Портрет второй жены (Единственная женщина) - Берсенева Анна. Страница 34

Понаблюдав за ним дня два, она догнала его однажды, когда он вместе со своим товарищем Юркой – тоже парнишкой ничего – уже выходил за КПП.

– Эй, ребята, подождите! – позвала Катя.

Сергей оглянулся и сразу встретил взгляд этой женщины – безмятежный и призывный взгляд, не оставляющий сомнений в ее намерениях даже у него, совсем не искушенного в таких делах пацана.

– Вы, я видела, на мотоциклах приехали? – спросила Катя, не отводя глаз от Сергея. – Может, подбросили бы до деревни, мне сметаны надо взять у Пантелеевны. Знаешь, в конце улицы живет? – Это она говорила уже одному Сергею.

– Что, Серега, подбросишь? – спросил Юрка. – Я бы и сам, но ко мне сейчас математик приедет, неудобно опаздывать.

По Юркиным глазам Сергей видел, что тот и вправду не прочь подбросить роскошную Катю, но уступает эту возможность товарищу. Они тогда немного фраерились друг перед другом своей мужской небрежностью, которой на самом деле не было и в помине. Только к Юле это не относилось…

– Отчего не подбросить, – солидно кашлянул он. – Знаю Пантелеевну.

До Пантелеевны, впрочем, они добрались не скоро. Для начала Катя предложила немного покататься – уж больно погода хорошая. Стоял июнь, все поляны в лесу были усыпаны земляникой.

– А у меня – гляди – и банка есть! – радостно сообщила она. – Думала, для сметаны, а лучше давай-ка земляники наберем. Я потом другую банку у Пантелеевны одолжу.

Все это было так волнующе, понятно и просто, что у Сергея во рту пересохло. Он-то сразу заметил Катю, как только она появилась в спортзале неизвестно зачем. И, отдыхая после раундов, тайком поглядывал на ее белые лодыжки, обтянутые красными ремешками, и на ее полные, слегка раздвинутые, ноги.

Он остановил мотоцикл посреди залитой солнцем поляны. Стояла тишина, только звенели сосны, стрекотали кузнечики, свистели птицы – стояла настоящая лесная тишина.

– О, много как земляники! – Катя стрельнула глазами в его сторону. – Наедимся и наберем, я варенье потом сварю.

Она отошла на пару шагов от мотоцикла и наклонилась, отставив попку, обтянутую джинсовой юбкой. Не раздумывая ни минуты, Сергей подошел к ней сзади, прижался к ее округлившейся юбочке и тут же ощутил прилив тайной мужской силы – такой, какую прежде ощущал только по ночам, в изматывающих снах.

Видно, это почувствовала и Катя. Не разгибаясь, она слегка потерлась о него мягким задом, потом быстро выпрямилась и прижалась всем телом, обхватив шею полными белыми руками и одновременно приникнув к Сергеевым губам умелым и жгучим поцелуем.

Он потянул ее за собой, клонясь назад и напрягая мускулы, подхватывая ее на живот. Катя испуганно охнула было – боялась упасть, – но, поняв, что он легко удерживает ее, прижалась еще крепче.

Так они и оказались на земле, утонули в высокой траве. Катя лежала сверху, раздвинув ноги, а Сергей искал то самое, запретное и неизвестное прежде место между ними, стараясь прижаться к нему покрепче.

Она ласкала его, плавно двигаясь на нем, заглядывала в запрокинутое лицо, шептала в самые губы:

– Ах ты, миленький, нравится тебе так?

Трусов на ней не было: Катя рассудила, отправляясь на завоевание невинного паренька, что неизвестно, как он отреагирует, когда она начнет их стягивать в самый волнующий момент. И Сергей понял это, опустив руку вниз, под задравшуюся юбочку. Пальцы у него задрожали, он стал торопливо расстегивать «молнию» на брюках, но Катя тут же перекатилась на спину, увлекая его за собой. И вот уже он оказался над нею, и она сама расстегнула его ширинку.

Катя много умела такого, что делало ее восхитительной любовницей, но для первого раза решила ограничиться вещами традиционными – не испугать бы мальчика. Сергей был неумел, неловок, он торопился, не попадал во влажную, манящую глубину между ее раздвинутых ног. Но Катя была терпелива, приподнималась ему навстречу, подправляла его, с замиранием сердца ожидая наслаждения, которое должно было наступить, когда он наконец поймет, что и как надо делать.

И она не прогадала в своих ожиданиях. Уже через несколько минут сама она постанывала, покусывала его плечо, голос ее изменился до неузнаваемости – стал хриплым, едва ли не грубым.

Сергей забился над нею почти сразу, в глазах у него потемнело. Но прежде чем испытать этот ни с чем не сравнимый восторг, он почувствовал, как Катя задрожала под ним, вскрикнула, частыми толчками сжимая внутри себя его напряженную плоть.

Да, это был настоящий мужчина, а не какой-нибудь полковник Ревунко или капитан Росляков!

Потом они лежали рядом, глядя в высокое небо, Катя покусывала травинку и смеялась чему-то. Потом она приподнялась на локте, заглянула в Сергеево лицо, по которому еще катились капли пота.

– Понравилось, сладенький? – спросила она, слизывая эти соленые капли. – Смотри-ка, чистенький какой, и грудка еще не обросла. Ох, какой ты мужик будешь, завидую твоим девкам! Смотри не женись по молодости, со мной побудь еще. Я тоже женщина не из последних, потом поймешь.

А ему бы и в голову не пришло с ней расстаться, хотя те самые девки, о которых она говорила, появились сразу же и во множестве. Но Катя была вне конкуренции.

Сергей и сам не понимал, в чем дело. Конечно, перепробовав за какой-нибудь год достаточно женщин, он быстро убедился, что Катя действительно хороша, при любом сравнении.

Свои страстные умения она продемонстрировала ему в ближайшее же время. Особенно хорошо было оставаться с нею в пустом спортзале, ключи от которого она без труда добывала.

– Правда, что ли, полы тут помыть, – посмеивалась Катя. – Смотри-ка, платье как запылилось!

Ему нравилось сажать ее на того гимнастического «коня», на котором она сидела в первые дни, раздвигать ее ноги, погружаться в нее, вспоминая, как вожделенно он хотел ее тогда…

Или, наоборот, он садился на «коня» сам, а Катя ласкала его, дразнила быстрыми поглаживаниями, потом доводила до неистовства своими подвижными губами и языком…

Все это было невообразимо приятно, но вскоре Сергей понял, что почти то же самое умеют и другие женщины. И догадался, что Катя нравится ему не этим, – точнее, не только этим. Нет, она не была исключением – в том смысле, что и ее он не хотел бы видеть рядом с собою постоянно. Но его привлекала ее невероятная податливость, готовность раствориться в каждом его движении. Притом чувствовалось, что ей доставляет удовольствие угадывать его желания и предупреждать их.

И ему нравился ее безмятежный взгляд, наполнявший его спокойствием и уверенностью в том, что мир устроен разумно и правильно.

Может быть, Сергей не думал обо всем этом так отчетливо в тот мучительный год, когда метался по окрестностям на мотоцикле и чувствовал, что душа его, оставшись в одиночестве, мечется еще отчаяннее… Но только встречи с Катей успокаивали его тогда – и не потому, что спадало физическое напряжение, этого-то можно было достичь с кем угодно. Он не думал, чтобы это была любовь. Но во всяком случае, чувство к Кате до сих пор оставалось самым сильным чувством к женщине, которое пережил Сергей Псковитин.

Да, он нравился им, когда был мальчишкой. А уж потом, когда двадцатишестилетний майор Псковитин вернулся из Афгана – с глазами, в которых стояло все, что ему пришлось увидеть, с седой прядью в волосах и железными мускулами, – тогда женщины были готовы ради него на все. Но он к тому времени уже понял, как мало они значат в его жизни.

А когда он начал служить в «Вымпеле», вопрос о женитьбе и вовсе перестал его волновать. Еще не хватало взваливать на кого-то тревоги своей беспокойной жизни, а на себя – тревогу за близких людей!

Так возводилась крепость, в которой он чувствовал себя неуязвимым.

Чувство, похожее на зависть, которое возникло у него, когда Лиза Успенская посмотрела на Юру сияющими глазами, – не забылось на следующий день, как он был уверен.

По долгу службы ему надлежало понаблюдать за ней. Все-таки новый человек появился в фирме, да к тому же в непосредственной близости от Ратникова – следовало исполнять свои обязанности. И он наблюдал, присматривался, старался видеть ее почаще, уверяя себя в том, что делает это только из соображений безопасности.