Наследник судьбы - Бессонов Алексей Игоревич. Страница 76

В десантных кубриках «Валькирии» завтракали крепкие темнокожие мужчины – свои доспехи они сменили на черные комбинезоны имперских десантников, а мечи и потрепанные лучеметы – на массивные, пахнущие смазкой «хенклиры», способные разворотить любого дракона. Шлемы, правда, они оставили прежние: с рогами, крыльями и конскими хвостами. Никакая ругань опытных унтеров не могла заставить их расстаться с родовыми тотемами: в бою они привыкли распознавать сородичей по эмблемам, украшавшим их шлемы. Смирившись, инструкторы усиленно советовали своим подопечным беречь в перестрелках именно головы, ибо пробой комбинезона представлялся весьма проблематичным.

А в каютах экипажа готовились к своему первому бою амазонки – отчаянных гурий снова ждал Бифорт. Правда, теперь уже в несколько ином качестве…

– Час сорок, – сказал Ровольт. – Вот сучий случай. Откуда здесь могло взяться это оэмовское корыто?

– Повторяю: нам слишком везло, – ответил Торвард, – никакое везение не может продолжаться вечно. Вспомни: один налет на Фиете чего стоит! С ума сойти – без всякой подготовки, без разведки – прилетели, расстреляли толпу уважаемых ублюдков и даже не наткнулись на охрану! Что это, если не фантастическое везение? А наши взаимоотношения с «папой»? Это ж надо вот так вот попасть в самую дырочку – оказаться в нужном месте в самое нужное время. Если б не он, чего б мы сейчас стоили, а?

– Ты хочешь сказать, что наше везение тоже заканчивается в нужный момент? – спросил Барт, задумчиво рассматривая свои ногти.

– Вовремя избавиться от ненужной вещи – тоже большая удача, – усмехнулся Королев. – Я считаю, что все могло бы сложиться гораздо хуже. Или нет?

Ровольт промолчал.

– Я пойду, пожалуй, – Торвард выбрался из кресла и шагнул к внутренней двери, – пообедаю и переоденусь…

– Все моторы стоп, осевая коррекция. Десанту готовность один.

– Я передумал, ребята, – сигара лениво крутнулась в крепких зубах командира, – спешить нам, пожалуй, не стоит. Я вижу какие-то шевеления в противодесантных казематах – по-моему, это прямо под нами? Давайте-ка шарахнем туда парочку ракет. Тут даже целиться не надо – просто выпустим поросят на волю, а уж они, клянусь виселицей, сами отыщут свое любимое корыто.

Бортовые шахты «Валькирии» выплюнули серию сверкающих золотистых игл – и они, полыхнув на секунду дюзами, стремительно ввинтились в дымное марево атмосферы.

– О, я вижу им понравилась такая кормежка! – обрадовался Торвард, глядя, как на экране катера, заведенном во внутрикорабельную видеосеть, ало расползаются вязкие кляксы взрывов. – Теперь можно и начинать. Вперед!

Линкор вздрогнул двигателями и нырнул в верхние слои. Погром начался.

Первая группа катеров покинула деки над экватором, где располагался центральный космопорт и жизнерадостно догорали вдрызг разнесенные ракетами противодесантные батареи – те самые, которые остались нетронутыми при первой атаке. Вторая группа, ведомая самим командиром, вышла над столицей. «Валькирия» неуклюже развернулась и в пологом снижении устремилась на юг: ей предстояла посадка на захваченном космодроме. На обратной стороне планеты «черепахи» и крейсера лорда Ника усердно громили последние – последние! – батареи Бифорта. Работы у них было немного: после двух заходов крейсера выпустили запыленные от долгого сна штурмботы и ушли на орбиту – а «черепахи», покрутившись для верности над пылающими развалинами, сдвинулись на тысячу километров и опустились в окрестностях второго по величине города планеты. Все шло по плану.

Столица только просыпалась. Три десятка черных треугольников, исторгая страшный, сводящий с ума рев, пронеслись в считанных метрах от крыш ее аккуратных приземистых домиков – и в окнах, оседая сверкающей пылью, полетело остекление. Это было жутко… в панике не зная, за что хвататься, люди выскакивали на улицы, растерянно озирались по сторонам – и видели тихое, ласковое весеннее утро, – на то, что в кронах деревьев почему-то испуганно затихли жизнерадостные прежде птицы, никто не обратил внимания. А рев ударил снова. Хищные остроносые тела катеров неторопливо проплыли над городком, взрывая залитые солнцем улицы нестерпимым грохотом, – они шли, растянувшись широким полумесяцем, и золотые, давно забытые кресты зловеще сверкали на острых плавниках атмосферных килей.

Полумесяц начал распадаться, и рык стихал, уходил вслед за выбирающими место посадки машинами… а на окраинах города уже гудели моторы танков. Они мчались по утопающим в зелени улочкам, их гусеницы безжалостно рвали дерн газонов и скверов, их настороженно вращающиеся башенки искали врага – и не находили. Сопротивляться здесь было некому.

Единственная стычка неожиданно разгорелась в центре. Рота полиции и наспех собранный дивизион городского ополчения с отчаянными криками открыли стрельбу по приземлившимся на площади перед ратушей катерам. Пилоты не решились отстреливаться: они имели строжайший приказ не стрелять по жилым кварталам. Тогда из окрестных переулков вылетели танки. Широкие гусеницы еще рвали в торможении асфальт, а из распахнувшихся в бортах люков уже летели, кувыркаясь, странные люди в черных комбинезонах и рогатых шлемах.

Они разделились на две группы – одна, обогнув площадь, короткими перебежками проскочила под стены полицейского управления, а вторая, открыв шквальный огонь, с ходу влетела в ворота башни городского совета. Первую вел невысокий изящный человек в переливающемся, мимикрирующем костюме и таком же – совершенно глухом – шлеме, а во главе второй мчался крепкий, широкоплечий мужчина в черном с серебром камзоле, высоких сапогах и криво нахлобученной широкополой шляпе. Вид космического корсара и его рычащих от ярости воинов внушал такой ужас, что полицейские офицеры, пытавшиеся задержать в воротах башни несущуюся на них толпу, в панике рухнули на колени, будучи даже не в силах бежать… и были растоптаны тяжелыми сапогами атакующих.

В здании засели почти все ополченцы. Их беспорядочная, но яростная пальба заставила нападающих остановиться на нижних этажах – выше, кажется, стреляла каждая крысиная нора.

– Романов! – гаркнул Торвард, поднося к лицу плоскую трубку радиостанции. – Рассади этим кретинам последний этаж! Они, похоже, плохо понимают ситуацию!

Один из стоящих на площади танков сдвинулся назад, прямоугольные стволы его орудий поползли вверх и выплюнули целый веер свистящих голубоватых молний. Крыша башни взметнулась в воздух. Здание дернулось: через выбитые окна было хорошо слышно, как по площади грохочут падающие сверху камни.

– Хватит, командир? – осведомился танкист.

Стрельба в коридорах утихла – ошарашенные происшедшим люди поняли весь ужас своего положения.

– Э-э-эй! – крикнул Королев, задирая вверх голову. – Эй, там! Выходи без оружия! Иначе, клянусь дьяволом, я сотру ваш клозет в порошок! Или вы мне не верите?

В наступившей тишине звонко бахнул о мрамор брошенный кем-то излучатель – и по тлеющему ковру лестницы медленно двинулись перепуганные, кое-как одетые ополченцы.

– Шрайвер! – позвал Королев, – примешь пленных. Я схожу посмотрю, как обстоят дела у Энджи. Бродли, Датч и Филин – за мной!

Пробежав через распахнутые ворота, они запрыгнули в ближайший танк. Водитель без слов понял своего командира, рванул рычаг селектора трансмиссии и бросил тяжелую машину через площадь. В мрачном пятиэтажном бастионе полицейского управления шла самая настоящая битва. Весь квартал был плотно оцеплен черными коробками танков – стволы их орудий смотрели в горящие окна совмещенного с внутренней тюрьмой здания, но танки не стреляли. Выстрелы грохотали там, внутри.

– Энджи, малыш, – позвал Торвард, – как у тебя дела?

– Плохо! – в уши ему ударил гулкий гром чьего-то «хенклира» и далекие крики. – Они цепляются за каждый угол! Их тут много, ужасно много!

– Я понял, – ответил Торвард, – продержитесь там еще чуть-чуть… Шрайвер! – крикнул он, переключив канал. – Оставь там человек пять – и сам останься, – а остальных всех давай сюда, к полицейскому управлению!