Вторжение в частную жизнь - Кивинов Андрей Владимирович. Страница 11

Женьке тогда про дедушку стуканул «человечек». И даже дал адресок следующего «поздравления». Евгений, помню, суров был, как Черный Плащ. Понятное дело. Детям праздник портить. Дети есть дети, впутывать их во взрослые дела не положено. Поэтому, вооружившись дубинкой, автоматом и призвав на помощь двух громил-постовых, Евгений засел к квартире. В той, где ждали визита Санта-Клауса.

В назначенное время в двери позвонили, и в прихожую, осыпая хозяев глупыми остротами и поздравлениями, потряхивая пурпурным шелковым мешком с подарками, ввалился Дедушка Мороз. Извлечь подарок дяденька с ватной бородой не успел, сбитый с ног ребятами в бронежилетах. А Евгений, в глубоком детстве искренне веривший в Деда Мороза, обрушил на старческую спину всю мощь спецсредства самообороны – резиновой дубины. Праведный, скажем так, гнев.

Одним словом, задержание было произведено весьма успешно и качественно, за исключением мелкого пустячка – Дед Мороз оказался настоящим. Не с Северного полюса, конечно, а из «Невских зорь», фирмы добрых услуг. Хорошо, что он был без Снегурочки. В пылу задержания ребята могли позволить себе лишнее. Справедливости ради надо отметить, что самозванца тоже тормознули. Полчаса спустя. Он где-то подзадержался. У Снегурочки, видимо.

С ним обошлись гораздо вежливее. На всякий случай, во избежание путаницы и напрасных жертв. Сначала проверили документы, обыскали мешок, изъяли пистолет, затем под прицелом этого же и других пистолетов заставили вручить ребенку подарок и в наручниках вывели из квартиры. На улице Дед попытался улизнуть – воспользовавшись своей праздничной внешностью, он начал призывать граждан оказать ему помощь, выкрикивая, мол, до чего дошли, Дедам Морозам руки крутят.

Евгению пришлось повторить упражнение с дубиной номер один – прямой удар сверху. Я там не был, но как со стороны смотрелась сцена, представить могу. Евгений – парень без эмоций, поэтому спустя десять минут лже-Дед Мороз писал в камере чистосердечное признание. Не снимая шубы со звездами и липовой бороды.

Так что в этом году опыт разбойников будет успешно использован на пользу честным людям. «Здрасьте, с Новым годом! Как, вы не узнаете дядюшку Скруджа?! Сейчас узнаете… Ну-ка, к стене и руки за голову! И ноги, ноги шире! Чего-чего? Елка мешает? Подвинем. А это что такое под елкой? Подарочек? Ничего подарочек. Лет на семь потянет. Дед Мороз принес? Где ж такие Деды Морозы водятся? Мы, пожалуй, подождем, вдруг вернется. Надо ему разъяснить насчет распространения наркотиков».

Ну и так далее. Фантазия у товарища Ларина буйная и часто выходит за пределы разумных границ.

Не успеваю закрыться в родном трехметровом, как объявляется гроза новогоднего фольклора по имени Евгений. Чувствуется радостное настроение. Не иначе с очередного эпизода из жизни Главка.

– Знаешь, кого уложили?

– Знаю, что не тебя. И надеюсь, не меня.

– Твоего приятеля, между прочим.

– Кого?

– Пашу Снегирева.

– Ну, ты нашел приятеля. Какой он мне приятель? Извиняемся, мы с оргпреступностью не дружим.

– Ты ж с ним вроде накоротке…

– Да, иногда я получал от него консультации, но исключительно по служебной необходимости. На чем основаны ваши выводы о наших приятельских отношениях, я понятия не имею. Оперативный канал, Евгений, не более.

Для непосвященных объясняю: Паша Снегирев – бригадир одной преступной группировки, проживавший на обслуживаемой мною ранее территории. И действительно, ввиду этого обстоятельства я иногда обращался к Паше за помощью, на уровне консультаций. Как, впрочем, и он ко мне. Но назвать наши отношения коррупцией было бы в корне неверно, не были мы и друзьями-приятелями. Рабочие моменты…

Что же касается сегодняшнего случая то я не удивился. В последнее время Паша смотрел на жизнь с высоты выпитого «Абсолюта», не слушал мудрых людей и в итоге оказался на Екатерининском, 10. Это такое уютное местечко. Городской морг.

Хотя, честно говоря, жалко парня. Только в люди вышел, только цепь золотую купил…

– Где его?

– У собственного подъезда. Изрешетили как дуршлаг. У тебя никаких идей нет?

– Насчет Паши? Боже упаси. Если б у меня были идеи, я бы сейчас его уже догонял. И перегонял. Нет, Евгений. А позвольте встречный вопрос. Моя бесценная информация про Соловьева-Короленко случайно не подтвердилась? Они еще не берут на себя Куракина?

– Соловьев где-то бегает. У нас людей нет и времени тоже, чтобы за ним гоняться. Короленко закрыли на тридцать суток по Указу.

– Да?! То есть вы его задержали?

– Позвонили, сам пришел.

– Я давно утверждал, что милицией открыт закон перемещения во времени. Я тут тоже вызвал приятеля одного. Поболтать. На пятнадцать минут. А выйдет он лет через шесть. Прелюбопытнейший парадокс… Надеюсь, прежде чем его упаковать, вы поинтересовались о двадцати тысячах? Или прямо так рубили, без намеков?

– Поинтересовались. Без ваших умных советов обойдемся. Все отрицает. Никаких денег, никаких долгов.

– Ну хоть Куракина-то знает?

– Удивительное дело, знает. Но ничего, посидит месяцок-другой в камере, все вспомнит. Письмо – веская улика. Должен вспомнить.

– А как по настрою показался?

– Врет! Смотрит в глаза и врет. Паразит. Адвоката, адвоката! Я чуть не вспылил, даже за дубинку схватился.

– Чуть?

– А чего он адвокатом грозится?

– Понятно, Евгений, спокойно.

– На той неделе заслушивание по этому огнестрелу. Ты бы пару справочек черкнул. Я, собственно, за этим и зашел. Давай по обходу напиши чего-нибудь. Или по проверке судимых. Сам, короче, знаешь.

Я усмехнулся:

– Короленко тоже для объема? Справки я писать тебе не буду, бумаги нет. Сам, если надо, напишешь. Я предложу тебе более полезное мероприятие.

Я открыл блокнотик, вырвал листок и протянул Женьке.

– Отправь запросик в Москву по ШТ. [1] Прибыл ли, прописался ли в городе Волоколамске вот этот гражданин. Пускай опросят родню, если таковая найдется, собирался ли он приехать. С Литейного ШТ проще отправить. Фабулу пострашней придумай, чтоб шевелились. Ответ нужен срочно. Я уже звонил в Москву приятелю своему, но он пока не сделал. У них, оказывается, тоже конец года.

– Для чего это?

– У Березовского Куракин купил квартиру.

– Ну и что?

– Дело все в том, Евгений, что когда человечек приходит в паспортный стол с просьбой выписать его из кооперативной или приватизированной квартиры, он обязан указать, к кому он собирается переехать. Обычно уезжают к родственникам. Но если, допустим, человечек никуда не собирается и хочет провести остаток жизни в своем кооперативном гнездышке, но кто-то нехороший положил на гнездышко глаз?

Этот «кто-то» не знает никаких родственников человечка, но что-то написать он должен. Более-менее правдоподобное. Написать после того, как хозяин пропадает без вести. На будущее имей в виду, если в заявлении есть фраза: «В связи с отъездом по месту рождения для воссоединения с родственниками», считай, что человек действительно с ними воссоединился. На том свете. За очень редким исключением. Некоторые действительно уезжают.

У Березовского причина выписки именно эта. Со слов участкового, Березовский – пьяница и ни о каких родственниках не помышлял, но квартиру продать собирался. А наш Куракин, купив у него квартиру, ни с того ни с сего затевает переезд. Куракина меньжа хватила… Ты не догадываешься почему?

Евгений убрал протянутый мной листок в пухлую папку и поднялся.

– Я полетел. Дежурю сегодня по городу.

– Ни пуха.

– К черту. Ты справочки все-таки нацарапай, я заскочу как-нибудь, заберу.

Евгений исчез. Я, соответственно, остался. Запахло огурцами. Как вы поняли, я открыл папку с материалами. Подвиги подвигами, но о хлебе насущном забывать нельзя, а я еще не читал и половины того, что получил в канцелярии.

Сверхсрочного в почте наверняка не было, иначе бы меня уже начали доставать. Ага, знакомые все бланки. Отдельные поручения из следственного отдела. Специально для товарища Ларина. Что заставляет трепетать, потому как к нему все-таки есть интерес. Хотя бы в процессуальном порядке. Ну-с, что от нас хотят?