Полуночный лихач - Арсеньева Елена. Страница 61

Женщина перестала давить на дверь и явно задумалась.

– Слушайте, можно я войду, а? – умоляюще прошептал парень. – Колька меня нарочно предупредил насчет вашей соседки. У нее ведь не уши, а локаторы, она же днюет и ночует под дверью. Сибирцев говорил, она раньше в областном отделении Главлита работала. Кстати, вы знаете, что такое Главлит?

– Знаю, – тихо ответила женщина, снимая цепочку и впуская визитера. – У меня мама работала в издательстве, с этим учреждением приходилось чуть не каждый день общаться.

– Здрасьте, – запоздало поздоровался юноша, обаятельно моргая своими ясными глазками. – Будем знакомы. Меня Вениамин Белинский зовут, мы с Николаем работаем вместе, может, он вам даже говорил про меня.

– Да, такую фамилию он называл, – кивнула женщина, но не пригласила его пройти в комнату. – А что случилось, почему он вас прислал?

– Да глупейшая история! – смущенно потупился «Вениамин Белинский». – Он очень успешно побывал там, где собирался, а на обратном пути побежал на троллейбус и… немножко не рассчитал.

Благодаря своей обворожительной внешности «Вениамин Белинский» знавал многих женщин, однако ему в жизни не доводилось видеть, чтобы хоть одна из них так резко бледнела. Он даже ощутил что-то вроде зависти к этому Николаю Сибирцеву, из-за которого бабенка натурально готова упасть в обморок.

– Что с ним? – выдохнула она, еле шевеля побелевшими губами. – Он… жив?!

– Да вы что? – махнул на нее «Вениамин Белинский». – Раз прислал меня сюда – конечно, жив! Правда, сломал ногу.

– Ногу?! – Она качнулась к стене.

– Не повезло, да, – «Вениамин Белинский» ловко подхватил даму под локоток, благо проделывал это в жизни несчетное количество раз. – Но хуже другое: его положили в больницу на вытяжку. На сорок пять суток.

Шататься больше было некуда: с одной стороны стена, с другой – «Вениамин Белинский», поэтому женщина стояла прямо и только смотрела на него огромными глазами, цвет которых в полутемной прихожей «Вениамин Белинский» никак не мог определить.

Он мысленно кивнул: именно так ее ему и описывали – высокая, волосы темно-русые, на лоб волной падают, и глаза светлые. Повезло все-таки!

– Значит, ситуация такая, – деловито сказал «Вениамин Белинский». – Николай просил, чтобы я вас немедленно к нему доставил. Ему кое-что удалось узнать у того человека в Верхних Печерах, но… – Он чуть надул губы, однако тут же обаятельно улыбнулся: – Видимо, тут какие-то страшные тайны, потому что Николай мне ничего не сказал. Сообщить это он может только вам.

В глазах женщины появилось осмысленное выражение, и «Вениамин Белинский» мысленно погладил себя по голове: он говорил именно то, что надо!

– Я знаю, что вы не выходите, Николай говорил, что даже гуляете вы с ним только ночью, но тут беспокоиться совершенно не о чем: внизу стоит наша «Скорая», я вас отвезу, а после разговора с Николаем мгновенно привезу обратно, вас ни одна живая душа не увидит. Так что давайте собирайтесь, поехали, а то у меня времени в обрез, я же все-таки на линии.

Она кивнула, нервно облизнула пересохшие губы, переобулась и сдернула с вешалки тяжелую кожаную куртку.

«Вениамин Белинский» мысленно пожал плечами. Такие куртецы носят только самые низкопробные «шестерки». Даме с ее внешностью личили бы шмотки от кутюр!.. Хотя, если «Вениамин Белинский» правильно понимал ситуацию – а он практически не сомневался, что понимал ее правильно! – именно такие шмотки она скоро будет иметь в изобилии, выбирая их непосредственно в фирменных бутиках, причем не в Нижнем и даже не в Москве, а по месту, так сказать, жительства этих самых кутюров.

Торопливо прошмыгнув из квартиры, они спустились по лестнице, и тут «Вениамин Белинский» железной хваткой вцепился в локоть женщины. Он так и знал, что она сейчас метнется обратно в подъезд. Она и должна была метнуться, потому что никакой «Скорой», разумеется, во дворе не было, а был черный «Чероки» с услужливо распахнутыми дверцами.

– Что?.. – только и успела выдохнуть она, но в следующую минуту была впихнута в «Чероки», где сидел хмурый широкоплечий парень, один взгляд которого пресекал всякую попытку неповиновения.

«Вениамин Белинский» захлопнул дверь и вскочил на переднее сиденье.

– Гони!

«Чероки» вылетел со двора.

– Что вы?.. Да вы с ума?.. – бестолково забормотала женщина.

– Спокойно, Риточка, – ласково сказал «Вениамин Белинский», полуобернувшись. – Все будет прекрасно, как во сне, вы только немножко потерпите.

– Я никакая не Риточка, – ответила она глухо.

– Да ведь и я не Вениамин Белинский, – радостно признался молодой человек.

– А Николай? – Она задохнулась.

– Николай – он и в Африке Николай, – утешил бывший Белинский.

– Что с ним?!

– Ничего. Идет себе домой, как белый человек. На обеих ногах. Знаете, как в той песенке: «Шел походкою твердою на обеих ногах». Ну, помните, как парня ранили, а его любимая сказала: «Ковыляй потихонечку, а меня ты забудь!» А он потом вернулся совершенно здоровый и…

– Значит, он меня… – не слушая замечательную историю, перебила женщина. – Он не мог меня предать!

– Мадам, – ласково сказал экс-Вениамин, учитывая, что ей не нравится, когда ее зовут по имени. – Николай перед вами чист, это я вам говорю как благородный человек. Вся та туфта, которую я вам гнал насчет его откровений, – не более чем результат кропотливого сбора разведданных. Просто Николай протянул руку к тому, что принадлежит другому человеку… Допускаю, он этого не знал.

– Знал, – глухо ответила она. – Он ни в чем не виноват, он просто хотел помочь, потому что я сама его просила.

– Вот так и Ева просила Адама отведать яблочка, и что мы видим в результате? – философски ответил «Вениамин Белинский», печально глядя на молодую женщину. – Кстати, известно ли вам, что все картинки, которые рисуют сей пресловутый плод искусительно-спелым и румяным, – тоже туфта? В те незапамятные времена еще не было культурного садоводства, а потому даже в райских садах не могло расти ничего, кроме вульгарного зеленого дичка, от которого сводит челюсти и начинается, пардон, выраженный вяжущий эффект! Но какую только лажу не возьмешь из рук хорошенькой женщины! Вот и Николай с охотой скушал всю ту лажу, которую вы ему скормили. Но вы-то сами знаете, как было дело в действительности!

Она смотрела на него неподвижно, и сейчас «Вениамин Белинский» видел, что глаза у нее совершенно серые, с темным ободком.

– Здесь кто-то сошел с ума, – медленно проговорила молодая женщина. – И это не я.

– Ладно, – обиженно сказал «Вениамин Белинский», – хотите оскорблять – оскорбляйте. Мое дело маленькое: мне велено вас доставить к законному, так сказать, владельцу – я и доставляю. А он вам все объяснит.

Он отвернулся, сел прямо и, не обращая более ни капли внимания на возмущенные восклицания, доносившиеся с заднего сиденья, раздраженно засвистел сквозь зубы свою любимую песню:

«Чероки» бежал быстро, и вот уже впереди замаячила Кузнечиха. «Вениамин Белинский» взглянул на свой «Ролекс». Вся операция заняла меньше часа. Надо думать, шеф уже успел добраться на явку. Здесь от Верхних Печер рукой подать, особенно на его джипе.

«Чероки» остановился. «Вениамин Белинский» проворно выскочил, подал даме руку:

– Прошу.

Голос его был сух, как пустыня. Однако сам он здорово волновался. Неужели ему в первый раз доведется увидеть, как шеф потеряет самообладание? Строго говоря, было бы от чего терять-то. Слишком уж она долговязая, эта лялька. Хотя выпуклости-вогнутости все на месте… Ладно, дело хозяйское!

Она больше не дергалась – шла в сопровождении «Вениамина Белинского» покорно и спокойно. Хотя видно было, что ее взгляд так и мечется. Обдумывает, наверное, как бы отсюда половчее дать деру. Ну, это полный наивняк!