Сын Авонара - Берг Кэрол. Страница 28
В нескольких метрах от стола человек с тяжелой челюстью ударил посохом в пол передо мной, не позволяя подойти ближе. Проговорил сквозь зубы:
– Низкий поклон. Ниц. Сейчас же.
Он наверняка шутит. Никто из знати никогда не падал ниц. Король был первым среди равных. А уж перед Эвардом? Ни за что. Я сделала глубокий реверанс, как этого требовал этикет, не склоняя головы. Мой отец был членом Совета лордов. Моя мать была придворной дамой королевы Теодоры.
Когда я распрямилась, то заметила Томаса. Он стоял с окаменевшим лицом, пока розовощекая юная блондинка дергала его за рукав, хихикав и перешептываясь с другими женщинами. Его жена Филомена.
Распорядитель с тяжелой челюстью шептал у меня за спиной:
– Низкий поклон. Ниц. Сейчас же.
Я стояла.
Расслабленная поза Эварда не вязалась с его напряженным голосом:
– Те, кто живет благодаря нашему поручительству, должны выказать почтение.
– Ваше величество, я выказываю почтение всем, кто принадлежит тому же званию, которому имею честь принадлежать и я. Пренебрежение подобными традициями поставит под сомнение само устройство общества. Если бы я преследовала подобную цель, скорее всего, я была бы теперь в ином месте.
Толпа разом выдохнула. Эвард хлопнул кулаком по столу.
– Единственное звание тех, кто входит через Ворота Просителей, – просители. Тебе придется подчиниться правилам, или тебя заставят.
Это было бы несложно, хотя и мерзко – ублажить Эварда, как он хотел, но в его случае это означало зародить в нем надежды, которые я не собиралась осуществлять. Я спокойно стояла, пока Эвард не кивнул распорядителю. Меня окружили три стражника в красных мундирах. Двое схватили меня за руки и растянули их в стороны, третий заставил опуститься на колени и наклонял голову, пока я не коснулась пола. Через миг они отпустили меня, и я снова стояла. Томас побагровел. А чего он ждал?
Первым заговорил канцлер.
– Сериана Маргарита, вы были признаны виновной в серьезных преступлениях: связях с врагами Лейрана, укрывании преступников, участии в предательском заговоре, целью которого было возвести на трон Лейрана…
Я даже не стала слушать, пока не заговорил Эвард.
– Где ты находилась с тех пор, когда так неблагодарно покинула семью?
– В деревне к югу отсюда, ваше величество.
– И кто тебя укрывал?
– Крестьяне. Никто конкретно.
– Эти крестьяне знают о твоих преступлениях?
– Они знают, в чем меня обвинили. Я не признаю за собой никаких преступлений. Мой муж был целителем, он делился своим благословенным даром с теми, кто в нем нуждался.
Слушатели недоверчиво зашумели. Верховный жрец Джеррата, высокий человек с каменным лицом, поднялся со своего кресла.
– Невероятно!
Эвард постучал по столу, требуя тишины.
– Все еще упрямишься? Мы бы советовали тебе придержать свой ядовитый язык. Было бы слишком просто ответить на твой злобный выпад, сделать то, о чем придется сожалеть завтра. Скажи нам, в эти месяцы с момента вынесения приговора общалась ли ты с кем-нибудь, кто когда-либо практиковал, изучал, проповедовал нечистое и злобное искусство чародейства?
– Нет.
– Нарушала ли ты каким-либо иным способом наши законы?
– Нет.
Тогда Эвард предоставил задавать вопросы другим. Прошло больше часа. Занималась ли я заклинаниями и заговорами? Знала ли я, как это делается? Где мы отправляли проклятые богом обряды? Правда ли, что покойный герцог Гольтский и сам был магом? Спала ли я с мужчиной после того, как сбежала из дома? Хуже всего были вопросы женщин.
Пока разыгрывался фарс, казалось, что Томас сейчас взорвется. Его лицо запылало, когда один из его друзей спросил меня, может ли маг «наколдовать, чтобы его член стал больше». А когда его собственная жена поинтересовалась, ублажаю ли я себя сама, поскольку ни один мужчина не ляжет с женщиной, оскверненной магом, мне показалось, что он готов ее прибить. Дарзид сидел у него за спиной и задумчиво наблюдал.
Все это прошло бы бесследно, если бы, выходя, я не заметила у двери сосредоточенного Грэми Роуэна. Когда я подумала, что он слышал все, на что я была вынуждена отвечать, я поняла, что меня действительно унизили.
Путешествие обратно в Данфарри было даже более неловким, чем путь в столицу. Роуэн не сводил глаз с дороги. Я не могла смотреть на него без гнева и возмущения и тут же принималась поносить себя за то, что меня волнует мнение какого-то шерифа. Мы добрались до моста через Дан к полуночи. Чувство долга заставило меня поблагодарить возницу – он мог бы оставить меня возвращаться пешком.
– Спасибо, что довез, шериф.
– Я удивлен, что вы захотели вернуться к ничтожным крестьянам.
Глупец. Разве он не понимает, что лучше не привлекать внимание Эварда? Я развернулась, чтобы уйти.
Когда я уже двинулась по тропе, он окликнул меня совсем другим голосом.
– Скажите мне только одно. Что это за место, там, в городе, мимо которого вы не хотели идти?
Что такое одним вопросом больше? Он мог задать его во время церемонии, и мне бы пришлось отвечать.
– Лобное место, шериф. Конечно, ты знаешь. Посреди каждого лейранского города есть место, где зачитывают указы и публично казнят. В Монтевиале на этом месте жгли чародеев. Целый год для острастки все оставалось там: кострище, столбы… все, что уцелело. Таков закон. – Слова не могут причинить мне боль. – Я слышала, что Авонар походил на выгоревший лес.
С этого дня каждый год в последний день лета я встречалась с Грэми на мосту через Дан. Из года в год серьезное выражение его лица не менялось, как и жесткая колымага. Мы по-прежнему ограничивались минимумом слов. Из года в год он выслушивал, как меня допрашивают, а затем мы возвращались, каждый к своей жизни, обязанностям и исполнению законов.
10
– Роуэн!
– Ты! Чего ради…
Лишь несколько раз в жизни я не знала, что сказать. Единственный ключ к установлению личности Эрена канул в ночь, и передо мной стоит человек, который ни в коем случае не должен знать, зачем я здесь. Возможные объяснения замелькали в голове, но я тут же отвергла их. Грэми Роуэн не дурак.
Шериф крепко взял меня за руку и потащил в темный тамбур между дверью, лестницей и входом в общий зал.
– Отпусти сейчас же. У тебя нет повода хватать меня, – произнесла я яростным шепотом.
– Я имею право допросить всякого, кто ведет себя подозрительно, и твое появление здесь кажется мне чрезвычайно подозрительным. – Роуэн тоже говорил тихо, но тоном, не допускающим возражений.
– Это не твоя деревня, шериф. Если я закричу, что ты ко мне пристаешь, у тебя будет прав не больше, чем у любого хулигана.
Обычное сосредоточенное выражение его лица не изменилось, только морщинки в уголках глаз на миг сошлись.
– Ошибаешься. Барнард, местный шериф, прекрасно меня знает. И его очень даже заинтересует появление в его городе известных преступников.
– Ты не посмеешь!
– Хочешь проверить? Лучше скажи, что ты здесь делаешь. Я знаю, для тебя нет ничего хуже встречи со мной, но мне и в самом деле важно знать, что тебя сюда привело.
Разумеется, именно на этот вопрос я и не могла ответить. Я слишком медленно соображала. Долгое путешествие, жуткое зрелище в лесу, странный коротышка, бежавший в ночь…
– Может быть, выйдем на улицу, шериф?
– Как пожелаешь.
Нищие, телеги, пьяницы запрудили освещенный факелами переулок, но того человека нигде не было. Проклятье!
– У тебя больше нет других забот, кроме как беспокоить честных граждан, шериф? Тебе следует оставить меня в покое и заняться вверенной тебе территорией. Заняться убийцами, разбойниками с большой дороги, нападающими на путников. – К моему негодованию, голос чуть дрогнул, когда я вспомнила ужасную сцену в Срединном лесу.
Если Роуэн и собирался оставить меня в покое, то тут же передумал.
– Что тебе известно о разбойниках с большой дороги?