Париж.ru - Арсеньева Елена. Страница 29

Очень захотелось сказать им что-нибудь такое... железное... но одним из жизненных принципов Белинского-врача было: не навреди. Всякое же насильственное воспитание он считал вредным. И поэтому не стал ничего вещать, не стал нравоучительствовать, заговорил о самом неважном:

– Вроде бы эту девушку Лариса зовут, при чем тут какая-то Эллочка? Или это ее уменьшительное имя среди своих? Ларочка, Эллочка – какая, в принципе, разница, да?

– Про то, что она Лариса, все давно уже забыли! – хмыкнул один из близнецов. – С самого лета ее только Эллочкой зовут.

– Да почему?

– А вы разве не читали в газете?.. – начал его брат, но скользнул глазами по окнам – и стушевался, умолк.

Белинский проследил за его взглядом и увидел в одном из окон второго этажа бледное лицо Вятского. Темные глаза его были мрачны, и Белинскому стало неловко. Почудилось, этот бедолага знает, что доктор перемывает кости его дочери с досужими соседями.

– Ребята, спасибо, что помогли, – сказал он неловко. – Теперь можете идти.

– Ага, ну ладно, – кивнул первый близнец. – А она выживет?

– Почему ж нет? – пожал плечами Белинский. – Полежит немного в больнице, а потом...

– Немного – это сколько? – перебил брат-2.

– Неделю-другую.

– Ур-ря! – дурашливо выкрикнул первый. – Выходит, две недели окрестный бомжатник может спать спокойно!

– Выходит, так, – кивнул второй, и близнецы радостно хлопнули друг друга по ладоням.

Белинский только плечами пожал, не в силах разобраться в заморочках этих аборигенов. У него и свои проблемы были, и не только детективного плана: предстояло везти Ларису Вятскую в токсикологию.

А потом домой, домой!!!

Все на свете когда-нибудь кончается, и это дополнительное дежурство окончилось тоже. Появилась смена. На машине кардиологии уехали по вызову врач Настя Шевелева и фельдшерица Люба, наконец-то удостоившая место работы своим появлением, токсикология увезла в рейс доктора Андрея Струмилина и фельдшера Палкина. На станции пока пребывала только линейная бригада: шофер Виктор и доктор Александр Меншиков. Фельдшерица Ася Ивановна отчего-то задерживалась.

– Чао, братовья, – сказал доктор Белинский, направляясь к двери и делая ручкой. – До встречи в эфире.

– В кефире, – откликнулся Виктор.

– В зефире, – кивнул доктор Меншиков.

– В... в... – замялась дежурная Светлана, которая не отличалась проворством в подборе рифм.

– Не мучайся, Света, – ласково посоветовал Белинский. – Следующая рифма может быть только «в сортире», а там слишком велика вероятность наткнуться на замоченный труп, поэтому в сортире мы встречаться не будем, лучше в ином мире, или вообще в анти-, макро– и микромире, или в тире, или в квартире, или в... О черт!

Белинский схватился за голову. Нет, не потому, что иссяк поток рифм. Он мог нанизывать их без малейших усилий еще долго-предолго, на очереди стояли, нетерпеливо отталкивая друг друга, на турнире, на шарнире, в Кашмире, в Йоркшире, на Парамушире, при вампире, конвоире, дезертире, визире, банкире, дезертире, э сетера, э сетера [18], как говорят французы! Вениамин просто вспомнил, что забыл под подушкой томик омерзительного Сорогина. А если кто сунет туда свою шаловливую ручонку, словно в нечистоты? Нет, нельзя подстраивать друзьям такую подлянку. И вообще, что подумают на станции о докторе Белинском? Поэтому он прервал увлекательнейшую из игр – буриме – и ринулся на второй этаж. В комнату отдыха. Схватил книжку, поморщился, вспомнив, что там в ней понаписано, и спустился вниз. Помахал остающимся и уже двинулся было к двери, но тут Меншиков, говоривший по телефону, отчаянно зажестикулировал и принялся корчить жуткие гримасы, бросая в сторону Белинского пылкие взгляды.

Вениамин приостановился. Как правило, на него так страстно смотрели особы женского пола, вниманием которых, что греха таить, закоренелый бабник Белинский вовсю пользовался. Аналогичные же глазки строил ему один известный в городе молодой педик, крашеный блондинчик и любитель жгучих брюнетов, к каковым относился и Веня. Но Меншиков! Он же известен своим натурализмом и вдобавок смертельно влюблен в эту опасную красотку, которую чуть не силком затащил под венец!

Белинский уныло вздохнул. Не стоит изображать из себя невинность. Зазывные взоры и неприличные телодвижения означают только одно: Меншиков просит его не уходить со станции. А зачем ему это нужно? Не для того же, чтобы продолжать играть в буриме! Наверняка сейчас последует какая-нибудь просьба. И доктор Белинский готов поставить на кон книжку Сорогина, что Алехан Меншиков попросит его «быть другом»...

– Веник, золотой, брильянтовый! – запел Меншиков, бросая трубку и делая жалостливые глаза. – Будь другом, подмени на пару-тройку часиков. Не на все дежурство, нет, только на пару-тройку...

– Опять Мариночку тошнит? – с ехидцей спросила Света.

– В больницу... под капельницу, – выдохнул Александр, на рысях устремляясь к двери и даже не ожидая ответа от Белинского.

Ну куда Вениамину деться, если у товарища беременная жена, которую беспрестанно тошнит! Он только и мог, что крикнул вслед Алехану:

– Желчегонный сбор номер три!

Но ему откликнулось только эхо в гулких коридорах...

– Наберут детей во флот! – произнес доктор Белинский свою любимую фразу. – Ну разве не понятно, что если женщину тошнит уже пять месяцев, то непорядок с печенью или желчным пузырем?! Нет, прокапывают беднягу, словно алкаша, прокапывают до бесконечности... Два-три часа, он сказал? Ну, посмотрим!

Зазвенел телефон.

– Алло, «Скорая», слушаю вас! – отозвалась Света – Ой, приветик, Ася Ивановна, вы куда запропастились? Нет, вызова вам пока еще нет, но... Что? На два-три часика? Не больше? Ну, хорошо, давайте. Пока, до встречи.

Света положила трубку и со смеющимися глазами повернулась к Белинскому.

– Можешь не говорить! – выставил он ладонь. – Можешь ничего не говорить... Что у нее там? Газовую трубу снесло? Балкон обрушился? Соседи затопили? Кошка Муся объелась герани?

– Да я и не спрашивала, – хихикнула Света. – Какой смысл? Ася Ивановна и сама запутается, и тебя запутает. Вот уж мастерица кружева плести! Ей бы детективы писать.

– Короче?

– Короче, она задерживается на два-три часика.

– Может, они сговорились с Алеханом? – безнадежно пробормотал Веня. – Значит, мне опять одному по вызовам мотаться?

– А Валентина еще не ушла! – обрадовалась Света. – Мы ее уговорим. Она непременно согласится.

– Почему ты так уверена? – вскинул брови Вениамин.

– Так Валька же судьбу свою ищет.

– Это как?

– Ну, ей цыганка нагадала, что она выйдет замуж за человека, которому поможет, вот наша Валюша и горит на работе. Помогает и по долгу службы, и на дополнительных вызовах... Да только беда – приличные люди все сплошь женатики попадаются, а если холостежь, то либо нарки и алкаши, либо нормальные – но не в Валентинино дежурство.

В эту минуту спустилась со второго этажа и Валентина. Последовал недолгий, но многословный диалог, после которого молодая фельдшерица практически безропотно согласилась поработать еще несколько часов.

Раздался звонок.

– Ну, ребята... – пробормотала Света, кладя трубку. – Повезло вам. Такой вызов... Не поверите, какая крутизна!

– Что еще за крутизна? – мрачно поинтересовался Белинский. – Круче цыганского барона?

– Круче!

– Круче вызова к бывшему председателю законодательного собрания, который наелся анаприлина?

– Круче, ой, круче! – хихикнула Света. – Нет, ты не поверишь... Вас вызывают к Климушкину!

– Кто это? – полюбопытствовал Веня, чувствуя некоторую неловкость из-за того, что вынужден разочаровать Свету.

– Ты что?! – едва не закричала она. – Кто это, главное! Ну Климушка, Климушка! Тот самый! Тот, который! Кандидат в мэры! Магазин «Евразия», все универсамы и еще не знаю что!

– Понял, – хихикнул Вениамин. – Ну правда, это круто. Круче его только Волжский откос. И что с ним, с этим великим человеком? Похмельный синдром? Подельники синяков насажали? Экс-губернатор Чужанин, ныне государственный думец, прислал отравленных роз в память о былой дружбе?