выхватить…
Тина, оцепенев, уставилась в окно, за которым стояла скучающая Зоя, медленно опускающая руку в сумку, чтобы…
Тина слетела со стула и прижалась к ножке столика. Желтая лужица мангового сока растеклась у ее лица, из нее торчали осколки стакана.
– Мадам! О мадам!..
Двое каких-то темпераментных сенденитов (или сенденистов?.. Словом, жителей Сен-Дени) бросились к ней, попытались поднять. Подбежал гарсон, собрал осколки стакана и вытер лужу, не переставая улыбаться и что-то лепетать: судя по выражению его лица, о том, как он счастлив, что мадам не ушиблась и не порезалась, а если стакан разбился, так это тьфу, чепуха, у них таких стаканов – хоть всю жизнь бей, не перебьешь!
Тина первым делом взглянула поверх темноволосых голов в окно.
Зои нет!
Померещилась, что ли? Нет, не померещилась! Вон она, уходит к бульвару по дорожке среди пышных розовых кустов. Короткая «нарисованная» юбка на узких бедрах, какая-то почти неразличимая маечка, объемистая сумка через плечо. В такой сумке целый арсенал припрятать можно!
– Мерси, мерси, – бормотала Тина, дрожащей рукой бросая на столик смятые бумажки. – Гран мерси. Арриведерчи, Рома. Большой привет.
Господи, при чем тут какой-то Рома?! Она и сама не понимала, какую морзянку выстукивают ее зубы. Дрожь била такая, что пришлось ухватиться за какого-то посетителя. Тот оказался неприветлив и брезгливо отстранился. Небось подумал, что у руссо туристо началась наркотическая ломка.
Тина выскочила наконец из двери, не соображая, что делает и куда бежит. Главное, как можно дальше, пока Зоя не вернулась и не продолжила слежку.
Машинально оглянулась. Путей для отступления сколько угодно! И тут она заметила свое отражение в витрине кафе.
Безумный вид! Вид… Отражение… А стены-то зеркальные! С улицы совершенно не видно, что происходит в кафе. Никого из посетителей не разглядишь. А если так… выходит, Зоя вовсе не Тину высматривала, а любовалась собственным отражением?
Ну что ж, на вкус и цвет, как говорится…
Ладно. Получается, Зоя не знает, что недобитая жертва находилась от нее в двух шагах? Но зачем она здесь? Неужели Виталий каким-то образом узнал, что Тина и спасший ее черноволосый незнакомец скрываются в Сен-Дени, и послал на перехват эту свою боевую единицу, беспощадную и бьющую без промаха?
Или… Нет, конечно же, нет. Ведь Георгий и Тина вовсе не скрываться от погони приехали в Сен-Дени. Сюда со дня на день для своих тайных переговоров прибывает Голуб. Они ждут его. Так ведь и Зоя тут, конечно, из-за Голуба. «Просперити» так или иначе пасет своего ставленника.
Тина наконец перевела дух. Очень может быть, что Зоя и впрямь не подозревает о таком интересном соседстве. В самом деле – уж так заметать след, как делал это Георгий, и не получить желаемого, то есть полного отрыва от преследователей, – это было бы просто несправедливо со стороны судьбы. Было бы величайшим свинством! Нет, появление Зои – просто неприятная случайность, которую они не предусмотрели, хотя следовало бы предполагать, что у Голуба окажется не только явная, но и тайная охрана.
А смешно будет, если выяснится, что Голуб и его охрана не сняли виллу на побережье, а обосновались в том же самом отеле «Великий Император», где только вчера поселились Георгий с Тиной. И они столкнутся с Зоей, например, в лифте. А если при этом еще окажется Виталий…
Нет. Чтобы такого не произошло, надо выследить эту киллершу, узнать, где ее логово.
Это было восхитительно – наконец-то почувствовать себя не загнанной жертвой, а неумолимым преследователем! И Тина так увлеклась этим новым ощущением, что только чудо в виде задумчивого толстяка спасло ее, когда Зоя внезапно обернулась. Может быть, ее «достал» пристальный взгляд, направленный меж лопаток, точно ствол пистолета? Ничего, пусть почешется, все в жизни надо испытать.
Однако Тина решила, что впредь будет осторожней. Но ей ужасно мешали зеркальные витрины, сменявшие одна другую. В этих зеркалах, поставленных под самыми причудливыми углами, фигура Зои мелькала то здесь, то там, иногда возникали две или даже три Зои, идущие в разных направлениях; а как-то раз одно из этих отражений так и вовсе двинулось в обратном направлении, прямиком к Тине!
Не выдержав этого сюрреалистического кошмара, Тина решила приблизиться к объекту слежки. Тем более что они подходили к авеню Бонапарт, центральной улице Сен-Дени, и народу становилось все больше.
Выполняя очередной обходной маневр и ничего не видя перед собой от возбуждения, Тина едва не сшибла наземь шаткое сооружение, притулившееся возле очередной зеркальной витрины и более всего напоминающее священное дерево, увешанное дарами верующих. Дары эти представляли из себя шляпки, шарфы и гирлянды солнечных очков. Проще говоря, Тина едва не разгромила выставку галантерейной лавки, и месть приказчика обещала быть не менее суровой, чем кара, которая обрушилась бы на голову святотатца.
Зоя между тем подошла к перекрестку и дисциплинированно приостановилась, ожидая, когда вспыхнет зеленый свет. А если ей придет в голову обернуться на возмущенный речитатив продавца? Ведь Тину осыпают проклятиями буквально в пяти метрах от нее. И тут в голову пришла блестящая идея. Тина сорвала с вешалки соломенную шляпку, отягощенную цветами до такой степени, что поля безжизненно поникли, и нахлобучила ее себе на голову.
Именно то, что нужно! Лицо оказалось в тени. Теперь очки. Нет, не эти, а в белой оправе, потому что цветы на шляпке белые.
Ну, если по соседству с Зоей она еще способна думать о сочетании цветов… пациент и впрямь скорее жив, чем мертв!
Еще газовый шарфик – вот этот, бледно-голубовато-зеленоватый, с белыми цветиками. Хорошо бы купить также зонтик, но этим она не отвлечет внимание, а скорее привлечет: в небе ни облачка. Да и зонтиками священное дерево почему-то не додумались украсить.
Приказчик, похоже, вполне уверился, что Тина едва не разнесла вдребезги его товар, пребывая в состоянии нормального покупательского аффекта. И все грехи ей были отпущены, особенно когда она отмахнулась от сдачи и ринулась со всех ног к перекрестку… как раз вовремя, чтобы едва успеть отпрянуть от потока автомобилей, ринувшихся по авеню Бонапарт.
Оказывается, свой маскхалат она выбирала слишком долго. Зоя успела перейти дорогу и скрыться.
Тина вглядывалась до боли в глазах. Ничего. Никого! Вернее, сплошь незнакомые люди и совершенно чужие.
Ну да, а Зоя, конечно, ей родная и своя. Мы с тобой одной крови, ты и я. Вот именно!
Оглянулась – и не поверила глазам, увидев слева от себя знакомую гладко-черную головку. Зоя преспокойно направлялась ко входу в знаменитый «Пассаж «Плезир».
Тина ринулась вдогонку.
Такие вот магазины теперь чаще называются «малл» и представляют собой разнообразнейшие лавчонки, находящиеся под одной крышей. Тину заранее прошиб холодный пот – стоило представить себе, сколько здесь у Зои возможностей затеряться. Однако «Пассаж», как успела еще сегодня утром услышать в отеле Тина, был также славен своим рестораном, вернее, их великим множеством. В них можно было отведать кухню двадцати стран. И Тина заметила, что Зоя, равнодушно минуя все остальные отделы, идет прямиком ко входу в рестораны, к сверкающим огонькам. Да и все вокруг сияло, сверкало и переливалось – Сен-Дени великолепно иллюминирован.