Чертова дюжина ангелов - Бессонов Алексей Игоревич. Страница 46

Этерлен встал и коротко поклонился. Хикки тоже поднялся.

– Спасибо, мастер Борис. Тысяча извинений, но у нас так мало времени…

Взрыкнул мотором, «Блюстар» Хикки сорвался с места и помчался вдоль усаженной фруктовыми деревьями улочке. Этерлен прикусил зубами свою сигару. В его глазах отражалось недоумение.

– Какому же идиоту могло прийти в голову устраивать разборки прямо сейчас, накануне большого переполоха в нашем славном дурдоме? – Процедил он. – Да еще и убивать, к черту, консула? Ваши стоунвудские пираты точно спятили…

– Я вспоминаю, – ответил Хикки, – Золкин говорил, что его обвиняют в покровительстве пиратству. Статья сто восьмая… или сто девятая пункт «а». Сейчас уже не важно. Может быть, обвинители были не так уж и далеки от истины, как я думал? Эти вопросы нам нужно решать в Стоунвуде. Слушай, а что если зайти в столичную резидентуру Конторы?

– Исключено, – помотал головой Этерлен. – Это наша работа, о ней никто ничего не знает – круг лиц «зеро», гриф первый. Мы не имеем права привлекать официально действующие чины СБ или чего-то там еще… даже с полицейским инспектором я могу разговаривать только как частное лицо.

– Да, я знаю…

– Дед дал нам все, что может понадобиться, даже Лоссберга – эта бочка с ромом уже должна болтаться где-то в окрестностях. Но язык мы должны держать за зубами. Разве он не предупреждал?

– Предупреждал, – отмахнулся Хикки. – Но – время?

– Не волнуйся понапрасну. Время у нас еще есть, тут ты просто сгущаешь краски.

Хикки загнал машину на стоянку ресторана и выбрался из прохладного салона; солнце уже поднялось достаточно высоко, чтобы жарить во всю свою летнюю мощь. Он опустил на нос темные очки, поправил легкий камзол, который скрывал висевший под левой рукой бластер и подумал, что на Этерлена, похоже, жара не действует совершенно: что в тени, что на солнце – генерал выглядел одинаково невозмутимо.

Йони уже заканчивал завтрак. Перед ним стояла самоохлаждающаяся бутыль минералки и крохотный «мерзавчик» водки, наполовину выпитый.

– Похмеляешься, что ли? – поинтересовался Этерлен, садясь за столик.

– Иди к черту, – меланхолично ответил Йони. – Я заслужил.

– Ну-ну-ну… что?

– Только что за вон тем столом, – ткнул вилкой Йохансон, – сидели двое типов. Оба выглядели так, словно гуляли всю ночь. Наверное, так оно и было, потому что пили они только пиво, но зато много. Сперва они сидели довольно тихо, потом один заорал чуть ли не на весь кабак: «Это им за Каспера!». Второй посоветовал ему заткнуться, но он все равно добавил: «Остальные скоро тоже получат, эта пучеглазая свинья – только начало».

– А потом?

– Допили и ушли.

Хикки поймал тревожный взгляд Этерлена и подозвал официанта, чтобы заказать себе выпивку. Последние триста лет «пучеглазыми» в Империи называли лиддан. Как правило, это прозвище употребляли астронавты или люди, так или иначе связанные с космосом.

– Если я не ошибаюсь, – очень тихо произнес Этерлен, – месяц назад два патрульных фрегата вместе с лидданским ударным звеном здорово потрепали «барона» Каспара Кирпатрика: он потерял три корабля из четырех и едва сумел уйти от них.

– Он сказал «за Каспера», – напомнил Йони. – Или вообще «за каспер».

– Ты не расслышал, – отмахнулся Этерлен. – Каспар Кирпатрик… Боже мой! Слушай, Хик, а ведь эта сволочь и в самом деле может надрать кое-кому задницу. У него хватит сил, чтобы устроить в нашем борделе настоящий пожар во время наводнения. Если его мальчики додумались завалить лидданского консула, то…

– То вся наша задумка может полететь к чертям.

– Еще как! Ты только подумай: если Пикинера убили за то, что он якшался с Иголкой и с лидданами, то, значит, сам Иголка тоже оказывается под ударом. С кем путался твой приятель Золкин?

– Если б я знал…

– Ч-черт!

Этерлен стукнул по столу и на некоторое время задумался. Официант принес пиво и разделанных креветок на пару; Хикки одним махом выпил почти всю кружку, бросил в рот пару кусочков нежного мяса, потом полез за сигаретами. Этерлен молча следил за его руками.

– Они нам устроят, – пробормотал он, наливая и себе – перед ним стоял здоровенный жбан с насосом. – Как же их остановить?

– Давай потолкуем с Рупертом Лоренцо, – предложил Хикки. – В конце концов, не схарчит же он нас. Наверное, Золкин успел-таки с ним поговорить, и ему сейчас очень не хочется, чтобы подозрение пало на его семью. Если, конечно, он здесь действительно ни при чем.

– Хорошо, – решился Этерлен, – полетели. Ты, Йони, оставайся здесь. Тебе сейчас – задача номер один: беги к себе в офис и подготовь нам фотороботы на тех двоих ублюдков. Конечно, ситуация выглядит совершенно невероятной, но тем не менее, кое-что в ней есть. А к вечеру мы наверное, уже и вернемся.

Лорда Руперта Лоренцо удалось обнаружить в фамильной резиденции на восточном берегу Рога – его семейство захватило порядочный кусок побережья еще в годы освоения планеты, когда в колонии ударила огромная волна авантюристов, и земли приобретались по древнему принципу конкистадоров: «кто смел, тот и съел». Конечно, на Авроре, как и на всех остальных мирах разраставшейся Империи, разумные аборигены отсутствовали, и играть в солдатики было совершенно не с кем, но зато богатств хватало с избытком. Очень скоро колонии разжирели настолько, что стали поплевывать на больших начальников из Метрополии – но тут разразилась война, которая длилась почти десять лет и порядком измотала человеческие миры. По окончании войны начался, как положено, передел собственности, закончившийся большим бардаком. В этом бардаке Империя благополучно пребывала уже свыше сотни лет, и всех все устраивало. Особенно таких почтенных налогоплательщиков, как семейство Лоренцо. Сразу после войны, когда Флот принялся задарма спихивать на аукционах устаревшие корабли, дедуля лорда Руперта вбил почти все семейные сбережения в приобретение двух десятков развалюх. Чуть позже началась Великая Пиратская Эпопея, и клан Лоренцо приобрел генеральную конвойную лицензию. К концу столетия уже ни один прокурор решительно не мог разобраться, где кончаются Лоренцо, а где начинаются пираты.

Поняв, кто его разыскивает, Руперт почти не удивился. Золкин все-таки успел с ним поговорить. Опускаясь на краю огромного поместья, Хикки ощущал легкую озабоченность: в нем гвоздем сидело утреннее подозрение. Умом он прекрасно понимал, что даже если покойник Золкин повис-таки на не слишком чистой совести Руперта, тот все равно не тронет его и пальцем, но вот чувства его немного бунтовали. За последние шесть лет, почти отвыкнув от смертей и эполет, Хикки разучился смотреть в глаза убийцам. Наверное, сейчас это было плохо.

– Приветствую вас, мастер Махтхольф, – подтянутый, какой-то словно бы подсушенный мужчина средних лет стоял под самым трапом. – Кажется, нас где-то уже знакомили?

– Это было на вечеринке у губернатора Гроссмана, – улыбнулся в ответ Хикки. – Мой друг…

Он сделал секундную паузу, размышляя, как бы половчее отрекомедовать Этерлена, но тот вдруг сам протянул Лоренцо руку:

– Легион-генерал Пол Этерлен, Второе управление имперской Службы Безопасности.

Лоренцо машинально пожал узкую ладонь генерала и вдруг отпрянул, словно разглядев средь пальцев скорпиона. Его загорелая физиономия побледнела, в глазах сверкнул какой-то нездоровый блеск.

– Что это значит, мастер Махтхольф?! – ему стоило большого труда не сорваться на визг. – Что это значит? Вы прилетели ко мне…

– Ради всего святого! – Этерлен успокаивающе поднял ладони. – Можете считать, что я вообще не на службе. Вы что же, думаете, что целый генерал поперся бы на этот ваш Рог для того, чтобы предъявить вашей милости обвинение?.. взять под стражу? Вы слишком высокого о себе мнения, дружище. Не ведите себя как баба. У нас серьезное дело, и давайте не станем размазывать дерьмо по столу.

Лорд Руперт от такой тирады несколько опешил. Какое-то время он недоуменно переводил взгляд с Хикки на генерала и обратно, потом слегка успокоился и взял себя в руки.