Станция Солярис - Корепанов Алексей Яковлевич. Страница 12

Я уже неплохо изучил его и поэтому молча ждал продолжения. Он вновь мельком взглянул на Хари, рассеянно рассматривающую какие-то диаграммы, и сказал то, что я и рассчитывал услышать:

– Впрочем, ладно. Давай свою идею. Надеюсь, речь не идет о тотальной бомбардировке или «Пифагоровых штанах», которые можно начертать в небе с помощью какой-нибудь светящейся смеси?

– Это мы оставим на потом, – ответил я. – Пока идея другая.

Экспериментально установлено, что наш объект реагирует на воздействие.

Я имею в виду энцефало…

– Понял, понял, – не дал мне договорить Снаут. – Что дальше?

– Это пока единственный известный нам канал. Почему бы не воспользоваться им для передачи как можно большего количества информации о человечестве? История, современность…

Снаут некоторое время задумчиво барабанил пальцами по спинке стула.

Потом медленно покивал:

– И он все узнает и все поймет. Прочувствует и проникнется. И в ответ откроет нам свою душу и обучит манипуляциям с пространством-временем и прочим запредельным штучкам.

– Не исключено.

– Еще один фанатик Контакта, – пробормотал Снаут. – Опять ты пытаешься подойти с человеческими мерками, Кельвин. А ты не думаешь, что ему давно уже все о нас известно? Кажется, мы уже имели возможность убедиться…

– Твои аргументы такие же непроверенные, как и мои, Снаут! По-моему, лучше все-таки действовать, чем сидеть сложа руки. Нужно провести эксперимент. Ничего не получится – что ж, будем думать о «Пифагоровых штанах» или еще о чем-нибудь.

– Эксперимент! – Снаут скривился. – Очередной эксперимент. Ну, давай, Кельвин, экспериментируй. У тебя это довольно удачно получается. Тебя же не остановит мое отрицательное отношение к этому, верно? Ты ведь все равно будешь делать свое.

– Я хотел узнать твое мнение.

– А зачем тебе мое мнение, Кельвин? – Снаут тяжело поднялся со стула.

– Договорись с Сарториусом – а он, конечно, не пройдет мимо такой идеи

– и действуй. Иди в библиотеку, читай, освежай в памяти нашу историю – а потом Сарториус пропитает сии воды твоими знаниями. И приблизится к нам какая-нибудь симметриада, и поведает человеческим голосом сногсшибательные истины.

– Нужно действовать, – повторил я, пропуская мимо ушей его иронию.

– Воистину, – ответил Снаут. – А теперь позвольте вас покинуть, – он перевел взгляд с меня на Хари. – Там у меня, знаете ли, роботы стоят некормленые-непоеные. Буду рад видеть вас у себя в любое время. До встречи.

Он вновь склонил голову, адресуясь к Хари, и Хари молча кивнула в ответ.

Когда Снаут вышел, тихо прикрыв эа собой дверь, она отложила книгу и уверенно сказала:

– Ну конечно, он тебе завидует. Злится, что это не он придумал, а ты.

Ты его не слушай, Крис. Поступай, как решил.

Конечно же, я не стал ей объяснять, что дело тут вовсе не в зависти.

– Поступай, как решил, – эхом пробормотал я и покосился на видеофон.

– Что ж, пожалуй, так и сделаем. И начнем прямо сейчас; зачем откладывать в долгий ящик? Верно, Хари?

Она с легким удивлением взглянула на меня и неуверенно пожала плечами:

– Тебе виднее. Я же в этом не разбираюсь.

– Прямо сейчас, прямо сейчас, – приговаривал я, разворачивая видеофон таким образом, чтобы в поле зрения Сарториуса, которому я намеревался позвонить, попал не только я, но и Хари. – Вот так…

Сарториус включился сразу же, словно сидел у видеофона и ждал моего звонка. Я еще не успел ничего сказать, когда он увидел Хари. Я, конечно, не знаю, какой вид бывает у людей, столкнувшихся с привидением или с ожившим мертвецом, но, наверное, именно такой.

Бледное лицо Сарториуса побелело еще больше, челюсть отвисла, глаза расширились, и даже сквозь контактные линзы было видно, что взгляд его полон изумления и страха… нет, это не совсем точное определение: Сарториус был просто потрясен. Через несколько мгновений кровь бросилась ему в лицо и на лбу выступил обильный пот.

– Добрый день, доктор Сарториус, – делая вид, что не замечаю его состояния, сказал я и передвинулся вместе со стулом чуть в сторону, чтобы заслонить от него Хари. Я не ожидал, что он испытает такой шок.

– У меня к вам очередное интересное предложение.

Он бессмысленно смотрел сквозь меня и шевелил тонкими губами, словно пытался что-то сказать. Или же шептал молитву. Казалось, он не слышит меня.

– Доктор Сарториус! – я повысил голос, стараясь привлечь его внимание.

– Давайте обсудим. Мне без вас не справиться, а эксперимент очень интересный.

Я был уверен, что эти слова обязательно должны дойти до сознания Сарториуса. Так и оказалось. Доктор издал какой-то судорожный звук, похожий на всхлип, поджал губы и теперь уже смотрел именно на меня.

Краска медленно исчезала с его лица и оно приобретало обычную бледность.

– Вам удалось, доктор Кельвин, – хрипло сказал он, откашлялся и ладонью вытер пот со лба. – Значит… процесс возобновился…

– Тут дело в другом. Но не об этом сейчас разговор. Мы находимся здесь ради Контакта, не так ли? Предлагаю предпринять еще одну попытку, доктор Сарториус.

Я повторил ему то, что уже говорил Снауту. Сарториус слушал меня все более внимательно, и видно было, что он справился с потрясением и пришел в себя. Во всяком случае, выглядел он теперь вполне обычно, хотя нет-нет да и пробегала по его лицу какая-то судорога.

– Идея действительно интересная, – медленно сказал он, когда я замолчал. – Можете всецело рассчитывать на мою помощь, доктор Кельвин.

– Тогда я прямо сейчас пойду в библиотеку, полистаю кое-что. А завтра проведем первый сеанс. Согласны?

– Ваше предложение принимается, доктор Кельвин. Я поставлю вас в известность о том, в котором часу можно будет заняться вашей энцефалограммой. – Сарториус посмотрел на меня. Губы его все-таки слегка подрагивали.

– Хорошо, – сказал я и нажал клавишу отбоя.

В комнате наступила тишина. Ее тут же нарушил голос Хари:

– Какие-то они все… Почему он так уставился на меня, Крис? Не узнал?

Я повернулся к ней и подумал, что теперь в полной мере могу прочувствовать содержание выражения «навеки вместе». И другого: «скованные одной цепью»… И еще я подумал о детских сказках про джиннов, выпущенных из бутылки недальновидными людьми…

– Наш доктор Сарториус так занят работой, что забывает, как выглядят другие. Только и всего, Хари. Пойдем-ка пороемся в книгах.

6

Мы с Хари просидели в библиотеке до самого вечера. Я показал ей, как играть в компьютерные игры – а их было великое множество, словно на Станцию прибывали не работать, а развлекаться, – и она с увлечением предалась этому бесполезному занятию, даже, кажется, забыв о моем присутствии. Впрочем, я не стал проверять, так ли это в действительности; что я мог приобрести? Пять минут свободы? В обмен на истерику… Нет, до таких издевательств я еще не дошел. Я выбрал по картотеке десятка два книг, устроился в кресле у низкого столика, наискосок от Хари, не отрывающей глаз от дисплея, и принялся их просматривать.

Не знаю, кому когда-то пришла в голову идея тащить с Земли на Станцию, за тридевять земель, не только компактные дискеты, но и громоздкие книжные тома, но этот человек (или эти люди) явно был психологом. В сущности, книги являлись совершенно лишним грузом, все их содержание вполне могло уместиться на паре-тройке дискет – если подходить к делу чисто прагматически. Но они создавали привычный земной уют, который так важен для тех, кто годами оторван от родной планеты – говоря языком журналистов. Прав был Снаут, сказавший однажды, в одном из первых наших разговоров, что мы вовсе не хотим завоевывать космос – мы хотим только расширить Землю до его пределов…

Все отобранные мною книги были солидными коллективными трудами, освещающими разные аспекты развития человеческой цивилизации, обильно снабженные фотографиями, рисунками, схемами и картами. Я перелистывал страницу за страницей, проникаясь каким-то невольным благоговением и восхищением, словно со стороны, с космической высоты охватывая взглядом этот длинный нелегкий путь, и задавался теми же вопросами, которыми задавались многие другие, жившие на Земле до меня: кто мы? какова наша цель?.. и есть ли эта цель?..