Чоки-чок, или Рыцарь Прозрачного Кота - Крапивин Владислав Петрович. Страница 22
Мама не знала, что есть место, где Лешу рады видеть в любом наряде и в любое время.
Леша отправился прямиком на ромашковую поляну. Там на рельсах раскалялся от жары самовар-паровоз.
Леша похлопал его по обжигающему боку, но вдруг с огорчением вспомнил: зажигательного стеклышка-то с собой нет, огонь в топке не разведешь.
Возвращаться домой не хотелось. Дашка сразу догадается, куда он собрался, когда увидит, что брат берет линзу. И… по правде говоря, перед мамой неловко. Лешу уже скребло внутри оттого, что с мамой он разговаривал не очень-то хорошо.
Леша грустно и задумчиво глянул вдоль рельсов. А что, если двинуться пешком? Это ведь не так уж далеко. На неторопливом поезде (трюх-трюх-трюх) дорога занимает минут двадцать. Пешком получится никак не больше часа. С часик он погостит у Бочкина, потом столько же потратит на обратный путь. За это время мама и Дашка немного поволнуются, поймут, что их сын и брат вовсе не плохой человек, и обрадуются, когда он вернется…
Леша еще раз похлопал самовар – отдыхай, мол, сегодня – и потопал по шпалам.
Он был уверен, что не заблудится. Линия-то одна и ведет прямо на Пристань. Только бабка на станции Чьитоноги слегка беспокоила Лешу не случилось бы из-за нее какой-нибудь неприятности. Но Леша решил, что проскочит станцию на полном ходу, бегом, и ни в коем случае не станет соваться на перрон.
Сперва все шло, как он ожидал. Рельсы вели по знакомым местам. С ближних горок приветливо махали разноцветными крыльями мельницы. Солнце жарило плечи сильно, но безопасно, потому что Леша и так был уже обгорелый-загорелый. Летали бабочки и стрекозы. Через десять минут Леша миновал мостик через ручей. Через полчаса прошел мимо станции Одинокий Шарманщик. Шарманщика не было видно, только прыгали по платформе воробьи…
А дальше случилось неожиданное: рельсовый путь раздвоился. Причем это была вовсе не та стрелка, по которой Проша закатывал бочку с квасом. Ничего подобного раньше здесь не было. По крайней мере, Леша не помнил. Может быть, поезд проскакивал эту стрелку так быстро, что Леша ее не замечал?
Одна колея шла прямо, другая отходила налево. На стрелке стоял столбик с фонарем и рычагом для перевода рельсов.
Надо было выбирать дорогу. Леша знал, что река где-то с правой стороны. И, подумав, зашагал по прямой линии. Решил, что пройдет минут пять и, если места покажутся незнакомыми, вернется и направится по другим рельсам.
Скоро светлый березовый лес потемнел, а потом сменился еловым, совсем сумрачным. У этого сумрака был неприятный лиловый оттенок. У Леши шевельнулось какое-то смутное и опасливое воспоминание. Он подумал, что надо поворачивать назад. Но сперва он решил вытряхнуть из сандалии надоевшую крошку.
Вытряс, нагнулся, чтобы застегнуть ремешок…
И в этот миг на Лешу упала тьма.
Тьма была не полная, ее прокалывали солнечные точки. И пахла она грязной мешковиной. Это и был, без сомненья, большой мешок – его кто-то с размаху набросил на Лешу, а потом подхватил добычу.
Леша вниз головой забарахтался в душном колючем сумраке. Заорал. Но похититель не обратил на мальчишкины крики внимания. Судя по всему, он вскинул мешок на спину и куда-то зашагал, потому что Леша ощущал равномерное встряхивание.
Сперва Леша орал просто так, без слов, а потом закричал:
– Отпустите сейчас же! Я дяде Бочкину скажу! Я Лилипута позову, он вас на клочки!..
Но неизвестный злодей молча и равномерно нес добычу в неизвестном направлении. В этой равномерности и в этом молчании была такая жуть, что Леша наконец притих.
«Что же это такое? – отчаянно думал он. – Куда это меня? Я не хочу!..»
Наконец ходьба прекратилась. Мешок перевернули, тряхнули, и Леша вывалился на грязный земляной пол.
Он тут же перепуганно и сердито вскочил. Перед ним стоял и ухмылялся незнакомый дядька. Невысокий и лысоватый.
Дядька отошел и запер на висячий замок широченные двери. Точнее, ворота.
Леша беспомощно глянул вокруг. Он был внутри большущего помещения – не то сарая, не то ангара. Было похоже и на музей, потому что всюду виднелось развешанное на стенах старинное оружие: мечи, алебарды, шпаги и кремневые ружья разной конструкции. Через весь сарай тянулись рельсы – такие же, по которым шагал недавно Леша. На рельсах стояло странное сооружение: что-то вроде котла на вагонной тележке. С крышкой, лесенкой и непонятными приспособлениями. Высотой метра два.
Но все это Леша разглядел чуть позже. А в первый момент он смотрел, конечно, на похитителя.
Дядька был с неприметным лицом и бледными глазками. В полинялом спортивном костюме. Из костюма – между резинкой штанов и краем короткой фуфайки – выпирал могучий живот. Он порос курчавыми темными волосками, а среди них чернел похожий на небольшую воронку пуп.
Пузатый дядька облизнул губы и постарался улыбнуться. Кажется, он хотел казаться симпатичным, но это не получилось. Тогда он развел руками и неожиданно тонким голосом проговорил:
– Я, конечно, очень извиняюсь, что доставил тебя сюда с такими неудобствами… Ты не ушибся?
Чтобы не так сильно бояться, Леша постарался рассердиться. Он даже топнул ногой.
– Отпустите меня сейчас же! Кто вы такой?!
Дядька виновато вздохнул.
– Моя фамилия Людоедов. Ну, и я соответственно, значит, людоед. Поэтому мне придется тебя скушать…
Конец ужасного происшествия
Леша лихорадочно оглянулся. Бежать было невозможно: ворота заперты, маленькие оконца – под самой крышей, не допрыгнешь. К тому же Леша так ослабел от страха, что понял: даже бегать по сараю и отбрыкиваться он не сможет.
Эх, если бы рядом была Даша! Она боялась бы за двоих, а Леша, глядя на нее, набирался бы смелости.
А сейчас он только сумел выговорить слабым голоском:
– Не имеете права…
– Как это не имею права? – обиделся людоед Людоедов. – Я же специально для этого в здешний лес назначен. У меня все по закону, документ имеется. Пожалуйста… – Он снял со стены рамку со стеклом и поднес Леше. Под стеклом оказалась бумага с напечатанными на машинке строчками:
У д о с т о в е р е н и е
Настоящим удостоверяется,
что предъявитель сего
Пурген Аграфенович
ЛЮДОЕДОВ
назначен на должность л ю д о е д а
в Лиловом лесу
со всеми вытекающими отсюда правами
и обязанностями.
Внизу стояла неразборчивая подпись и фиолетовая печать с черепом и скрещенными под ним вилкой и столовым ножом.
Леша сквозь страх понял одно: надо изо всех сил тянуть время. Тогда, глядишь, и отыщется какое-нибудь спасение.
– Кто это вас назначил? – спросил он. Старался говорить строго, но получилось жалобно.
– Как кто? – удивился Пурген Аграфенович. – Я сам и назначил!
– Так не полагается! Если каждый сам себя будет назначать, что получится?
– Не знаю, не знаю. На других должностях, возможно, и не так, а людоеды всегда назначают себя сами.
Леша не придумал, что возразить. Да людоед, кажется, и не собирался слушать возражения. Он подошел к котлу, встал на лесенку, с гулом отвалил чугунную крышку на шарнирах. Прямо над котлом с потолка нависала водопроводная труба. Людоедов открутил кран, и толстая струя с шумом ударила в котел. Людоедов стоял на железной ступеньке, морщился от брызг и смотрел, как котел наполняется.
Ни спорить, ни просить о пощаде при таком шуме не имело смысла.
«Никто и не узнает, где я сгинул», – горько подумал Леша. И понял, как он любит маму, Дашу и папу. И Ыхало, и Лунчика и тень-Филарета. И Бочкина, и Лилипута, и зайца Прошу. И даже великана Гаврилу. Эх, был бы Гаврила здесь, он бы показал этому Пургену!
Но никого не было. Оставалось надеяться на собственные силы. А откуда их взять-то?