Слабости сильной женщины - Берсенева Анна. Страница 13
Но в данную конкретную минуту Лере некогда было думать об этом, и вспоминать было некогда: она бежала к Зоське, чтобы узнать, купила ли та доллары. Покупку долларов можно было считать ответственным мероприятием по целому ряду причин. Потому что от их количества зависела вся поездка; потому что, хоть все на такую мелочь давно плюют, но покупать их не в банке – дело-то подсудное; потому, наконец, что доллары покупались на деньги, вырученные Лерой в антикварном магазине за старинное кольцо с сапфиром – даже не Лерино, а прабабушкино, перешедшее к Лере в день совершеннолетия. На деньги, вырученные за колечко, вся их семья могла бы жить довольно долго. Но не каждый же день колечки продавать, а поездка – долговременный источник.
– Ой, я как вспомню, каково их везти – доллары! – рассказывала Зоська, когда они с Лерой уже пили чай за круглым столом с бахромчатой скатертью. – Их же вывозить разрешают – ну просто кошкины слезы. А там знаешь как обидно бывает: ведь каждый доллар на счету, как не взять лишних? Еще и из-за них невозможно самолетом лететь: они же звенят под прибором. А в поезде могут и не найти. Хотя, конечно, если не повезет на таможне и вцепятся… Но я тебе потом покажу, как спрятать – едва ли найдут.
Лера слушала Зоську, и ощущение гулкой пустоты внутри становилось все более гнетущим. И снова не могла она понять, в чем дело. Ее не пугали разговоры о таможне, о том, что придется прятать доллары, – а тяжесть в груди не проходила, и тоска не отпускала, грызла сердце.
Лера уезжала ранним декабрьским утром в Стамбул, так и не поняв, что же с нею происходит.
Глава 7
«Но все-таки ведь и правда интересно, – говорила себе Лера уже в пути, устроившись на жесткой вагонной полке. – Я ведь даже на Украине, можно считать, не была: Крым не Украина. А тут Болгария, Румыния…»
Через Болгарию и Румынию предстояло ехать автобусом: в фирме сообщили, что это еще дешевле, и они с Зоськой тут же согласились.
– Автобусом не так уж и трудно, – сказала Зося. – Тем более, только от границы, всего одна ночь. Я однажды от самой Москвы трое суток автобусом ехала – вот это тяжело было. Мужики все напились, пристают…
«Жалко, что ночью, – думала Лера. – Хоть в окно бы посмотреть».
Она уже успела привыкнуть к дороге, поспала, и настроение у нее улучшилось. В самом деле, зачем предаваться какой-то необъяснимой тоске, когда мелькают за окном новые земли и влажное тепло юга уже вливается в тамбур во время коротких остановок?
– Лер, – напомнила Зоська, – деньги же надо спрятать, забыла?
– Да, правда, – вспомнила Лера. – Ну, в туфли, что ли? Или в лифчик?
– Нет, это ерунда, – возразила Зоська. – В лифчик сразу полезут, первым делом, если искать начнут. А спрятать надо в трусы. В пакетик целлофановый положить, в тряпочку завернуть – и между ног.
Леру немного смутили Зоськины физиологические откровения, но тут же ей стало смешно, и она кивнула. Чтобы спрятать деньги, пришлось выйти в туалет: соседки по купе, мрачноватые тетки с крашенными в один и тот же цвет волосами, сидели как монолиты и выходили только по очереди, а проделывать эту процедуру при них не хотелось.
Приближение к границе почувствовалось сразу – по той нервозности, которая воцарилась в вагоне. Лера и сама ощутила неприятный холодок страха – на этот раз не какого-то необъяснимого чувства, а именно страха. Это было так ново для нее, так странно, что она тут же разозлилась на себя.
Страх – до дрожи – не прошел и когда пошли по вагонам пограничники. Вид у них был такой серьезный и лица пассажиров они сличали с фотографиями так внимательно, словно именно в этом вагоне, именно в этом купе предстояло им обнаружить злостного нарушителя границы.
Лере показалось, что их как-то слишком много: сначала зашли одни, потом другие, заставили всех выйти и осмотрели все купе. Потом – еще какие-то двое.
– Доски есть? – тут же спросил один из них, глядя прямо на Леру.
– Что? – растерянно спросила она. – Зачем нам доски?
– Ну, иконы, иконы – везем? – поторопил парень.
– А! Нет, иконы не везем. – Лера улыбнулась с облегчением.
– Водки сколько?
– По две бутылки, как положено, – ответила Зоська. – Могу показать.
Но показывать не пришлось. Удовлетворившись их ответами, пограничники – или это были уже таможенники? – исчезли. Лера вздохнула было с облегчением, как вдруг в дверях купе возникла следующая группа. На этот раз ее возглавляла женщина, высокая, полная и чернобровая, почему-то казавшаяся неопрятной.
– Женщины, долларов сколько везем? – спросила она уверенным и властным тоном.
Лера, Зоська и две их попутчицы переглянулись, не зная, кто должен отвечать.
– Как в декларации написали, – наконец ответили они вразнобой.
– Так-таки и по декларации? – прищурилась таможенница. – На Турцию, значит, поглядеть едем, товаров не будем приобретать? Ой, ну смех с этими челноками, хоть бы за дуру меня не держали!
Неожиданно она отступила в коридор и скомандовала оттуда:
– Вы три, – она кивнула на монолитных теток и Зоську, – выйдите. А вы, – кивок в Лерину сторону, – в купе останьтесь.
Выходя в коридор, Зоська испуганно оглянулась на Леру, но таможенница уже закрывала за ней дверь.
– Женщина, а мне кажется, у вас-то лишние доллары и есть, – сказала она, внимательно глядя Лере прямо в глаза.
Глаза у самой таможенницы были цепкие, ощупывающие – казалось, ее взгляд сейчас проколет Лере лицо.
– Почему же вам так кажется? – спросила Лера.
Сердце у нее заколотилось так быстро, что она испугалась, как бы не участилось дыхание.
«Хорошо еще, что я не краснею, – успела подумать она. – Хорошо, что не блондинка…»
– Насмотрелась тут на вас. Чутье у меня как у собаки, – коротко объяснила таможенница.
Потом неторопливо, старательно ощупывая, провела руками по Лериной груди, животу.
– Ну-ка, расстегните халат, – велела она.
Лера принялась расстегивать пуговицы, стараясь, чтобы не дрожали руки.
– Снимайте халат, снимайте, – поторопила таможенница. – Теперь лифчик. Так, туфли тоже снимайте. И дайте-ка мне их сюда!
Оставшись в одних трусах, Лера нагнулась и подала таможеннице туфли. Та, не отводя взгляда от голой Леры, быстро ощупала их изнутри и, чтобы не нагибаться, поставила на полку.
– А в трусах у вас что? – медленно протянула она. – Ну! Между ног – что?
– Вы не знаете, что бывает между ног? – спросила Лера, прищурившись.
– Знаю, вы меня не учите. А белое, вон то – что?
– У меня месячные – что, нельзя?
– Что-то много вас с месячными челночат! – хмыкнула женщина. – А если я сейчас и трусы скажу снять, и проверю, какая у тебя там гигиена?
– Пожалуйста, – пожала плечами Лера. – Если вам не противно… Снимать?
– Ладно, – таможенница наконец поморщилась. – Хотя и надо бы…
«Сейчас проверит на этот самый прозвон, – билось у Леры в висках. – Найдет эти чертовы доллары – и что тогда? Хорошо, если просто отберут, а если вообще обратно отправят?»
– Одевайтесь, – коротко бросила таможенница. – Некогда тут с вами, а то бы…
Не дожидаясь, пока Лера оденется, она вышла из купе, не став больше никого обыскивать.
Придерживая на груди руками незастегнутый халат, Лера опустилась на полку.
– Лер, ну ты не переживай так, – шептала Зоська, когда они вышли вдвоем в коридор. – Не нашла же, что еще надо? Но ты молодец, не растерялась! Я же тебя и не предупредила даже, что говорить в случае чего… Теперь все нормально будет, ведь, считай, повезло!
– Повезло, – машинально кивнула Лера.
Она никак не могла стряхнуть с себя оцепенение, овладевшее ею с той самой минуты, когда таможенница велела снять халат. И снова: это не страх был – то непонятное чувство, которое она испытала.
Она совсем не боялась этой женщины; на самом деле, не боялась даже того, что найдут лишнюю сотню долларов. Но эти короткие толстые пальцы, которые могли прикоснуться к ней, Лере, – прикоснуться по полному праву, по закону – эти властные пальцы, перед которыми она была абсолютно беспомощна…