Разбитое сердце июля - Арсеньева Елена. Страница 73
– Да бросьте! – примирительно, совсем другим тоном сказала Жанна. – Я же говорю: со свечкой не стояла. Строго говоря, кроме них, в той комнате была еще одна пара. И, если честно, девчонка первая легла на постель Игоря, потому что больше негде было спать. И ему просто ничего другого не оставалось, как лечь с нею рядом… Правда, на втором ярусе кровать оставалась свободна – там, где мы жили, кровати двухъярусные были, и он вполне мог бы туда перебраться. Но почему-то не перебрался. Говорит, думал, вернется хозяин и турнет его оттуда. И клянется, что ничего у него с этой Леной не было…
Господи, еще одна Елена! И тоже Прекрасная, надо думать?
– Клянется? – тупо переспросила Алена.
– Клянется! И она тоже. Ну, говорит, поприставал немножко для порядка, а когда она сказала, что спать хочет, он отвернулся и уснул. Как, поверим им? Правда, когда я вошла, Игорь лежал под одним покрывалом с ней, а плечи у него были голые… Но ведь там жара, в Турции, вы понимаете?
– Да, – глухо выговорила Алена.
– Алена, да ладно, не напрягайтесь! – снова расхохоталась Жанна. Похоже, у нее было великолепное настроение. – Я почти уверена, что там и правда ничего не было. Процентов на семьдесят уверена. Или даже на восемьдесят. Когда увидимся? Я вам привезла коробку потрясающего рахат-лукума. А Игорь – банку знаменитого турецкого меда с орехами.
– Да? Спасибо. Большое спасибо. Извините, Жанна, у меня тут дела, срочные… Я вам потом позвоню.
И Алена выключила телефон.
Мед? Она ненавидит мед. Никогда его не ест. Тем более – с орехами!
А может быть, Жанна врет? Плетет очередную интригу? Она ведь жить не может без интриг. Почувствовала что-то неладное в Аленином поведении – у нее звериное чутье, особенно когда дело хоть каким-то боком касается ее драгоценного Игоря! – поняла, что та подозревает ее, Жанну, в связи с этим мальчишкой, и решила переключить внимание не в меру догадливой подруги-приятельницы-соперницы (о нет, соперницу Жанна в ней не видит, это точно!) на другой объект.
Переключила. Еще как переключила!
В одной постели… Под одним покрывалом… Плечи голые… Дверь закрыта… Мог перебраться на верхний ярус, но не сделал этого… Поприставал для приличия… И клянется, что ничего не было?!
Ну, вообще-то, Алена тоже провела ночь в одной постели с Нестеровым. И между ними тоже не было ничего. Абсолютно ничего! Алена спала мертвым сном, и ей снился поцелуй любимых губ…
«А в бассейне? – шепнул ей кто-то в ухо коварным голосом. – В бассейне тебе тоже снился поцелуй любимых губ?»
«Ну и что? – надменно спросила Алена внутреннего своего зануду. – Подумаешь, в бассейне! Во-первых, Вадим это делал по наводке Нины. Во-вторых, я что-то почувствовала, только когда вспомнила Игоря. Так что вполне можно сказать, что я была в бассейне не с Вадимом, а с Игорем. А в-третьих – что дозволено Юпитеру, не дозволено быку!»
Эпилог
Среди долины ровныя, на гладкой высоте, во поле березонька стояла, во поле кудрявая стояла. Пейзаж был обворожителен, чистая русская классика: под голубыми небесами великолепными коврами, блестя на солнце, расстилалась зеленая травушка-муравушка, а на той ли травушке-муравушке стояла упомянутая белая березонька. На благостное полотно так и просились стада коровушек и табуны лошадушек. Впрочем, нет, чтобы не перегружать пейзаж, здесь уместнее смотрелись бы не стада, не табуны, а две-три буренки и одна-другая сивка-бурка, однако картина ничем не оживлялась. Человеческая фигура, которая просматривалась под деревом, в счет идти не могла, уж очень была неподвижна. Издалека казалось, будто женщина – молодая, с гладкими, атласно блестящими черными волосами – просто прилегла здесь отдохнуть, обнимая обеими руками белый березовый ствол, исчерканный буквами, неуклюжими рисунками вроде пронзенного стрелой сердца или могильного креста или именами канувших в безвестность каких-то людей: какого-то Кольки, Толика да Юрки… Сакраментальная надпись: Н + С = любовь – тоже имела место быть… Неподвижные пальцы женщины касались этой надписи. У нее были красивые тонкие пальцы, красивые руки, изящные запястья. Густые потеки засохшей крови, обвивавшие их, казались причудливыми широкими браслетами.
Казалось, здесь не было ничего, что могло бы указать на причину, по которой красивая черноволосая женщина решила именно под этой березой уснуть вечным сном…
Не было ничего? Как бы не так! На самом-то деле – было. И указаний этих имелось вполне достаточно, чтобы рано или поздно кто-нибудь догадался о том, что здесь в действительности произошло.