Ледяной бастион - Бессонов Алексей Игоревич. Страница 44

Приветливый молодой референт провел посетителей через двойную приемную и широко распахнул дверь хозяйского кабинета. Ариф расплылся в ехидной улыбке.

– Проклятье, Грабби, я и не думал, что ты способен так облысеть! Что, некогда заняться реконструкцией?

Моложавый пухловатый мужчина с большими залысинами у лба басовито хохотнул и выбрался из-за огромного письменного стола, агрессивно выпятив торчащий из-под расстегнутого камзола животик:

– Дела, дела… как они обстоят у вашей милости?

– А может, он ждет ребенка? – невинно предположил Роберт, вкручивая указательный палец в рыхлый пресс профсоюзного деятеля.

– Выпьете, господа? – Грабер отстранился и распахнул вделанный в обшитую светлой кожей стену бар.

– Только кофе, – серьезно ответил Ариф. – Ты должен нам немного помочь, Грабби. Возможно, ты разрешишь нам присесть?

– Тысяча извинений, – засуетился хозяин. – Прошу, прошу. Кофе сейчас принесут. Итак?

– Ты интересуешься ходом расследования по делу Даниэли? – спросил Роберт, падая во вращающееся кресло перед небольшим гостевым столиком.

Грабер стиснул пальцами переносицу и прикрыл глаза.

– Оно стоит на месте, – негромко сказал он. – Говоря по совести, Макс тут так все закрутил – вы себе не представляете. Я ведь попал сюда с поста первого секретаря союза полевых рабочих, – сообщил он оправдывающимся тоном, – дело вроде бы и близкое, но с командой Макса я почти что не контачил. И вы знаете, они вообще… до сих пор меня сторонятся.

– Вот как? – удивился Ариф. – Это у них что – проявление внутренней корпоративности? Но ведь глупо же, право слово. Ты назначен Секретариатом всего союза непромышленных рабочих, и им с тобой не один год трудиться… так какого же черта?

– А-аа, – Грабер сокрушенно махнул рукой и открыл дверь кабинета, чтобы впустить секретаршу с подносом. – Они тут все какие-то сдвинутые, – объяснил он, когда кукольно-хорошенькая блондинка, тщательно обстреляв гостей своими синими глазками, удалилась восвояси, – я уж и не знаю, сколько еще они будут ко мне принюхиваться!..

– Наверное, Макс занимался какими-то темными делами, – предположил Роберт, – и они теперь не знают, как им быть с тобой.

Грабер энергично замотал головой.

– Поверьте мне, Макс мухи не обидел! В некоторых случаях он был несколько суров со всякими прохвостами, которые то и дело подкатывались к нему со всякими неприличными предложениями – но не более. С нашими у него все было в лучшем виде.

Роберт внутренне усмехнулся. «Нашими» для Грабера были известные старые авторитеты, контролировавшие, ко всеобщей выгоде, почти весь вал нелегального грузопотока. Раз к Даниэли обращались чужаки, значит кто-то пытался – или пытается попрежнему – наладить свой канал… для чего? Человек в здравом уме, имеющий необходимость ввезти или вывезти что-либо в обход таможенного контроля, неизбежно двинется в сторону одного из крупных «отцов» – и чем же, интересно, нужно заниматься, чтобы искать – с отчаяния, само собой – третий путь, путь «подката» под серьезного профбосса, зарабатывающего деньги именно своей репутацией? Это должна быть уж такая, прости Господи, грязь…

– Грабби, – сказал Роберт, – ты умный человек. Будучи умным человеком, к кому ты двинешься, если и к тебе станут приходить всякие неприличные люди?

– К вам, – коротко усмехнулся Грабер. – Я хозяином планеты не был и не буду…

Ариф разлил густой, как патока кофе по трем чашечкам, поднял голову и лукаво прищурился:

– У тебя большое будущее, дружище, ибо Бифорт нуждается в таких мудрецах… расскажи-ка нам вот что: после смерти Макса никто не интересовался его делами? Я хочу сказать – состоянием его дел?

Грабер задумался. Произнесенная им фраза являлась в определенном смысле клятвой, и теперь он боялся быть неточным – а потому изо всех сил пытался вспомнить все детали своего вступления в должность.

– Знаете, – решился он наконец, – мне трудно сказать… но, по-моему, некоторые его записи забрала его подруга – ее звали то ли Марта, то ли Мария, что-то в этом роде. Я с ней не общался – знаю только, что она живет на какой-то ферме в южном Норхэме.

Роберт одним глотком допил кофе и поднялся.

– Ты нам здорово помог, Грабби… спасибо за кофе. Извини, но нам пора. Провожать не надо. Удачи!

– Ты помнишь, что сукин сын всю дорогу страдал плохой памятью на имена? – усмехнулся он, подходя к лифту. – Мы еще удивлялись, как с такой башкой можно работать в профсоюзах… Марта или Мария! Конечно же, Мэриэн! Нужно срочно выяснить, какой недвижимостью владел Даниэли – как сам лично, так и через «мальчиков»: если в числе его собственности окажется норхэмская ферма, мы попали в дырочку.

– Искали одно, нашли другое, – процедил Ариф. – Что ж, посмотрим.

Далеко внизу, в разрывах рыхлой пелены облаков, то и дело поблескивали волны, океан бушевал весенним штормом, традиционным для южного полушария, и Роберт искренне радовался огромной высоте полета: оказаться ниже границы облачности ему не хотелось бы. Коптер, стремительно пожирая километры, несся в сторону южной оконечности полуострова Норхэм. Даниэли действительно владел довольно большим ранчо, и по завещанию оно отошло именно некоей Мэриэн Беллинг…

Заостренный нос машины пробил облака, и Ариф приник к широкому бортовому окну: владения покойного начинались на побережье.

– Правее, Лео, – приказал он пилоту, – похоже, вон те белые строения – это и есть главная усадьба.

– Там, кажется, какие-то люди, – ответил тот, – и чей-то коптер…

Могучий удар свалил Роберта на пол – сверху на него без единого звука упала Кэтрин; сидевший на противоположном диване Ариф каким-то чудом удержался на своем месте… кабина стала наполняться дымом.

– Мы падаем! – завопил пилот. – Сейчас вспыхнет компрессор!

Ему никто не ответил: уцепившаяся за кожаную петлю на потолке Кэтрин не поверила своим глазам – Роббо и Ариф, скрючившись на полу, судорожно отдирали одну из мохнатых пластиковых панелей борта. Пластик подался с жалобным хрустом, и Ариф, победно взревев, вытащил из открывшейся ниши три тупорылых коротких излучателя незнакомой ей конструкции. Приподнявшись на колени, Роберт ударил спаренными стволами оружия в ближайшее к нему окно, но прочный пластик спружинил – тогда он не долго думая упер в живот короткий гладкий приклад, рывком продернул затвор и нажал на спуск. В задымленную кабину ворвался хлесткий поток ледяного ветра.

– Лео, тяни! – заорал Ариф, глядя вперед через лобовое остекление коптера, – Тяни, с-сука!

– Я пытаюсь! – крикнул в ответ пилот. – Надеюсь, что амортизаторы выдержат такой удар!.. если, конечно, мы раньше не вспыхнем!

Двигатели, несмотря на стремительную потерю давления в осевых волноводах, еще могли тормозить падение машины – но тем не менее, земля приближалась с пугающей быстротой, и было ясно, что удар будет очень сильным.

– Ох, как же мы сейчас хлопнемся, – успел сказать Роберт в последние секунды.

У земли пилот дал полный газ, движки взвыли на высокой ноте – к вою примешивалось жалобное металлическое тарахтение одной из поврежденных турбин – но помочь уже не смогли: тяжелый бронированный коптер упал на выпущенные цилиндры аварийных амортизаторов, неуклюже подпрыгнул и завалился на правый бок.

– Покинуть машину! – визгливо завопил Ариф. – Живее, живее!

– Не ори, – прохрипел в ответ Роберт, отваливая наверх дверцу салона. – Кэт, скорее!..

В лицо ей ударило гудящее пламя. Расположенный над двигателями главный компрессор горел, как сухая трава, и через минуту – она это хорошо понимала – должен был вспыхнуть и салон. Едва она отскочила от машины, как из распахнутой дверцы вылетел излучатель, шлепнувшийся на траву в метре от ее ног. Нагнувшись, она схватила его в руки; через секунду из коптера вылез страшно матерящийся Ариф – и спрыгнул он почему-то с противоположной стороны. Следом за ним появилась растрепанная голова Роберта, он странно возился в недрах опрокинутого коптера, и Кэтрин неожиданно поняла, что он тянет – за шиворот! – пилота Лео, по-видимому, раненого при посадке. Она бросилась ему на помощь, и тут с обратной стороны машины раздался грохот выстрелов.