Отсутствие доказательств - Кивинов Андрей Владимирович. Страница 16

– Сука, – вдруг прошипел Андрей, – ты что, правда, Катьку убил?

– Ерунда это все, одни домыслы, никаких доказательств! – зло ответил Борзых.

– Знаете, что он мне сказал? – обратился Белоусов ко мне. – Он рассказал историю с рестораном – мол, Катька его пригласила, а у него хату вынесли. Но он, мол, Катьку не подозревает, мол, был у нее дома, поговорил с ней и на время предложил уехать, чтобы ее не таскали по милициям. А мне говорит – молчи, что мы Катьку знаем, а то затаскают девку, а в ментовке как – дело сфабрикуют и посадят ее ни за что. Я, конечно, поверил, сейчас в газетах столько про милицию разного пишут. Поэтому я вам и говорил, что Катьку не знаю, вы уж простите. Но подождите, ведь действительно рано или поздно выяснилось бы, что Катя убита, и я бы тогда заподозрил, что дело здесь нечисто.

– Ну что ж, как только бы вы задали ему вопрос о Кате, считайте, что свое существование в этом мире вы закончили. Поэтому я и не спешил «радовать» вас вестью об се кончине. А сегодня по пятам Борзых, на всякий случай, следовал наш постовой, чтобы, не дай бог, вы не стали жертвой автокатастрофы.

– Ну, гад, – снова прошипел Белоусов.

– Что ты ерунду эту слушаешь? Легче всего навыдумывать чепухи всякой, лишь бы крайнего найти да дело списать. Вранье все.

– Минуточку, – сказал я. – Я не закончил. Вам, Игорь Юрьевич, очень хотелось быть в курсе моих действий. Сначала вы просто звонили, а потом, зная, что в милиции туго с транспортом, даже предложили воспользоваться вашим служебным «рафиком». Мол, очень заинтересован в розыске аппаратуры, хочу помочь.

Хороший способ быть в курсе моих дел. И когда Андрей сообщил вам, ничего, естественно, не подозревая, что я побывал на хоккейной базе, тут вы не на шутку всполошились. Операция с оружием должна была пройти без помех, во что бы это ни встало. Поэтому меня и обстреляли ваши сердобольные ребятишки. Но они-то в армии не служили, а из автомата стрелять это не клюшкой по шайбе лупить, А на кого бы я мог подумать? Только на Белоусова, ведь это с ним я на базу ездил. Ну вот, собственно, у меня и все.

– Бред, – вытирая пот, пробормотал Борзых. – Сам себя обворовал? Вы в своем уме? А потом, где аппаратура, где доказательства? Выдумывать-то я и сам горазд.

– Ну, это точно. Где видики, я, увы, не знаю, и поэтому доказательств у меня нет, Я же говорил в самом начале, что высказываю только свои догадки по этой истории.

– Оружие, мафия… Вам делать нечего? Туфта все.

– Ну почему же туфта? Не вам же лично оружие требуется. А кому его выгоднее всего можно сдать? Конечно, бандитским структурам. Я пока не знаю, какой группировке вы продаете товар, но думаю, крупной. Не у всех есть столько денег. И почему-то мне кажется, что вы их уже получили, а?

Борзых молчал.

– К сожалению, я не знаю, ни где оружие, ни когда за ним приедут, поэтому на моих догадках вас не привлечь, а доказательств у меня, как ни жаль, нет. Но отсутствие доказательств в некоторых случаях – это тоже доказательство. И я вас задерживать не буду. Хотя вы и подлец.

– На ваше мнение мне ровным счетом наплевать, а на вас я буду жаловаться за оскорбление и клевету. До свидания.

Борзых, хлопнув дверью, вышел. На лице его блестела довольная улыбка.

– Зачем вы его отпустили? – изумился Белоусов. – Он же убийца!

– А вы уверены?

– Ну конечно. Раз вы говорите, что он Катю убил.

– Но вы же слышали, что у нас нет доказательств, а нашего убеждения, что он убийца, для суда и следствия недостаточно, даже если б я знал, где оружие и аппаратура.

– Так он что, сухим из воды выйдет? И ему все с рук сойдет?

– Его Бог накажет.

Что я подразумевал под словом «Бог», я, честно говоря, и сам себе плохо представлял. Не исключено, что в роли Бога могут выступить ребятки, которые приедут за оружием и увидят опечатанную котельную. Они наверняка обидятся на Игоря Юрьевича, потому что уже заплатили ему. Я был уверен в этом – уж больно он легко в субботу вечером компенсировал Харитонову ущерб, несмотря на отсутствие финансов в своей фирме. А то, что коробки с «лимонами» еще находились в котельной, я убедился сегодня ранним утром, навестив «Прометей» и опять услышав: «Кто там? Серый, ты?»

А может, носителями кары божьей станут Алики, которые сейчас уже, наверно, ищут Борзых, обнаружив в коробках из-под видаков и магнитофонов обыкновенные кирпичи.

Не знаю. Меня это уже не касается. Я устал и хочу спать. И это понятно. Всю сегодняшнюю ночь мы с Викой добросовестно заменяли видики и аудиоаппаратуру импортного производства на наши отечественные кирпичи, в то время как Бинго караулил связанную ремнями охрану.

Ради такого случая мне пришлось выпросить на ночь грузовичок у моего знакомого прораба и пару сотен кирпичей. Не просто так, конечно, а за бутылку «Рояля».

Нет, все-таки в Вике есть фанатизм. Поехать с едва зна-комым мужчиной на ночь глядя в Сестрорецк на какую-то хоккейную базу и, не смыкая глаз, таскать всю ночь тяжеленные кирпичи, мог только безрассудный человек. А Бинго вообще молодец. Ребята, наверное, до сих пор в себя прийти не могут. Кстати, их уже можно отпустить. Я – за гуманное отношение к гражданам, особенно перенесшим утомительную поездку в кузове грузовика.

Так что, Игорь Юрьевич, не жаловаться вам на меня. Вы, наверное, и до дома-то не доедете. Обидно будет, если вас на моей территории грохнут, придется «глухаря» возбуждать.

Единственный, кто останется доволен моей работой, так это Харитонов – он и деньги получил, и аппаратуру еще получит. (То, что я ему ее верну, можете не сомневаться – я же честный человек.) Ну вот, вроде, и все. Отказник я напечатал. Ах, черт, еще же отчет по борьбе с организованной преступностью. Ну ничего, сейчас поеду к Вике, и мы с ней такой отчет нарисуем… Ох.

С мечтательной улыбкой я повернулся к Белоусову. Тот, ссутулившись, смотрел в одну точку. Потом взглянул на меня и спросил:

– Где ее похоронили?

– Кого, Катю? Честно говоря, не знаю. Позвони через пару недель, я постараюсь установить. Ты, правда, любил ее?

– Да. Я подозревал, что она с Борзых что-то крутит, но не хотел вмешиваться. Знаете, в любимом человеке не хочется видеть плохое. Как-то на все глаза закрываешь.

– Понимаю. Ладно, иди, я позвоню. Работу новую найдешь? – Найду. Как мне теперь без Катьки? Я вздохнул и пожал плечами. Белоусов вышел. Непонятная штука любовь. Катька – крученая баба, под любого ляжет, а он – полная противоположность – лох и трудяга. Хотя разнополюсные частицы притягиваются. Плюс и минус. В жизни ведь как в физике – одни законы.

Пару недель спустя я сидел в кабинете, слушал «Дайр Стрэйтс» и печатал очередной отказник. Борзых ко мне больше не приходил. Правда, приходила его жена с заявлением о пропавшем без вести муже. Я очень добросовестно принял заявление, записал примегы, после чего направил материал в группу розыска без вести пропавших граждан.

Вы меня спросите, не мучают ли меня угрызения совести по поводу его пропажи? А почему они меня должны мучить? Есть какие-нибудь доказательства, что я ко всему этому при-частен? Разумеется, нет.

Отсутствие доказательств.

Но ничего, может, он еще найдется, правда, не совсем в свежем виде, и какие-нибудь опера будут упорно раскрывать убийство, если, конечно, не посчитают, что он умер сам.

Отчет по борьбе с мафией я так тогда написать и не успел. За что получил очередной нагоняй от Мухомора.

Слава богу, из отпуска вернулся Филиппов, так что теперь мне полегче. С Викой тоже все отлично. Не исключено, что через некоторое время мы подадим заявление. Разумеется, не в милицию. Хотя, может, и не будем.

А черт, опять закрутившись с делами, забыл позвонить в местное отделение насчет Кати. Ведь она так и лежит в своей квартире. Не вверите? Приезжайте ко мне в отделение, я дам вам ключи, и вы прокатитесь в квартиру на Садовой. Не хотите? Тогда поверьте на слово.