Твой враг во тьме - Арсеньева Елена. Страница 37

Конечно, всякое может быть… Вот ведь не далее как несколько часов назад он давал себе слово никогда не возвращаться в этот город. Но вернулся все-таки. И до сих пор сомневался: а стоило ли? Не лучше ли было остаться на пепелище его жизни и там умереть, подобно псу, который умирает на могиле хозяина?

…Самым страшным было то, что в накрывшем его, будто атомный гриб, несчастье не найти ничьей вины. Даже тот мальчишка, который, судя по сбивчивым рассказам соседей, заставил его детей идти в гараж, погиб вместе с ними! Да хоть бы и выжил – не сводить же счеты с ребенком. Он ведь был не более чем орудием судьбы Николая Семибратова, Самурая, – орудием ополчившейся на него судьбы.

Раньше Самураю нравилось видеть лицо смерти, когда она внимательно заглядывает в глаза обреченным. Теперь ее лицо увидели те, кого он любил больше всего на свете… теперь трудно было не вспомнить прописную истину: каждому, мол, воздастся по делам его. Нет, нет, неправда все это! Что успели натворить его мальчишки, одному пять лет, другому шесть, что им воздалось столь чудовищно? А неродившийся ребенок? А сама Ася, которая в жизни никому не причинила зла?

Или он, Самурай, столь значимая фигура на шахматной доске судьбы, что ради него, ради его наказания, сметаются с поля все прочие фигуры – пешки, с точки зрения обезумевшего игрока? Еще сегодня утром он воспринял бы эту мысль как должное. А теперь просто должен был воспринять ее именно так – ибо ничего иного ему не оставалось. Но все-таки – какова конечная цель? Заставить его осознанно сойти с той самой доски? Раздавить и уничтожить? Дать понять, что слишком много он возомнил о себе, когда присвоил обязанности ангела смерти?

Хорошо, пусть так. Самурай всегда верил в судьбу, именно поэтому ему было легко убивать людей. Он смутно надеялся, что это и есть его предназначение, и старался исполнять свою задачу как можно лучше. Но разве справедливо – чтобы за хорошую работу карать? Ладно, ему не нужно наград судьбы, не нужно поощрений в небесных приказах, – но за что же все случившееся?.. А главное, им-то, Асе, детям, Асиной матери, – за что?!

Почему он не застрелился на крыльце своего заколоченного дома, на глазах соседей? Ведь в тот миг единственное, чего ему хотелось, – перестать жить. И, похоже, никого не удивил бы этот поступок. Похоже, от него чего-то в этом роде и ждали! Ведь с точки зрения этих людей, ведущих простой, незамысловатый и совершенно бессмысленный, по мнению Самурая, образ жизни, именно так он должен был поступить. Если бы он, мужчина, глава семьи, жил вместе со своей семьей, следил бы за детьми, заботился о жене, ничего не случилось бы! Значит, он виноват. И если так уж хотелось отомстить виновному в этом несчастье, значит, он должен был отомстить прежде всего себе. Себе, а не кому-то другому!

Что же сделал он? Зашел в сарай, достал из хитро оборудованного тайника сумку с деньгами – и ушел прочь, даже не заглянув на кладбище, где соседи в складчину уже похоронили всех его близких! Самурай сел на первую же электричку и через час был в ближнем городе – губернском центре. Там, в круглосуточном салоне по продаже иномарок, купил джип. И помчался в Москву.

Если там, на небесах, и впрямь был некто, разыгравший всю эту чудовищную партию с Самураем и считавший, что способен предугадать каждый ход противника, ему оставалось только руками разводить. Самурай поступал неправильно! Вот если бы он, приехав домой, застал своих близких убитыми, чего, вообще говоря, и опасался, вот если бы люди из «Нимб ЛТД» его опередили – тогда ничего другого не оставалось бы, как мстить им. Мчаться в Москву, разыскивать шефа, и все такое.

Но ведь в данной ситуации все это было сущей ерундой! Шеф пока ничем перед Самураем не провинился! Да, отдал приказ о его уничтожении, но ведь не уничтожил еще. И стоит ли так уж злиться на него даже за этот приказ? Особенно если вспомнить мудрые слова о революции, которая пожирает своих героев. Да их пожирает всякое дело! В том числе и столь благородное, как заказное убийство. Ликвидация ликвидатора – это же в порядке вещей. К тому же сейчас Самурай на несколько ходов опережал своих преследователей, у него имелся шанс крепко оторваться от них, может, и вовсе исчезнуть, затеряться во все еще огромной, все еще таинственной России… Какого же черта он возвращался в Москву?

А такого!

Слишком уж верил он в судьбу, слишком заигрался с ней, чтобы вот так, сразу, признать: играл-то сам с собой, оказывается. Нетути ее, судьбы! Никому ничего на роду не написано. Участь человеку готовит вовсе не вышняя сила, не пряхи там какие-то прядут нить его жизни, не смерть взмахом своей косы эту нить перерезает. Всерьез властны над человеком только заказчики и исполнители, в частности – «Нимб ЛТД». А все остальное – пустой, слепой, безумный случай. И дети его погибли – просто так. И Ася, и несчастная Марья Гавриловна… Никакая это не божья кара для зарвавшегося ликвидатора. Обыкновенная бессмыслица. Случайность! И никем заранее не предусмотрено никаких хитромудрых ходов на шахматной доске под названием «жизнь». Пешки и фигуры (вернее, возомнившие себя фигурами, потому что на самом деле и они тоже – пешки) в беспорядке слоняются по доске. А игрок, однажды поставивший их на эту доску, вышел за нужным делом примерно миллион лет назад – и не вернулся.

Если бы Самурай смог это признать, он так и лег бы с пулей в виске на крылечко зеленого домика с мезонином. Но – не смог. Не смог! Его вдруг осенило, кто на самом деле был истинно ведущей фигурой в этой партии, тем ферзем, ради спасения которого судьба затеяла свои жуткие эндшпили и рокировки. Он прозрел мгновенно – очевидно, под влиянием своей страшной потери. И хотя сердце его рвалось на части и обливалось кровью, это озарение помогало держаться. Нет, он, ликвидатор Самурай, всегда считавший себя орудием судьбы, не ошибался. И не перестал быть этим орудием! Но за эту высокую роль надо платить… за все в жизни надо платить. Самурай и заплатил – по самой высокой ставке. Он купил себе у судьбы продление лицензии. И теперь все, что ему оставалось в жизни, – воспользоваться результатами сделки.

Меры предосторожности он принимал чисто интуитивно. Был полностью уверен в удаче, но ради внезапно открывшегося ему ферзя следовало все же подстилать соломку. Именно поэтому он пустил в ход чужой паспорт. Именно поэтому не стал названивать по всем телефонам шефа. Именно поэтому медленно объехал вокруг его дома, надев очки ночного видения (наследство из «БМВ»!), именно поэтому стоял сейчас под грибком телефона-автомата, делая вид, будто куда-то звонит, а сам смотрел, смотрел на подъезд, силясь понять: тот человек, которого Самурай несколько минут назад видел вон там, в самом темном углу, – он кто? Приуставший прохожий, который решил просто так постоять под стеночкой? Ревнивый муж, подстерегающий свою жену, которая вот-вот должна выйти от любовника? Безнадежно влюбленный, явившийся подышать одним воздухом с предметом своей страсти, – пусть даже этот воздух насыщен интенсивными миазмами кошачьих, собачьих и человечьих мимоходных делишек?.. Ряд предположений можно было выстраивать до бесконечности, а закончить хотя бы вот таким: на сегодняшнюю ночь шеф позаботился о дополнительной охране.

Самурай отошел от телефона и канул в ближний проулок, однако не спешил идти к машине: снова надел очки и следил, не произойдет ли около подъезда каких-то телодвижений. Охранником должен быть человек, который его знает, иначе придется считать шефа не столь уж дальновидным тактиком и стратегом. И если Самурая «срисовали», то сейчас надо ждать погони.

Однако стоящий у подъезда даже не пошевелился. Сверхчувствительные наушники не уловили и звука торопливых переговоров. Значит, либо тот, кто там затаился, не имеет отношения к делу, либо он не счел появление Самурая подозрительным, либо… шеф все-таки совершил ошибку. Хорошо бы, конечно.

Он обошел дом с другой стороны и вошел в подъезд, самый дальний от того, где жил шеф. В таких домах обязательно есть чердак с выходами туда из всех подъездов. Двери, конечно, заперты, да какая разница?