Сын Авонара - Берг Кэрол. Страница 30

– Путники должны делиться друг с другом наблюдениями и накопленным опытом, сударыня, облегчая дорогу своим ближним, – произнес он благосклонно. – Мне это кажется бесспорным. Вы согласны?

Едва ли я могла бы не согласиться. Хотя меня никто не приглашал, я взяла стул, села и перегнулась через стол. Чтобы избежать его взгляда, я не сводила глаз с золотой серьги, которую он носил в правом ухе.

– Ваша правда, сударь. Это было самое кошмарное зрелище, какое я когда-либо видела. Пять покойников, безжалостно зарезанных и брошенных на дороге в лесу. Это разбойники, как я слышала. Хоть им и поделом, но все равно страшно. Меня бросает в дрожь, как подумаю, что завтра нам снова ехать.

Тонкие пальцы отца Жиано покоились на столе, одна рука на другой, на светлой коже не было видно следов крови.

– Мы тоже слышали о происшествии и были поражены. Нас направили в Лейран организовать школу для ваших молодых воинов, обучать их служению Аннадису, но подобные преступления могут вынудить нас вернуться к затворнической жизни в монастыре.

Значит, они решили лгать. Ничего удивительного.

– Храмовая школа в западном Лейране, какая честь! К такому преподавателю я не отправила бы ни одного ученика.

– К несчастью, наши планы расстроены, – продолжал он, наклоняясь ближе, его слова обволакивали меня. – Грабители не всегда таятся в лесах, иногда они встречаются даже в нашей семье. Вероломный слуга похитил ту небольшую сумму, с которой мы собирались начать строительство.

А вот и связь. Я не смела показать им свою радость, только сердце учащенно забилось.

– А вы сообщили властям? Может, моему кузену позвать Барнарда, местного шерифа, тогда вашим слугой займется закон.

Вероломный слуга… Неужели эти тоже ищут «чокнутого конюха»?

– Это против наших правил – передавать своих людей светским властям, мы ищем его уже две недели. Если бы мы нашли парня, мы бы сами убедили его раскаяться в своем предосудительном поведении.

О каком раскаянии может говорить человек, лишенный души? Способный лишить другого человека одежды? Голоса? Разума?

– Мой кузен много ездит по делам, ваше святейшество. За последние пять месяцев он, наверное, побывал здесь во всех гостиницах, на всех постоялых дворах, и у него полно знакомых. Можете ли вы описать этого злодея, который пал так низко, что осмелился обокрасть святых слуг Воителя? Вдруг мой кузен его встретит.

– Молодой человек. Высокий, светловолосый, хорошо сложен, но злобен и вспыльчив и слаб разумом, полным невероятных видений. Я думал, боги послали ему слабоумие как испытание, но, увы, он воспитывался у нас в храме с самого детства, и все наши усилия прошли даром.

– Как печально, – отозвалась я. Как ловко он лжет. – Но люди часто злоупотребляют доверием святых отцов. Я спрошу кузена, не видел ли он кого-нибудь похожего. Сама я никого такого не встречала.

– Да-да. – Жрец поднял стакан с вином и откинулся на спинку стула. Я его больше не интересовала.

Я надеялась выведать у него кое-что еще: имя, происхождение, может быть, добиться намека, что «вероломный слуга» имеет некоторые магические способности. Но я достаточно прожила на свете, чтобы понять, когда следует остановиться и больше не искушать судьбу.

– Желаю вам и вашим спутникам доброй ночи. Мой кузен в подобных гостеприимных домах несколько увлекается спиртным. Только бы он до утра пришел в себя!

Человек в черном кивнул и снова повернулся к своим молчаливым спутникам в капюшонах. Мне показалось, что на его узком лице отразилось нетерпение, но я не осмелилась посмотреть на него внимательнее.

Медленно выйдя из общей залы, я прошла по темной прихожей, поднялась по лестнице. Как только я отошла, чтобы меня не было видно из общей комнаты, и собралась подняться выше, передо мной, словно палач, оказался мрачный Роуэн.

– Какая глупость!

– Но принесшая плоды, разве нет? Ты слышал? Бедные слуги Воителя, все их деньги украли, остались только золотые украшения, на которые можно купить герцогство. И ни слова о происшествии в лесу. – И еще нелепая история о сбежавшем слуге.

– Тебе повезло. Эти люди шутить не склонны…

– Я думала, ты способен на большее, чем подслушивать на лестнице, словно глупая горничная. Что за храбрец мой кузен Грэми!

– Небольшая предосторожность не повредит.

Что его беспокоит: что я вмешалась в это дело или что вмешалась именно я?

– Сомневаюсь, что в ней есть необходимость. Разве я плохо сыграла?

– Удивительно, что ты относишься к этому как к игре после того, что видела в лесу. На все ли твои вопросы ответили правдиво? Может, снизойдешь и просветишь меня, что тебе нужно в этом деле и что еще ты хотела узнать у этих людей.

– Нам не следует обсуждать подобные вещи на лестнице.

– Полагаю, о родственной беседе у тебя в комнате или небольшой вечерней прогулке и речи быть не может?

– Я сплю на ходу, шериф. И разумеется, мне ничего не нужно в этом деле. Меня, конечно, заинтересовало то, что произошло в лесу, и я хотела помочь тебе, поскольку… ты был прав, я должна была. Спокойной ночи.

Роуэн неловко поклонился.

– Напомню, что освобождение под честное слово требует от тебя повиновения любому шерифу, и из-за характера твоих преступлений я обязан следить за твоими поступками. Мы еще не покончили с нашими делами, сударыня. Тебе не позволяется выходить из комнаты и встречаться с кем-либо, пока я не разрешу тебе выйти. Первое, что я сделаю завтра утром, – навещу тебя.

Этот невыносимый человек начал спускаться, а я, к моему огорчению, не смогла найти достаточно колких слов, чтобы бросить ему вслед. Уже находясь внизу, он договорил:

– Можешь передать Паоло, что его бабка с ума сходит от беспокойства, и если его не прикончат разбойники или заговорщицы, это сделаю я.

Только тогда он окончательно ушел.

Роуэн был бы весьма доволен, если бы в ближайший час мог прочитать мои мысли. Когда все волнения вечера остались позади, меня затрясло и едва не вытошнило, когда я вспомнила убийство в лесу и пустые глаза и бледные руки того, кто его совершил. Что я сделала? Мне не стоило лезть сюда. Только когда я поклялась с первыми лучами зари найти Паоло и как можно быстрее мчаться обратно в Данфарри, мое усталое тело начало засыпать.

Но вскоре после полуночи какой-то шорох в темной комнате заставил меня мгновенно вскочить. Я выхватила из ножен под подушкой свой кинжал и замерла – над подоконником, словно больная луна, появилась веснушчатая физиономия.

– Паоло! – Я втащила его через окно, и он осел на пол растрепанным мешком. – Что ты здесь делаешь?

– Нашел его!

– Кого?

– Того, за кем мы пришли.

– Да, я тоже его нашла, но он удрал раньше, чем я успела с ним поговорить.

– Не-а. Он близко. Забрал лошадь из конюшни и ускакал, но недалеко.

Я уже сунула ноги в башмаки.

– Веди меня туда. – Все страхи были забыты, все клятвы отринуты в предвкушении охоты.

В гостинице было темно и тихо, она спала, будто пашня, дожидающаяся посева, замершая между часом закрытия и завтраком. Мы осторожно спустились по лестнице и быстро зашагали по пустынным улицам к южной окраине города. Ряды приземистых лачуг наконец расступились, перед нами лежал небольшой холм. На вершине, четко вырисовываясь на залитом луной небе, торчал каменный перст – заброшенная сторожевая башня, с которой когда-то наблюдали за рекой и дорогой.

Паоло прижал палец ко рту, мы приблизились к пролому в зубчатой стене. Деревянная дверь на ржавых петлях давно сгнила, узкий луч лунного света проникал внутрь. Мы вошли. От темного пятна внутри исходил запах лошади. Я ощущала ее живое присутствие. Паоло дернул меня за руку и указал на возвышение под стеной. Мы на цыпочках приближались к нему, когда Паоло вдруг потерял равновесие и упал на гору ящиков, которые загрохотали по каменному полу.

– Кто идет? – Голос доносился со стороны темного возвышения у стены. Оно чуть шевельнулось.