Лерка - Крапивин Владислав Петрович. Страница 10
– Немножко умею. Сюда-то я добралась.
С одним веслом Лерка управлялся лучше. Лена старалась не перегребать его. Лодка пошла заметнее. Безголовое чудище нехотя тащилось на буксире, поворачивая к небу то одну, то другую лапу.
Все-таки они едва двигались. Почти час ползли эти двести метров. Лерка совсем измотался, но Лена не решалась отобрать у него второе весло. Наконец подошли к месту, и лодка заскребла по дну.
Лерка прямо в сандалиях спрыгнул в воду и ухватился за корягу. Но та, как якорь, цеплялась лапами за дно.
– Не вытянем ведь вдвоем-то, – сказала Лена. Лерка обнял себя за плечи, постоял над корягой. Толкнул ее коленом. Она даже не шевельнулась.
– А попросим первый отряд, – предложил Лерка.
– Будут они возиться…
– Будут, – пообещал он. – Я им скажу, что это надо.
Он ушел и скоро привел четверых мальчишек, самый маленький из которых был ростом с Лену.
Они со сдержанным интересом взглянули на корягу.
Могучий Олег Пинаев, по прозвищу Пендаль, спросил:
– Зачем вам эта древесина?
Лена подняла палец:
– Тихо… Потом узнаете. Ну-ка, помогите поставить.
Пендаль и трое его приятелей засучили штаны и единым махом вынесли на берег безголового Озерного Царя.
– На лапы ставьте, – распорядился Лерка. – Да подройте лопаткой, чтоб не упал.
– Опять эта козявка чудит на весь лагерь, – суровым басом сказал Олег. Но корягу они подняли, и «Повелитель озера» прочно встал на три растопыренные ноги.
Он стоял, чуть согнувшись, подняв одну расщепленную «руку», а другой почти упираясь в песок. Непонятный, безголовый. Чего-то ждущий. Лерка похлопал деревянное чудовище. Быстро глянул на Олега и сказал непонятные слова:
– Вот и все. Ну-ка, встань, потому что пора…
Пендаль хмыкнул, провел пятерней по Леркиному ежику, а Лене сказал:
– Вы к нам сегодня приходите ужинать. Компоту будет невпроворот. А потом песни петь будем. Костерчик запалим. Нынче мы без начальства, будем петь до ночи.
Первый отряд очень любил петь песни.
Был уже совсем вечер. Солнце сползло на краешек неба, и тонкие облака на западе набухли розовым светом. Зеленовато-синий мрак залег в лесу, обступившем лагерь. Только стволы у близких к опушке сосен горели спокойным золотом среди этой тьмы. Они словно изнутри светились.
Лерка, расшибая коленки о кромку ржавого ведра, притащил сырую глину.
Он дышал часто и весело, будто после отчаянной игры в «сыщики-разбойники».
– Ты же совсем измучился, – обеспокоенно сказала Лена.
– Я?! – он изумился так искренне, что Лена не сдержала смеха:
– Ох, Лерка, Лерка…
А он разгорался задором, как уголек на сухом ветру.
Вытряхнув глину, Лерка повернул ведро и кулаком продавил две дыры в проржавевшем боку. Деловито сообщил:
– Глаза будут.
– Как глаза? Где? Ведь голову ты из глины хотел делать?
– Ну, очень просто, – сказал он нетерпеливо. – Сверху глина, а внутри ведро. Чтобы свечкам хорошо горелось… Ну, пойдем за лестницей!
Лена вспомнила тяжеленную лестницу, брошенную у сарая. Тащить ее на берег, с больной ногой… Лерка тут не помощник. Да и велика она, эта лестница…
– А долго ты будешь голову делать?
– Не… – успокоил он. – Это я быстро. – Он решил, наверно, что Лена устала и хочет спать.
– Давай тогда я тебя на плечи поставлю, – сказала Лена. – Ты не свалишься?
– А ты удержишь?
– Тоже мне, тяжесть! Я в походе рюкзаки по тридцать кило носила. Думаешь, ты тяжелее?
– Двадцать девять, – сказал он и почему-то вздохнул.
Сначала они переправили на верхний срез коряги ведро и комья глины. Потом Лена подняла Лерку.
– Держишься?
– Держусь! – весело сказал он и покрепче охватил гибкими ступнями и пальцами Ленины плечи. Лена услышала, как он шлепнул сырой глиной о ведро.
Легонький и прямой, Лерка стоял спокойно. Лена придерживала его за ноги. Ей было хуже, неудобней, чем ему. Во-первых, она не могла прочно опираться больной ступней, во-вторых, она сразу заскучала. Ей не было видно ничего, кроме темного ствола коряги с обломленным сучком и кривыми желобками древоточца. Коряга пахла грибами.
Чтобы посмотреть в сторону, Лена стала осторожно поворачивать голову. Лерка закачался и сердито сказал:
– Не крути головой.
– Я осторожненько.
– Волосами ноги щекочешь.
– Подумаешь, принц, – беззлобно сказала она.
Лерка снова зашлепал глиной о ведро.
– Я все-таки не лестница, – напомнила через минуту Лена. – Дай-ка я встану спиной к коряге. Хоть на озеро буду смотреть…
Лерка легко прыгнул с ее плеч. Лена подняла голову.
– Ой, уже все готово?
– Ничего не готово, – нетерпеливо сказал Лерка. Вместо ведра на плечах Озерного Царя сидела круглая глиняная голова с растянутым ртом и мясистым носом. Губы и нос были добродушными, только пустые провалы глаз смотрели холодно.
Лерка убежал, не ответив на окрик Лены. Через минуту он пришел, держа в каждой ладони зеленые донышки от бутылок.
– Вот глаза.
– Ты умница, – сказала Лена. Лерку не тронула похвала.
– Поднимай, – велел он.
Теперь Лена стояла лицом к озеру. Вода была светлой. Солнце ушло, оставив неяркий желтый закат. Выше его, в зеленоватом небе, дрожала яркая капля Венеры. Потом прорезался месяц, легкий и прозрачный, как стрекозиное крылышко. Незаметный и робкий, он не отражался в озере. А отражение Венеры протянулось по воде золотистой ниткой.
Далеко-далеко трещал катер. С острова Робинзонов доносились голоса и отрывистые вскрики горнов. На этом берегу, на костровой площадке, негромко и очень слаженно пели ребята из первого отряда. Они пели «Песню отплытия»:
Со спокойной радостью Лена поняла, что никогда не забудет этот вечер над ясной водой: небо с прозрачным месяцем и Венерой, песню, огоньки, черные сосны, проблески костра на острове. И маленького Лерку, горящего нетерпеливым вдохновением. Этот вечер будет в ее жизни такой же яркой звездочкой, как севастопольские маяки, как Яшка…
Лена вдруг вспомнила, что все еще не ответила на Яшкино письмо. Но легкая тревога кольнула и ушла. Не было сейчас места для тревоги. «Ничего, напишу завтра… А Яшка-то на фотографии совсем не похож. Ну надо же: Яшка с бородой! Таежный бродяга…»
– Тебе не тяжело? – спросил с высоты Лерка.
Вот уж не ждала она такой заботы!
– Мне? Что ты!
– Я скоро, – сказал он.
И правда, очень скоро он прыгнул на песок.
Упал на четвереньки, вскочил и, подняв острый подбородок, нетерпеливо глянул на свою работу.
Озерный Царь был корявый, большой и добродушный. Настоящий. Словно и не было никогда громадной коряги и дырявого ведра, а всегда жил на свете этот неуклюжий великан с немного лягушачьим, но симпатичным лицом. Наверно, ему очень нравилось торчать на берегу и с хитроватой улыбкой осматривать свои владения. Рассеянный свет воды мелкими блестками отражался в его стеклянных зрачках.
– Самая подходящая голова, – сказала Лена. – Никакой другой головы и не придумаешь.
Лерка не ответил. Наверно, ему тоже нравилась голова Озерного Царя, но он молчал из скромности.
Они еще немного посмотрели, и Лена сказала, что надо зажечь свечки. Будет просто замечательно, когда в зеленых глазах великана загорятся живые огоньки.
Лерка сбегал в пионерскую комнату, отыскал там спички и две свечи. Потом опять забрался Лене на плечи. Он возился довольно долго. Швырял на песок сломанные спички. И на этот раз не спрыгнул, а попросил опустить его.
– Устал? – спросила Лена.