Помоги другим умереть - Арсеньева Елена. Страница 34

Вот именно – относительно, судя по тому, какими вялыми были его движения и какое слабое шипение вырывалось из горла:

– Что вы здесь делаете?

– Как – что? – изумился Олег, на которого зловещий незнакомец, судя по всему, не произвел никакого впечатления. – Гробик выбираем. Однако аршина у вас, как я вижу, нет. Но что же делать? Нельзя же такую вещь покупать без примерки. Это ведь на всю жизнь… в смысле на всю смерть… словом, ясно. Делать нечего, придется уподобиться вышеописанному помещику: когда у него бывали гости, он приводил их в сарай с гробами, в которых лежало сухое сено, и, чтобы показать, как ему будет после смерти ловко и покойно в них, укладывался то в один гроб, то в другой.

С этими словами Олег проворно, будто месяц предварительно репетировал, вскочил в приглянувшийся ему гроб и затих.

Черно-белый человек сорвался с места и ринулся вперед с выражением такой ярости на лице, что Женя всерьез испугалась за своего нового знакомого. Однако Олег уже выметнулся из гроба, как чертик из табакерки, и стал по другую сторону постамента, будто в окопе с высоким бруствером. Налетев на гроб, черно-белый человек замер, вцепившись в этот зловещий предмет и продолжая потрясенно выдыхать:

– Что вы? Да как вы?

– Не переживайте, бога ради, – дружески посоветовал Олег. – Вы что, думаете, я хулиган какой-нибудь, для которого нет ничего святого? Ошибаетесь. Просто решил позаботиться загодя. Нынче баксы есть, а завтра, не дай бог, ударит какой-нибудь очередной кризис, банк сгорит и… – Он выразительно присвистнул. – А ведь когда привыкаешь к определенному уровню комфорта в жизни, с ним уже трудно расстаться и после нее. Вот и надумал прицениться. Четыре тысячи у. е. – это, конечно, круто, но уж больно вещь хороша! – Он помуслил пальцами край гроба, словно полу пиджака в магазине готового платья.

«Четыре тысячи долларов?! – Впечатление, произведенное на Женю этими словами, заглушило даже испуг. – Да… вот это и есть загнивающий капитализм!»

– Нет, к такому ответственному делу, как смерть, надо подготовиться загодя, – продолжал Олег, глядя столь простосердечно, что даже возмущенный похоронщик не находил в себе сил прервать эту задушевную речь. – Как говорил классик, беда не в том, что человек смертен, – беда в том, что он внезапно смертен! Скажем, сегодня молодой юноша накушался до полного одурения какого-нибудь «Солнцедара» (или что там вообще пили, в боевом восемьдесят пятом?) и полез махать кулачищами с явным намерением проломить кому-нибудь башку, а через два дня его самого находят в заброшенном доме с проломленной головой. Или дорожник ремонтирует себе какой-нибудь отрезок пути, думая лишь о том, как вечером пойдет с женой в драмтеатр, а тут ба-бах! – потерявший управление «москвичок» бьет его в спину с такой силой, что он влипает головой в асфальтовый каток и планы его становятся навеки неисполнимы. А то, к примеру, некий бизнесмен катит на своем «мерсе», останавливается на светофоре, но…

– Пошел вон! – вдруг выкрикнул гробовщик. – Вон отсюда! – Он сунул руку в карман. – Кто тебя послал? Ты откуда взялся, гад?!

– Кирилл Петрович, вы здесь? – послышался безмятежный женский голос, и немолодая женщина в строгом темном костюме заглянула в зал. – Извините, я выскочила на минутку, тут в «Дары природы» привезли дешевых кур, вам не надо? Ой, у нас клиенты…

– Пока нет, – улыбнулся Олег. – Пока заказчики, и то потенциальные. Мы, пожалуй, забежим позднее, уже с деньгами. Извиняйте, если что не так!

И, проворно лавируя между гробами, он вылетел из зала, прихватив за руку Женю.

– Вы что?! – начала было она возмущенно, едва очутившись на улице, но Олег, бросив на ходу:

– Все потом! – втолкнул ее в «Тойоту» и с места рванул так, что под колесами засвистело.

Женя стиснула кулаки, чтобы унять дрожь. Олег покосился на нее и выключил кондиционер. – Я тоже… замерз, – сообщил он, и Женя впервые обратила внимание, что ее бравый спутник несколько побледнел. Можно себе представить, как выглядела она сама. Но лучше не надо.

– Не пора ли объясниться? – спросила она, напряженно глядя вперед, но уже не замечая расстилавшихся перед ними тенистых, уютных улиц.

– Пора, – согласился Олег, вытаскивая из кармана смятую рекламную листовку. – Вот, взгляните.

«Ритуальные услуги», – прочла Женя. Так, это уже известно. Часы работы – с семи утра до полуночи, надо же, какое трудолюбие! Богатый ассортимент гробов – что верно, то верно, богатый. Перечень видов услуг… жуткий, конечно, перечень, включающий такие штучки, как хранение, гримирование и бальзамирование.

Женя двумя пальцами вернула Олегу листок, испытывая тот вполне объяснимый страх, который посещает всякого человека при мысли о неизбежности применения тех или иных услуг к нему самому, однако Стрельников покачал головой:

– Не все прочли. Переверните.

Женя послушалась с такой опаской, будто на обороте ее ожидало… ну, не знаю что! Воплощение кошмара, что ли!

И не очень-то ошиблась, хотя слова выглядели на первый взгляд вполне обыденными:

«Используйте смерть, ибо это великая возможность.«Бардо Тодол».

– «Бардо Тодол»?! – с ужасом повторила Женя.

– Тибетская Книга Мертвых, – пояснил Олег, осторожно въезжая во двор, образованный каре изрядно облупившихся, но еще довольно симпатичных «сталинок».

Он выключил мотор и обернулся к Жене. Лицо его утратило бледность, и Женя робко понадеялась, что и сама выглядит уже не как набальзамированный труп.

– Разумеется, нет ничего удивительного, что человек, посвятивший себя служению Танатос, сделал своей настольной книгой «Бардо Тодол», – сказал Олег. – Это литература высшего класса, хотя, я бы сказал, ее следует изучать врачам и духовникам, ибо это напутствие еще живым, а не уже мертвым. Но о вкусах не спорят, и все было бы нормально, если бы не одна маленькая, ну очень маленькая деталь: нашего нового знакомца зовут Кирилл Корнюшин.

Если Женя не хлопнула себя по лбу, то лишь потому, что побоялась показаться полной дурой.

– Да, конечно! Она же назвала его Кириллом Петровичем! Конечно… Я видела его на фотографии восемьдесят третьего года, но никогда ни за что не узнала бы. Хотя, припоминаю, в нем и тогда было нечто зловещее. Или мне так кажется теперь?

– Наверное, кажется, – согласился Олег, приотворив дверцу. Теплый ветерок ласково прильнул к Жениному лицу. – Не знаю, какое фото имеется в виду, но я видел их несколько, и до девяностого года Корнюшин был вполне похож на человека.

– А что случилось в девяностом?

– Трагическая случайность – железнодорожная авария. Товарняк столкнулся с электричкой, переполненной дачниками. Погибло народу – ужас. От первых трех вагонов практически ничего не осталось. Корнюшин вышел в тамбур покурить – это его и спасло. Ранен был, но чудом выжил, а вся его семья: отец, мать, молоденькая жена… можно сказать, и ребенок, потому что она была беременна… – Олег тяжело махнул рукой. – Вот где кошмар! Его можно было только пожалеть: в двадцать шесть лет потерять в жизни все! Он долго болел, потом ушел из школы, в которой работал, запил… Подрабатывал от случая к случаю в бригадах могильщиков на кладбищах. Этот бизнес золотым считается, в него попасть всегда было трудно, однако Корнюшина почему-то брали – на подхват, разумеется. Потом, в 1993 году, он вдруг словно заново родился. Прошел кодирование, бросил пить совершенно. Продал все свое имущество, большую квартиру, купив себе «хрущевку», только дачу отцову оставил, и стал компаньоном в той фирмочке, где мы побывали. Это одно из лучших заведений такого рода в городе, там народ обычно стеной стоит, удивляюсь, почему нам так сегодня подфартило. Из-за смены правительства помирать перестали, что ли? Я-то, наоборот, надеялся застать Корнюшина в деле, показать, так сказать, товар лицом. Зрелище в своем роде замечательное! Служитель культа! Но вот, видите, пришлось импровизировать, чтобы вызвать в нем подобие человеческих чувств.