Разоблачение - Берг Кэрол. Страница 43

Мои сны не уходили, но и не становились тяжелее. Среди других людей обуздывать их было проще. Мне нравилось наше путешествие. Два раза я помогал купцу и его людям отбивать атаки разбойников. К счастью, оба раза на разбойниках не было черных одежд и белых кинжалов на лицах.

Мы прибыли в Загад поздно утром. Осенняя прохлада позволяла ехать через пустыню почти весь день, за исключением пары часов после полудня, поэтому путешествие не затянулось. Я вежливо попрощался с Дабараком, виноторговцем, и спросил, не может ли Фиона сохранить платье, поскольку я хочу, чтобы она выглядела как можно скромнее в таком полном пороков городе, как Загад. Он сверкнул на меня зелеными глазами. Мы стояли в центре рыночной площади, жизнь на которой замирала только на один час поздней ночью.

– Твоя женщина выступает гордо, как сузейнийка, и следит за своим языком, но ее выдают глаза. Она не опускает их, когда к ней обращаются. Я высек бы любую из своих жен за такую дерзость.

– Я подумывал об этом, – ответил я. – Но потом решил, что это слишком хлопотно и не слишком действенно. Ей на пользу не пойдет.

Купец сочувственно покивал. Нахальный взгляд Фионы сверлил мою спину, мне казалось, что она уже кровоточит. Мы почти не разговаривали в течение этих четырех недель, и я надеялся, что такое публичное унижение заставит ее наконец уйти. Я снова ее недооценил.

Мы сняли комнату в небольшой гостинице в купеческом квартале, заплатив теми монетами, что виноторговец дал нам за мою помощь при нападении разбойников. Я еще днем купил на рынке бумагу, перья и чернила и теперь разложил их на маленьком столике в комнате после долгого спора с Фионой, будем ли мы из экономии спать на одной кровати или следует потребовать две. (Фиона победила, мы будем спать по очереди на одной.) Я заточил перо ножом Фионы и написал следующее письмо:

– Кто это? – спросила Фиона, стоявшая у меня за плечом – Чья-то любовница? Твоя? Какая подпись… «иностранец, друг госпожи»…

– Не совсем, – ответил я. – Если боги достаточно мудры, в один прекрасный день эта женщина станет Императрицей Азахстана. – Всегда приятно ошеломить Фиону.

ГЛАВА 17

Проблема состояла в том, что я не знал никого при дворе в Загаде, кто мог бы указать путь к Балтару. Я никогда не служил в Загаде, только в летнем Императорском Дворце в Кафарне, поэтому здесь я знал только троих, кто мог бы снабдить меня необходимой информацией за достаточно короткое время, – Александр, его брат Кирил и его жена, принцесса Лидия. Александр отпадал сам собой, Кирил, чьи воины погибли от моей руки, тоже едва ли подходил мне. Оставалась только принцесса. Лидию нельзя было назвать спокойной и добродушной, но слушала она гораздо внимательнее, чем ее принц.

Я вернулся на рыночную площадь, нанял общественного письмоносца и велел ему отнести записку в дом Хаззира, верного человека Лидии. Я надеялся, что он переехал в Загад вместе со своей госпожой, после того как она вышла замуж за Александра. Он узнает подпись и найдет способ незаметно передать послание хозяйке.

Остаток дня я провел на рынке, слоняясь неподалеку от стола для писем. Стоять на одном месте я не осмелился, иначе меня бы заметили. Но я не смел и пропустить возвращение письмоносца, в противном случае он возьмется за следующее поручение и исчезнет раньше, чем я получу ответ. Одуряющая жара полудня заставила всех жителей забиться по домам или в тень садов и беседок. Лишь самые богатые и знатные могли позволить себе фонтаны, вода для которых бралась из горных источников за городом. Но постепенно тени начали вытягиваться, с дюн подул прохладный ветерок, люди начали снова появляться на улицах. Друзья и знакомые приветствовали друг друга и усаживались за каменные столы на рыночных площадях, чтобы сыграть партию в ульяты или выпить по чашечке назрила, обжигающего, сомнительно пахнущего чая, так ценимого дерзийцами. Женщины под прозрачными покрывалами шли к рынку за фруктами и мясом для обеда, останавливаясь поболтать с приятельницами и родственниками у общественных колодцев. Торговцы выставляли вечером свой лучший товар – драгоценности, вина, экзотические специи и благовония, – зажиточные семейства выходили за покупками лишь по вечерам. Только слуги и рабы встают достаточно рано, чтобы совершать покупки в часы утренней прохлады.

Я уже собирался купить небольшой вертел с жареными колбасками и вернуться к Фионе, когда на пыльной улице, ведущей от внутренней стены города, за которой пылали в закате купола Дворца Императора, появился одетый в синюю форму письмоносец.

– Есть ответ? – Я подскочил к нему, прежде чем он успел перевести дух.

– Господин сказал, что он и ваш добрый друг будут сегодня вечером в Храме Друйи, у внешней стены. Вы сможете обсудить все дела после принесения жертвоприношения в честь завтрашнего празднования. Но встреча будет короткой, потому что в доме у господина очень важные гости, которых он не сможет оставить надолго.

Я дал вестнику монету и поспешил в гостиницу, чтобы дождаться шестой стражи, поскольку Друйя – бог ночи и тьмы. В Храм Друйи мой «добрый друг» придет за час до полуночи.

– Я иду с тобой, – заявила Фиона.

– Нет. Она тебя не знает. Я не хочу, чтобы ты напугала ее.

– Не думаю, что дерзийскую принцессу легко напугать. Я надену это проклятое платье, и она решит, что ты пришел с женой. Так ей будет даже проще.

С женой… Сны, страхи и путешествия последних месяцев заслонили от меня образ Исанны, хотя он постоянно был со мной. Я опасался, что то ужасное, что произошло между нами, было всего лишь проявлением более серьезной проблемы, которую я старательно не замечал очень долгое время, уверенный, что любовь найдет решение за нас. Она была королевой, в этом была ее жизнь. Она постоянно повторяла мне это, но я никогда не слушал. Я был… тем, чем я стал за долгие годы в разлуке, и, что бы она ни говорила, я никак не мог примириться с ее положением. Ее обязанности делали невозможной ее веру в меня. А мне же было необходимо доверие. Теперь наши пути разошлись окончательно, я опасался, что мы уже никогда не встретимся. Смеет ли она, позволяет ли она себе думать о сыне… и обо мне? Погрузившись в пучину воспоминаний, я не расслышал последних доводов Фионы, но, когда я вышел на шумную улицу и двинулся в сторону бронзового купола Храма Друйи, за мной хвостом следовала завернутая в белые одежды фигура.

В храме было темно, горели только свечи под красно-золотым мозаичным изображением быка у дальней стены.

Массивный купол поддерживала целая роща колонн, раскрашенных оранжевыми и красными полосами. Они мешали рассмотреть огромное изображение бога, от которого оставалось лишь ощущение чего-то гигантского и подавляющего. Толстые стены храма не пропускали шумов улицы, зато под колоннами на крюках были развешаны колокольчики, маленькие и большие, серебряные, медные и золотые. Колокольчики закачались от наших шагов, зазвенели и продолжали звенеть все время, пока мы шли к алтарю. В храме было несколько прихожан, они раскладывали на пяти алтарных камнях, уже и без того заваленных цветами, свои подношения. Я начал делать то же самое, медленно двигаясь от одного гранитного монолита к другому и оставляя на них букетики душистых трав, которые только что купил в цветочной лавке у ворот храма.