Марсианские шахматы - Берроуз Эдгар Райс. Страница 15

Отверстие оказалось достаточно широким. Пройдя через него, она оказалась в маленькой уютной комнате. Перед ней по-прежнему был Лууд. У противоположной стены лежал могучий прекрасный мужчина-рикор. Он был лишен доспехов и украшений.

– Ты видишь теперь, – сказал Лууд, – бесполезность сопротивления?

Его слова, казалось, вывели ее из шокового состояния. Она быстро отвела взгляд.

– Смотри на меня! – скомандовал Лууд.

Тара продолжала смотреть в сторону.

Она почувствовала новые силы, власть Лууда над ней уменьшилась. Неужели она раскрыла секрет его власти над ее волей? Она не осмеливалась надеяться на это. С отведенным взором она повернулась к отверстию, через которое эти зловещие глаза привели ее. Лууд вновь приказал остановиться, но его голос уже не имело власти над нею. Она услышала свист и поняла, что Лууд зовет на помощь. Но так как она не смела оглянуться, то не видела, что он сосредоточил свой взгляд на большом безголовом теле, лежавшем у дальней стены.

Девушка все же находилась под влиянием страшного существа – она не освободилась еще полностью и не обрела полной самостоятельности. Она двигалась как во сне, вяло, медленно, сгибаясь словно под огромной тяжестью, будто пробираясь сквозь вязкую жидкость. Отверстие было близко, совсем рядом, но как трудно до него добраться!

За ней, повинуясь приказам огромного мозга, двинулось огромное безголовое тело. Наконец она достигла отверстия, что-то говорило ей, что за ним власть калдана полностью развеется. Она уже почти пробралась в приемную комнату, когда почувствовала сильную руку на своей лодыжке. Рикор догнал ее, и хотя она боролась, втащил обратно в комнату Лууда. Он крепко держал ее, прижимал к себе, и вдруг, к ужасу начал гладить ее.

– Ты слышишь меня? Теперь ты видишь всю бесполезность сопротивления? – услышала она ровный голос Лууда.

Тара пыталась бороться, хотя ее охватила страшная слабость. Но она продолжала сопротивляться в полном одиночестве перед лицом безнадежного ужаса, за честь гордого имени, которое она носила, она, ради кого с радостью отдавали жизни прекрасные воины могучих империй, цвет барсумского рыцарства.

7. Отталкивающее зрелище

Крейсер «Ванатор» кренился под ударами бури. То, что он не упал на землю и не был разбит на мелкие кусочки, было всего лишь капризом природы. В течение всего шторма он летел безо всякой надежды на спасение, подгоняемый ударами урагана. Но все же корабль и его храбрый экипаж почувствовали, что ураган стихает. Это произошло через час после катастрофы – катастрофы и для экипажа, и для королевства Гатол.

Люди с момента вылета из Гелиума находились без пищи и воды, многие были ранены, все изнемогали от усталости. Во время кратковременного затишья один из членов экипажа попытался добраться до своей каюты, отцепив привязной ремень, который удерживал его в относительной безопасности на палубе. Это было прямым нарушением приказа, и на глазах всех последовало внезапное и скорое наказание. Едва матрос отстегнул застежку привязного ремня, чудовищный шторм повернул корабль, подбросив его в воздухе. В результате воин полетел за борт.

Вырванные из своих гнезд постоянными поворотами и рывками корабля и силой ветра, носовые и кормовые снасти висели под килем, представляя собой спутанную массу веревок и ремней.

В нее и угодило тело воина. Как утопающий хватается за соломинку, так и он ухватился за веревку, задержавшую его падение.

С отчаянными усилиями цеплялся он за эту веревку, пытаясь закрепиться на ней ногами. С каждым рывком корабля руки его слабели и он знал, что вскоре они совсем разомкнутся и он полетит вниз, на далекую поверхность, но тем не менее продолжал цепляться, лишь продлевая свою агонию.

Эту картину увидел Гохан, когда перегнулся через край наклонившейся палубы, чтобы выяснить судьбу своего воина; в одну секунду джед Гатола оценил ситуацию. Один из его людей глядел в глаза смерти. В руках у джеда было средство для его спасения.

Ни минуты не колеблясь, он отцепил свой привязной ремень, сбросил веревочную лестницу и соскользнул с борта судна. Качаясь, как маятник, он отлетал в сторону и возвращался назад, поворачиваясь в воздухе в трех тысячах футов над поверхностью Барсума. Наконец он дождался момента, на который рассчитывал.

Пока он не доставал веревки с уцепившимся за нее воином, силы которого заметно таяли. Просунув ногу в петлю, образовавшуюся в результате путаницы такелажа, чтобы ухватиться за веревку рядом с воином, и рискованно цепляясь за эту новую опору, джед медленно двигался по веревочной лестнице, на конце которой был закреплен крючок. Он зацепил крючок в кольце на поясе воина как раз перед тем, как ослабевшие пальцы висевшего отпустили опору.

Лишь уверившись в спасении своего товарища, Гохан стал думать о собственном спасении.

Среди переплетенных снастей болталось множество других крючков, подобных тому, который он прикрепил к поясу воина. Одним из них он хотел воспользоваться сам и затем выждать, пока шторм утихнет настолько, что позволит ему выбраться на палубу. Но как только он попытался дотянуться до одного из крючков, тот отошел в сторону под воздействием очередного толчка судна. В то же время тяжелый металлический крюк, болтавшийся в воздухе, ударил джеда Гатола прямо между глаз.

Оглушенный Гохан на мгновение разжал пальцы и полетел вниз сквозь разреженную атмосферу Марса к поверхности, лежащей в трех тысячах футов под ним, в то время как «Ванатор» уносился вдаль, а верные воины джеда, цепляясь за свои ремни, даже не подозревали о судьбе своего любимого вождя.

Лишь час спустя, когда шторм немного утих, они поняли, что он отсутствует, и догадались о том жертвенном героизме, который предназначила ему судьба. В это время «Ванатор» выпрямился, по-прежнему уносимый постоянным сильным ветром. Воины отстегивали свои ремни, а офицеры определяли число пострадавших. В это время слабый крик, который послышался из-за борта, привлек их внимание к человеку, висевшему на веревке под килем. Сильные руки подняли его на палубу, и только тогда экипаж узнал о поступке своего джеда и его гибели. Они могли только предполагать, как далеко их унесло после его падения. Корабль был не в состоянии вернуться для поисков. Опечаленный экипаж продолжал свой путь в воздухе навстречу неминуемой судьбе.

А Гохан, джед Гатола, что произошло с ним? Подобно свинцовому грузу, пролетел он тысячу футов, затем шторм подхватил его в свои гигантские объятия и понес над землей. Как листок бумаги, летел он, повинуясь ударам ветра, игрушка могучих сил природы. То выше, то ниже, то вперед, то назад, но с каждой вспышкой энергии ветра он постепенно приближался к поверхности. У таких циклонов бывают странные и необъяснимые капризы. Они вырывают с корнем и крушат гигантские деревья, и в то же время могут пронести многие мили беспомощного ребенка и опустить его невредимым вместе с колыбелью.

Так произошло и с Гоханом из Гатола. Ожидая каждую секунду неминуемой гибели, он вдруг понял, что мягко опустился на коричнево-красный мох, толстым слоем покрывающий дно мертвого марсианского моря, полностью невредимый, если не считать большой шишки на лбу, куда его ударил металлический крюк. Едва способный поверить в то, что судьба сжалилась над ним, джед медленно встал, еще убежденный, что кости разбиты и раздроблены и не выдержат его веса. Но он ошибался. Он огляделся в напрасных попытках сориентироваться. Воздух был полон пыли и летящих обломков. Солнца не было видно. Поле зрения было ограничено несколькими сотнями ярдов коричнево-красного мха и пыльного воздуха. В пятистах ярдах в любом направлении могли возвышаться стены большого города, но он не мог знать этого.

Было бесполезно трогаться с места, пока воздух не прояснится, так как он не знал, в каком направлении двигаться; он вновь сел на мох и принялся ждать, размышляя о судьбе своих воинов и корабля, но мало задумываясь об опасности своего собственного положения. К его доспехам были прикреплены два меча, пистолет, кинжал. В походной сумке – небольшое количество продовольствия, составлявшего обязательный походный рацион воинов Барсума. Все это вместе с тренированными мускулами, храбростью и силой духа, должно было спасти его от тех опасностей, которые ожидали его на пути в Гатол, хотя он и не знал, в каком направлении и на каком расстоянии находилась его родина.