По ту сторону черной дыры - Беразинский Дмитрий Вячеславович. Страница 95

Король Франко испуганно дернулся. В первом побуждении он чуть было не ответил: «И полкоролевства в придачу», но сдержал себя. Имелось слишком много всяких «но».

– Это довольно неожиданно, – осторожно ответил он, – мы должны подумать.

Бритт закусил губу. Если бы он был лоялен к Ромейскому Владыке, то сейчас бы Людовик плакал от счастья, что нашелся удалец, согласный за недорого взять в жены переспелую франкскую принцессу, у которой «черти молотили на личике горох». Ну, ничего, у него в запасе имелся еще один козырь…

…Этим вечером Париж напоминал разворошенный улей. На всех углах и во всех пивных горожане судачили по поводу трех королей, собравшихся в городе. Местами споры перерастали в столкновения – горячая франкская кровь требовала активных действий. Какого-то отчаянного спорщика префекты бросили в Сиенну – остудиться.

Восторженный гул провожал посольский автомобиль. Булдаков, сам сидящий за рулем, благосклонно поглядывал по сторонам, время от времени приветствуя парижан взмахом руки.

Рядом с ним сидел Джонатан, довольный как слон. Он спросился на постой к Булдакову, мотивируя это тем, что прибыл без охраны, в то время как каталонец прихватил с собою шесть десятков кирасир.

– Господин посол, а где же ваша свита? – перестал наконец крутить головой бритт. Булдаков поддал газу и подмигнул ему.

– Это лето для нас особенное, Ваше Величество. На верфи Па-де-де заложен корабль нового поколения. Осенью планируем спустить его на воду. Если хотите, можем назвать его «Святой Джонатан».

Король ошалело кивнул. Он еще никогда не сталкивался с еврейским способом построения диалога. Булдаков нес откровенную херню; со стороны казалось, будто собеседники увлечены беседой, а слегка диковатый взгляд бритта объяснялся американским акцентом подполковника.

– Ого-го! – заметил Олег Палыч карету, стоящую у посольства – пыльный ящик на колесах, из которого уже успели выпрячь лошадей, – а вы зря времени не теряете, Ваше Величество!

– Не имею права! – серьезно заявил Джонатан, – моё королевство на меня надеется. Необходимо с вами обсудить важное дело.

– Один момент, Ваше Величество! – извинился Булдаков.

В чем важность дела короля, он догадывался. Мухин, будучи комендантом замка Женуа, доложил ему обо всем в лучшем виде и сейчас развлекал сестру короля Британии, неловко отвечая на град вопросов, обрушивающихся на него ежеминутно.

Бритт с помощью Олега Палыча покинул утробу УАЗика и восхищенно произнес:

– Скорость воистину потрясающая. Лошадь уже давно бы выбилась из сил. А мы даже не запыхались.

Ему ответом был дикий хохот. Смеялся посол долго и заразительно – уже из посольства вышла в сопровождении начальника караула его жена и начала выяснять причину столь истеричного веселья.

– Король Британии, Джонатан Мастерплан! – икая, представил ей супруг своего спутника.

– Оверлорд, – поправил обалдевший бритт посла, усиленно пряча глаза, – хотя «Мастерплан» – тоже достойное имя.

– Очень приятно, Ваше Величество, – присела в книксене Светлана, отчего юбка ее задралась чуть выше обычного, а бритт вновь восхищенно отвел глаза, – Олег, перестань дурака валять!

– Есть! – козырнул подполковник.

– Моя госпожа и повелительница, – представил он супругу королю, – Светлана Ивановна Булдакова.

Вспомнив о приличиях, бритт схватил протянутую руку и приложился к ней своими жесткими губами. «Вот черт!» – подумал он, – «первый раз полуголой бабе руку целую». Вслух же он заметил:

– Весьма смелый наряд, госпожа Светлана, осмелюсь заметить.

– Имейте в виду, Ваше Величество, – раздался сзади голос Жака, – что за заигрывание с его половиной наш добрый посол может отбить запросто голову. В прошлом году вот инцидент был с графом одним. Помер, бедняга.

Справедливости ради нужно отметить, что год назад действительно, покойный граф де Ла Ренн осмелился свистнуть вслед Светлане, восхищенный её новыми спандексами, второй кожей обхватившие обалденные ноги жены посла. Олег Палыч при всем честном народе заехал свистуну в зубы, отчего граф моментально лишился своей шикарной улыбки.

Через неделю, когда опухшая челюсть нахала позволила состояться дуэли, а самоуверенный граф в качестве оружия выбрал кинжалы, подполковник отхватил противнику добрую половину детородного органа. С тех пор свистуны на улицах Парижа перевелись.

– Жак! – послал Олег Палыч другу упрек, – ну зачем ты так? У Его Величества и в мыслях не было…

– Было-было! – воскликнул бывший шут, – Его Величество, пардон, из тех мужчин, у кого всегда в мыслях Это.

– Мы так и будем здесь стоять? – нетерпеливо топнула ногой Светлана, – а от пошлостей Жака у меня еще в прошлом году уши опухли… После случая с этим несчастным графом. Де Ла Кто-то…

– Прошу Вас, – спохватился посол, – добро пожаловать, Ваше Величество. Ну и ты тоже входи, чего там…

Франкский министр, к которому относилось это уточнение, расплылся до ушей.

– Я бы с удовольствием, – признался он, – но меня ждут в другом месте. Вечерком подойду. Побормочем.

– Ну-ну! – улыбнулся Булдаков, чувствуя очередной подвох.

За те несколько лет, что послы пробыли в Париже, замок Женуа, некогда имевший весьма мрачный вид, преобразился, словно Иванушка-дурачок искупавшийся в чане с кипящим молоком. Джонатан, проходя через заасфальтированный двор, поразился тому, с какой тщательностью здесь поддерживается порядок. На заре своей карьеры он побывал однажды в Верхней Саксонии – там тоже молились на чистоту, но такого он в своей жизни не видывал. Побеленные стволы деревьев, аккуратно подстриженная трава на газонах, нигде на асфальте ни лошадиной кучи, ни человеческой лужи – точно в рай попал.

По темно– синему ковру поднялись на крыльцо. Воин в чудной пятнистой одежде отдал честь, продолжая смотреть вдаль отрешенным взглядом. Дверь из настоящего стекла(!) бесшумно отъехала в сторону, пропуская чету Булдаковых и короля Британии. Джонатан восхищенно уставился на толстое тонированное стекло. Заметив его взгляд, Олег Палыч с гордостью заявил:

– Пуленепробиваемое!

– Угу! – буркнула Светлана, – особенно если пули – кожаные.

– Не плексиглас же! – обиделся подполковник, – пардон, Ваше Величество, – заговорился.

В холле, несмотря на лето, топился камин. У него, утопая в мохнатых креслах, сидели старший прапорщик Мухин и принцесса Генриетта – родная сестра короля Британии. Судя по вспотевшему лбу старшего прапорщика, беседа была в самом разгаре. У самого огня грела кости старая кормилица. Увидав вошедших, леди Генриетта быстро вскочила с кресла и подбежала к брату. За ней, гораздо медленнее, косолапил Мухин.

– Имею удовольствие представить вам свою сестру Генриетту, – быстро нашелся король, – она вас здесь не слишком утомила?

– Спаси Христос! – проворчал Мухин, – я уж думал, что вы никогда не явитесь. Добрый день, Ваше Величество! Позвольте, товарищ полковник, я удалюсь? Там северный скат крыши прохудился, так бойцы починяют. Сами знаете, если не приглядишь за ними, то такого натворят!

– Погоди, Иваныч! Тут тебя сватать приехали…

Внезапно перейдя на английский, подполковник обратился к принцессе:

– Milady, I know you will soon be married, isn’t it?

– Of course, sir, – пролепетала та, – and I will find myself on four winds bar.

– Это наша любимая песенка, – сказал бритт, – когда вы догадались, сэр? – Булдаков снисходительно кашлянул:

– Искусство интриги ведомо и мне. Поверьте, Ваше Величество, я не зря ем свой хлеб.

Внезапно до Мухина дошел смысл разговора.

– Командир! – с ужасом воскликнул он по-русски, – мы же договорились! Я даже не знаю, своих способностей относительно… – вспомнив, что Светлана его тоже слышит, он переключился на другое.

– Да этой девке лет пятнадцать, а мне уже тридцать пять! Вы что? Она же меня за… за… в первую брачную ночь. Ей молодой кобель нужен!

– Ты у меня один неженатый остался, Иваныч, – терпеливо втолковывал Булдаков, – все, лафа кончилась. Надо!