Чертова дюжина ангелов - Бессонов Алексей Игоревич. Страница 22

– Пиво у нас еще есть? – спросил Этерлен.

Йони пошарил в пакете и протянул ему новую бутылку.

– Ты не молчи, – предложил он, – сам ведь пищал, что времени ноль.

– А Гудвин возьми да и прыгни со сто двадцать-какого-то этажа… – отстраненно сообщил Этерлен.

– И что?

– И все. Больше нет ничего… ах, да! Грузовик-то на Мармон не прибыл.

– Как так не прибыл?

– Да вот так. Какие-то хитрые спецы посчитали, что он ушел на Эрилак. А на хреновом Эрилаке сидят эти, раскольники ортианские – «Зеленый Узор». По анализам выходит, что РВК предназначались для них. Представляешь, какую икру стал метать наш дедуля?

– Значит здесь, на Авроре, у вас не было ничего, кроме этого самого Гудвина? Одни догадки?

– Вот именно. И за сутки мне нужно найти все остальное – нравится перспективка?

– Я бьюсь в оргазме, начальник.

Этерлен почуствовал себя виноватым.

– Эх, поймал бы я ту сволочь, что начирикала всю эту бодягу, да как надрал бы ей задницу!

– Теперь уже поздно. Надо действовать конкретно. Сейчас пороемся – может быть, у меня и есть что-нибудь на этого Гудвина.

Йохансон откинул крышку подлокотника и достал портативный терминал.

– Так, Элиас Гудвин, – пробормотал он, – с ученой степенью доктора психологии…

Этерлен молча наблюдал за его манипуляциями. Несколько секунд взгляд Йохансона равнодушно скользил по невидимому для него дисплею, потом вдруг замер, став острым, как стрела.

– Ну, что там? – нетерпеливо спросил генерал.

Йохансон тяжело вздохнул и выключил свою машинку.

– Поехали, – сказал он, запуская двигатель. – Твой Гудвин, оказывается, лечил депрессии у доброй половины наших «баронов». Его связи запутаны до такой степени, что без лопаты их не разгребешь. Так что, старик, придется нам ехать за лопатой…

Кар медленно выполз из двора, развернулся и нырнул в тесный полумрак серых стритов. Через некоторое время Этерлен вдруг понял, где они находятся: Йони углублялся в старый деловой центр города, уже много лет назад растерявший свои представительские функции – респектабельные офисы давным-давно покинули эту часть сити, и теперь здесь гнездились конторы всяких сомнительных жуков, «странные» бордели и игорные дома.

– Сто лет здесь не был, – пробурчал Этерлен, разглядывая облупившиеся фасады некогда величественных небоскребов.

– Сто лет назад, – хмыкнул Йохансон, – здесь была сосредоточена вся мощь нашего гребаного Портленда. Теперь, как видишь, времена изменились. Хотя на самом деле не меняется ничего.

– Ты стал философом, – удивленно поднял глаза генерал, – и с каких это пор?

– Жизнь, – дернул плечом Йони.

Он причалил к помпезному, украшенному позеленевшими орлами подъезду огромной серой башни и вырубил движок.

– Пойдем…

Этерлен машинально ощупал висевший под курткой «Морг» и выкатился из теплого салона автомобиля. К его изумлению, тучи над сити вдруг расползлись в стороны, явив миру яркое, еще по-летнему теплое солнце, и теперь мрачный колодец улицы ожил, заиграв пастельными красками тротуарного покрытия и светло-серой штукатуркой стен. Перед входом Этерлен на секунду задержался, поглядел на небо; потом, резко одернув воротник, скользнул в автоматические двери из дымчатого поляроидного стекла.

Лифт остановился на пятом этаже здания. Йони молча вышел в коридор и уверенно зашагал по вытертому ковру, не давая себе труда оглянуться на друга. Генерал шагал рядом. В коридоре было пусто: за высокими дверями с золочеными табличками стояла тишина, казалось, что они попали в обеденный перерыв. Этерлен знал, что это не так, – просто в те времена, когда строился небоскреб, мода диктовала абсолютную звукоизоляцию кабинетов и офисов – позже от этого правили стали немного отступать.

Йохансон свернул в боковой коридор, и перед глазами удивленного Этерлена возникли бронированные двери-автомат одной из последних моделей. Йони остановился. Под потолком едва слышно пискнуло, и двери беззвучно разъехались в стороны, пропуская гостей в обширный зал, где за несколькими столами сидели, погруженные в работу, молоденькие девушки-секретарши. Йони так же молча прошествовал дальше и наконец распахнул массивную темную дверь, лишенную каких-либо табличек или надписей.

– Рокко, – сказал он, – я по делу.

– А ты всегда по делу, – не без ехидцы отозвался тщедушный молодой мужчина в простецком костюме, сидевший на краешке огромного стола. – Я вижу, ты с коллегой… проходите, джентльмены. Пиво будете?

Мастер Рокко восседал на собственном рабочем столе, плотно заваленном какими-то папками и листами бумаги с непонятными графиками и таблицами. Прямо поверх этого обычного делового беспорядка был расстелен лист местного аналитичекого ежедневника, а на нем бесстыдно красовались бокал с пивом, ароматные горячие креветки и уже надкусанные ломтики ветчины.

– Пол Этерлен, – бесцветно представил своего друга Йони, – мастер Рокко…

– Весьма рад, – отреагировал последний, не думая, однако же, слезать со стола, – так что ж – пиво?..

Йони молча подошел к огромному стенному шкафу и распахнул одну из его створок, за которой оказался приличный холодильник, и вытащил оттуда несколько бутылок с янтарным напитком.

– Что это ты с утра? – поинтересовался он.

В ответ Рокко деловито отодрал кусок страницы ежедневника и протянул ее Йохансону.

– А?

– Ага, – понимающе кивнул тот, проглядев край таблицы вечерних котировок. – Лимонов сто?..

– Около. Садитесь в кресла, – Рокко развернул задницу, – и подъезжайте ко мне. Чавкайте, джентльмены: сегодня у меня радость.

Этерлен выбрал себе пару креветок и подкатил высокое кожаное кресло к самому столу. Йони сделал то же самое. Глотнув, он понюхал свою закуску и вздохнул.

– Времени у нас мало, – пожаловался он. – Скажи, Рокко, тебе лечил мозги некий доктор Э. Гудвин?

– Такой же психопат, как и я, – весело хихикнул Рокко, – да еще и нарк. Но дело свое знает. А что?

– Ты копал его концы?

Рокко перестал жевать, сполз со стола и подошел к шкафу.

– Времени, говоришь, мало? – пробурчал он, с головой погружаясь в его нутро. – Копал, копал… я, ты знаешь, на всех копаю. Что там с ним, с твоим Гудвином? Ты только учти – я тварь боязливая, сам знаешь: меня – ни-ни… а то кондрат, он ведь близок.

– Гудвина уже нет, – сказал Йони, подливая себе пива.

– О, – Рокко выбрался из шкафа и обернулся. – Сам?.. или помогли?

– Вот я и хочу это знать.

Рокко стал серьезен.

– Он мог и сам. А что говорит полиция?

– Полиция говорит тоже самое.

Этерлен бросил на друга короткий недоумевающий взгляд, но промолчал. Выходит, Йони слазил в полицейскую сеть и просмотрел там официальные сводки – ему же почему-то об этом не сказал.

– Он шиз, – задумчиво сказал Рокко после короткого размышления. – И нарк, каких мало. Но голова у него варила крепко. В общем, почитаешь: я уже сам не помню, что я там на него насобирал.

– Информашка подписанная?

– Идиот?! – искренне изумился Рокко. – Ты сколько лет меня знаешь?

– Я для проверки, – осклабился Йони, – на всякий случай, во избежание грядущих недоразумений.

Он сгреб со стола несколько креветок, хлопнул Рокко по подставленной ладони, и, мигнув Этерлену, размашисто покинул кабинет.

– Что это за тип? – поинтересовался генерал, вновь заходя в лифт.

– Так, – пожал плечами Йони, – уксусок один. Ходячие кладбище секретов… тебе оно надо?

Этерлен не обиделся: он прекрасно понимал, что в чужую епархию ему лезть не следует. Тем более что веселый Рокко почему-то мгновенно раскусил его служебную принадлежность… Такие способности вызывали у генерала определенное уважение.

* * *

– Если бы мне хоть чуть-чуть везло, мы не оказались бы таком дерьме, – Хикки поворошил палкой костер и устало дернул плечами, – по крайней мере, в «Олдридже» было бы горючее… или еще что-нибудь. Нет, ребята, я определенно неудачник. Мне кажется, все это началось в тот день, когда погибли жена и мать. Дальше я просто покатился по наклонной. Стал, что называется, задумываться – и вот вам результат. Нет, думать о жизни – занятие вредное, это я вам говорю как специалист. Вы лучше думайте о том, что жить нам осталось не так уж и много.