Слабости сильной женщины - Берсенева Анна. Страница 15
«Айя-София! – вдруг подумала она с горечью. – Господи, вот дура!..»
Единственным, что еще будоражило воображение, были запахи еды. После Москвы, где теперь даже пирожок днем с огнем было не найти на улице, улочки Стамбула поражали обилием всевозможной снеди. Всюду что-то жарилось, варилось, продавалось – мясное, рыбное, овощное и фруктовое! Особенно фруктовое: от обилия фруктов, громоздящихся на лотках прямо на улицах, у Леры текли слюнки.
Зося заметила жадные взгляды, которые Лера бросала на все эти бесчисленные лотки, и сказала извиняющимся тоном, как будто была виновата в здешнем изобилии:
– Лер, дороговато это… То есть по сравнению с другими странами, может, и не дорого, но для нас – нет, невозможно. Ну скажи: ты можешь, например, блузочку обменять на пару груш или на кусок мяса? Я – не могу. Долларами за еду платить – да ты что! И мы же ненадолго сюда, – успокоила она. – Три дня можно и тушенки поесть, не умрем, правда?
– Правда, – вздохнула Лера.
Зоська лучше знала законы того мира, в потоке которого несло их сейчас.
Вечером поели тушенки с хлебом, запили чаем и сразу выключили свет. Не хотелось даже читать захваченный с собой детектив.
Впрочем, свет пришлось включить минут через пятнадцать: по всей комнате раздавалось осторожное тараканье шуршанье. Вскоре Лера ощутила на своей щеке торопливое щекотанье лапок – и вскочила как подброшенная пружиной.
– Что же теперь, всю ночь при свете спать? – едва не плача, спросила Зоська. – Откуда они взялись, гады? Вот прошлый раз в «Эрден-Сараево» поселили – там ни одного не было!
– Что-то не слишком тебе со мной везет в эту поездку, – невесело усмехнулась Лера. – И таможня обыскивает, и мусорщики бастуют, и тараканы даже…
– Ерунда! – тут же горячо возразила Зоська. – Подумаешь, тараканы! Ну, не будем свет выключать. Я, например, так вымоталась, что и при свете усну.
Лера тоже уснула при свете, и короткие обрывки мыслей, проносившиеся в ее голове в последние несколько минут перед сном, были совсем не веселыми.
На следующий день Лера даже удивилась: почему было не погулять по вечернему Стамбулу, почему не выбраться в Старый город?
«Сегодня – обязательно, – решила она. – Нельзя же так падать духом неизвестно почему!»
С утра Лера чувствовала себя довольно бодро. К ней вернулось то самое ощущение легкого, летящего движения, которое всегда сопутствовало ей в Москве, а сейчас было уже почти забыто. Она и выглядела хорошо – стройненькая, невысокая, но и не маленькая, с пышной недлинной стрижкой и живым взглядом прозрачно-карих глаз.
Одеты они с Зоськой были по-походному: в джинсах, куртках с капюшонами, которые то и дело приходилось набрасывать, чтобы не мокли волосы от мгновенно тающего снега.
В этот, второй день Лера внимательнее пригляделась к людям на улицах. Она впервые была в чужой стране, и ей интересно было: как живут они здесь, чем отличается их повседневность от того, к чему она привыкла в Москве? Это, пожалуй, было даже интереснее, чем старина – живая жизнь людей, гомон во влажном воздухе…
Мужчины мало чем отличались от европейцев – если не считать характерной восточной внешности. Одеты они были примерно так же, как одеваются мужчины в Москве. Необычным было, пожалуй, только то, что многие из них прямо на ходу перебирали четки.
«Неужели они и правда постоянно молятся? – подумала Лера. – Или просто нервы успокаивают?»
Поверить в молитвенное состояние прохожих было тем труднее, что едва ли не каждый второй из молодых мужчин норовил выразить свой интерес к русским женщинам: уверенно щипнуть на ходу, подмигнуть, приглашая куда-то за угол, прищелкнуть языком, окидывая их оценивающим взглядом.
Лера вскоре перестала обращать на это внимание. Действительно, слишком уж они с Зоськой отличались от турецких женщин. Те были в неизменных платках, в длинных свободных плащах и сапогах. Даже руки были закрыты перчатками – наверное, чтобы не оставалось уж совсем ни одного открытого участка тела.
– Сейчас еще ничего, – сказала Зоська, заметив, что Лера рассматривает одежду турчанок. – А вот как они летом так ходят, в жару – ума не приложу. Точно так же одеты, представляешь? Некоторые даже сапог не снимают!
Второй день был днем основных покупок, пришлось побегать даже больше, чем вчера. Теперь они не просто смотрели и приценивались, но главным образом яростно торговались. Лера и представить себе не могла, что в магазине можно сбавить цену больше, чем в Москве на рынке. Но Зоська, судя по всему, даже и не собиралась брать товар по той цене, которую сразу назначали торговцы.
– С ума ты сошла! – толкала она Леру, видя, что та готова согласиться с первой же ценой. – Да он же сам знает, что с запросом говорит! Нас же дурами будет считать, если не поторгуемся.
И она спорила до хрипоты и тоже делала вид, что уходит, и наконец удовлетворенно покупала десятки лифчиков и трусов по цене, чуть не вдвое ниже первоначальной. Лера вскоре оставила собственные попытки принимать участие в торге и только расплачивалась, перегружая в объемистые сумки купленный товар.
Они несколько раз возвращались в гостиницу, относили покупки, шли снова. Присев на минуту в кресло, чтобы отдышаться перед очередным заходом, Лера смотрела на Мраморное море, которое было видно из окна, на огромных бакланов, летающих у самого берега…
Зоська устала еще больше, чем Лера, и та поглядывала на нее с уважением. Устала – не устала, а все так же неутомимо бегает по магазинчикам, и торгуется все так же яростно, и вспоминает, где видела женские кошельки подешевле, которых, конечно, следует купить как можно больше.
– Вся Москва с этими кошельками ходит, – объясняла Зоська. – Ты не видела разве?
– Но зачем тогда их везти, если уже и сейчас у всех полно? – удивлялась Лера. – Думаешь, до бесконечности будут брать?
– Не знаю, как до бесконечности, а пока берут, – не соглашалась Зоська. – Ты, Лер, просто по себе судишь. Тебе хочется что-нибудь такое, чего ни у кого нет. А нормальному человеку наоборот – хочется такое же, как у всех…
Иногда они сталкивались в магазинах с другими челноками из их группы. Те брали точно такие же кошельки и трусы-«недельки», и Лера не переставала удивляться: как же продать все это бесконечное количество одинаковых вещей, кому?
Закупив уже, казалось, все, что было возможно, Зоська скомандовала:
– Давай еще мохер возьмем. Отлично идет, берут влет.
– Да он же садится после первой стирки, – возразила было Лера. Когда-то мама научила ее вязать, и, хотя она не слишком увлекалась этим, все-таки однажды даже связала свитер для Кости. – Кто его брать будет?
– Еще как берут! – убежденно сказала Зоська. – И какое тебе дело, что он садится? Для себя, что ли, ты его покупаешь?
И они нагрузили очередную сумку разноцветными мотками.
К вечеру они вымотались так, что не могли пошевельнуть ни рукой, ни ногой. Лера даже не заикалась ни о какой вечерней прогулке по городу. Не только потому, что глупо было предлагать это Зоське, но и потому, что самой уже тошно было выходить на знакомые улочки.
Тем более что вечер вовсе не был свободен: следовало упаковывать мешки к завтрашнему отъезду.
Собственно, все их попутчики уже этим и занимались. Когда Лера и Зоська вернулись в гостиницу с последней партией товара, из-за каждой двери на их этаже доносился треск разрываемого скотча. Весь их номер был завален пакетиками, коробочками и моточками. Просто не верилось, что все это можно как-то уложить!
«И ведь у всех столько, – подумала Лера. – Как же мы втиснемся в автобус?»
Вздохнув, она принялась укладывать товар в большие пластиковые мешки.
Как и все, за что бралась Лера, это нехитрое занятие быстро было ею освоено. Она ничуть не уступала Зоське в сноровке, с которой увязывались и заклеивались мешки, – и скоро целая гора громоздилась посреди комнаты.
– Все! – сказала наконец Зоська, удовлетворенно поглядывая на плоды их трудов. – Молодцы мы с тобой – смотри, мешочки как куколки!