Лерка - Крапивин Владислав Петрович. Страница 8

– А я думала, ты вообще ягоды не ешь, – торопливо сказала Лена.

– Почему не ем?

– Конечно. Все поехали на остров, а ты даже ни чуточки не горюешь…

У Лерки оттопырилась губа.

– Горевать еще… Привезут же. Сколько хочешь привезут этих ягод.

– Ты так думаешь? – неуверенно сказала Лена. – Привезут… тебе?

Лерка не так ее понял. Кажется, ему стало немного неловко.

– Ну… может быть, тебе тоже привезут, – ответил он. Однако в его голосе не было уверенности.

– Может быть, – рассеянно и не очень весело усмехнулась Лена. – А тебе-то уж точно…

Лерка вдруг отвернулся и сказал тихо и серьезно:

– Ты не бойся. Если тебе ягод не достанется, я дам. Сколько хочешь.

Вот это да! Пожалел он ее, что ли?

– Спасибо… – сказала Лена. – Лерка… Послушай, ну почему ты подрался с Лодькой?

Лерка не сдвинулся с места. Даже не шевельнулся. Но в тот же миг он сделался колючим. Даже каждый волосок его коротенькой прически стал похож на негнущуюся проволочку: тронь – и уколешься до крови. И опять словно выросли вокруг него стеклянные шипы.

– Конечно, если это тайна, то не говори, – поспешно сказала Лена. – Мне, в конце концов, все равно…

Шипы растаяли. Лерка опустил плечи и как-то обмяк.

– Да не тайна… Все уж знают. Мы из-за термитника с ним деремся. Уже четыре раза дрались из-за термитника.

Ну ведь надо же! Из-за чего только не дерутся люди! Из-за того, что не поделили бумагу для маскарадных колпаков; из-за всяких глупых прозвищ; из-за того, что ночью один бросил в другого подушкой и попал в банку с рыбьими мальками; из-за девчонок, в конце концов, дерутся. И вот еще – из-за термитника…

– Постой. Термитник – это что? Это ведь такая башня, в которой термиты живут?

– Ну да. – Лерка встал и досадливо повел плечом.

– Смешно, – сказала Лена и выжидательно посмотрела на Лерку. – Смешно. Как это вы термитник не поделили. Их же здесь нет. Они в Африке бывают, по-моему.

Лерка сел. Он натянуто молчал. «Конечно, если это тайна…» – уже хотела начать Лена, однако вовремя вспомнила, что Лерка терпеть не может лишних слов и повторений.

Тогда она все-таки подвинулась ближе, положила руку на острое Леркино плечо и заглянула в лицо. Почти шепотом она сказала:

– Лерка, я же никому не буду рассказывать. Ты не бойся.

Лерка немного удивился. Он пошевелил плечом с Лениной ладонью, подумал и ответил:

– Да говори хоть кому… Все равно все говорят: «Не получится, не получится». Ты тоже скажешь, что не получится.

– А может, получится. Я же не знаю.

– Термитник хочу построить, – хмуро сказал Лерка. – А Лодька не верит. Вот и деремся.

Конечно, Лене полагалось сказать, что надо не дракой, а делом доказывать свою правоту. И что драться – это не по-пионерски. Хотя Лерка ведь еще не пионер. Но все равно…

– Ой, Лерка, – сказала она. – А зачем? А из чего их строят?

– Из глины. Глины много.

– А зачем?

Лерка несколько секунд молчал. Может быть, все еще думал: стоит ли говорить? И сказал:

– Для муравьев. Термиты ведь тоже муравьи, только большие. Африканские. Значит, у них привычки одинаковые, только наши муравьи не умеют строить термитники. А если им кто-нибудь построит, им же не хуже будет. Наоборот, как дворец. В один термитник хоть целый миллион муравьев влезет. Хоть два. Сколько хочешь.

– Не привыкли они к таким дворцам, – заметила Лена.

– Привыкнут, – сказал он. – Им же только лучше от этого. Ну, сперва их мало будет, а потом разведутся. Туда же сто муравейников влезет. А муравьи полезные, они лес от вредителей берегут. Значит, и термитник полезный.

– Лерка, Лерка… – медленно сказала Лена. – Сам ты это придумал?

Он помотал головой:

– Я про муравьев по радио слушал. А про термитов Лодька рассказал. Сам рассказал, а теперь не верит… Да я бы уж построил, только не знаю, как купол делать. Он, наверно, провалится. Глина хрупкая, когда высохнет. В Африке, наверно, не такая глина. Ты не знаешь?

– Не знаю… Большой ты его собираешься строить?

Лерка вспрыгнул на табуретку, поднялся на цыпочки к вытянул к потолку руку.

– Вот такой. Не очень…

– Ой-ёй, – сказала Лена. – Ничего себе.

Он вытянулся вверх изо всех сил. Новые сандалии заскрипели.

– Настоящие-то еще больше.

– Попробовал бы сначала маленький сделать.

Лерка прыгнул на пол, но не сел. Он стоял теперь перед Леной, обняв себя за плечи и по-птичьи склонив набок голову. Потом сказал:

– Я люблю большое строить.

– Например, слона, – вспомнила Лена. – Да?

– Ну и слона… А что?

– Да ничего. Так…

– Все говорят «ничего, ничего». А потом смеются, – хмуро сказал он.

– Ты не думай, что я смеюсь. Мне интересно. Только непонятно. Про термитник понятно, а про слона нет. В него ведь муравьев не посадишь.

– Зато играть можно.

– Ого! Вот это игрушка!

– Думаешь, если большой, значит, плохо?

– Я… не знаю, – откровенно сказала Лена.

Лерка смотрел упрямо, почти сердито.

– Надо, чтобы игрушки были похожи на настоящие. Как на самом деле. Чтобы им лапы не отрывали.

– Какие лапы? – удивилась Лена.

– Плюшевые… В седьмом отряде три плюшевых медведя было. Теперь все – инвалиды. У одного даже голова на ниточке. Потому что их не жалко. Они на живых не похожи нисколько. А большой медвежонок, который из репейников, до сих пор целый.

Лена вспомнила: в самом деле, есть у малышей из седьмого отряда медведь, слепленный из репейных головок. С добродушной мордой, толстый, ростом чуть пониже Лерки. Сделали ему берлогу под высоким крыльцом, и любят его все, и возятся с ним.

Но все-таки медведь – это не то, что надо Лерке. Лерка хочет строить большое и прочное. Он готов, наверное, египетскую пирамиду сложить своими руками! Но не умеет. И термитник у него не получается, и слон…

– Знаешь, Лерка, – осторожно сказала Лена, – ведь термиты – не муравьи. Они просто похожи на муравьев, а на самом деле они совсем другие насекомые. И муравьи, по-моему, не захотят жить, как термиты.

Лерка помолчал, разглядывая пол. И тихо спросил:

– Это точно?

– Это совершенно точно. Я про это еще в «Пятнадцатилетнем капитане» читала.

Лерка задумался. Но не огорченно, а сосредоточенно. И было ясно, что он размышляет: чем же заняться вместо термитника.

Чем?

Что ему нужно?

В давние времена в приморских городах с острыми крышами и узкими улицами жили-были бородатые мастера. Они курили закопченные трубки и вырезали из громадных кусков старого дерева фигуры. Русалок, богатырей, ведьм и чудовищ. Лена читала в какой-то книжке, что мастера прибивали их на носах скрипучих парусных кораблей, под бушпритами, и эти диковинные звери и воины качались над волнами всех океанов.

Вот это была бы для Лерки работа!

Лена представила, как маленький коричневый Лерка цепко охватил ногами плечо деревянного колдуна-великана и топориком обтесывает ему ухо.

Но подумав о мастерах, о фрегатах и корабельных скульптурах, Лена вспомнила еще и о коряге у лесного ручья и о том, как мигал и разгорался на темном рейде маячный огонь Константиновского равелина.

Море Лена увидела в прошлом году. Она приехала на юг, к маминой знакомой, и стала жить в пустой белой комнатке, где по стенам ходили черные пауки, а на потолке спала мохнатая бабочка.

В первый же день она облазила все ближние скалистые берега, почти ослепла от синего блеска, чуть не подралась со смуглыми упрямыми мальчишками из-за почерневшей снарядной гильзы и сожгла на солнце плечи.

Ночью Лена просыпалась и слышала теплый сладковатый запах трав. Это были незнакомые травы юга. Ими пахло раннее крымское лето. И еще оно пахло теплыми сухими камнями.

Лена коротко вздыхала в темноте, улыбалась и думала, что эти запахи приносит из степи в город береговой бриз. Ночной бриз, с которым рыбаки уходят в море… А может быть, не было никакого бриза, и, наверное, он совсем теперь не нужен рыбакам, с их моторными судами. Но ей нравилось так думать: дует с берега ветер, и уходят в море парусные шлюпки.