Мальчик девочку искал - Крапивин Владислав Петрович. Страница 17
Дома Авка отыскал Мукку-Вукку под кроватью. Сел, положил ее спиной на колени. Погладил кожаный живот. Черепаха улыбнулась обоими ртами. Две пары глазок блестели, как черные бусинки. Умно так…
– Ну, что скажешь, мудрая Мукка? – вздохнул Авка. (С грустью вздохнул, потому что Звенка не забывалась.)
И случилось чудо.
– Не Мукка, а Мукка-Вукка, – тонко, с "кошачьим акцентом", произнес левый рот. Чуть капризно. А правый спросил:
– Про что говорить-то?
– О-о-о… – обалдело сказал Авка.
– Вот тебе и "о-о", – насмешливо отозвались оба рта.
Авка перепуганно оглянулся на дверь. Хорошо, что дома никого нет. Иначе случилось бы то, что по-научному называется "сенсация".
– Значит… ты по правде умеешь говорить?
Черепаха двинула четырьмя лапами, устроилась на спине поудобнее. Глазки заблестели насмешливо.
– А ты все еще не веришь?
– А… я… то есть нет… то есть да, верю… Только…
– Что?
– Почему ты… почему вы раньше не разговаривали?
– Разве ты меня о чем-то спрашивал? – кошачьего акцента поубавилось, и в голоске послышались старушечьи нотки.
– Н-нет…
– То-то и оно, что нет. А у черепах сдержанный характер. Они умнее людей и не любят зря болтать языком. Языками…
– Простите, пожалуйста… – Авка понял, что никогда уже не сможет говорить Мукке-Вукке "ты" и не посмеет бесцеремонно гладить ей брюхо. Он осторожно посадил двухголовое создание рядом с собой на лоскутное одеяло. И сказал опять: – Простите, пожалуйста… Я не знал, что вы такая ученая…
– Мы, черепахи, не столько ученые, сколько мудрые от природы.
– А можно мне вас спросить?..
– Спрашивай, я отвечу, если вопрос не очень глупый. После долгого молчания отчего не поболтать.
– Скажите, уважаемая Мукка-Вукка, вы… одна черепаха или две?
– Конечно, одна! Разве ты не видишь?
– Но голов-то у вас две… Я и подумал…
– Две головы – это наиболее полное проявление двойственной натуры. Так наглядно двойственность проявляется редко, но вообще-то она присутствует в каждом живом существе. Особенно в разумном. Это называется "диалектика". Разве ты сам не ощущал иногда, как внутри тебя будто сидят два человека и спорят друг с другом? Тянут в разные стороны!
– Ох ощущал… Даже совсем недавно…
– Да-да! По дороге к баронессе. Один Авка в тебе стремился удрать на край света, а другой упрямо двигал ногами в нужную сторону.
"Всё ей известно", – поежился Авка.
– Вы, наверно, знаете, что баронесса и посоветовала мне поговорить с вами?
Мукка-Вукка покивала обеими головами.
– Баронесса умная женщина. Почти как черепаха… Я не исключаю даже, что она мысленно общается с Всемирной Черепахой…
– Простите, с кем?
– Не перебивай… С Всемирной Черепахой, на которой стоят слоны, подпирающие соседний материк…
– Значит, это правда?
– Что "правда"? Черепаха? Как же она может быть неправдой, если от нее пошел весь черепаший род? Мы все ее пра-правнуки. Отсюда и наша мудрость. Мы до сих пор иногда ведем с великой пра-прабабушкой мысленные беседы. На ультра-коротких волнах геомагнитного поля…
– Уважаемая Мукка-Вукка! Вы, наверно, знаете всё-всё на свете?
– Гм… – сказал правый рот. А левый заметил: – Утверждать это было бы нескромно…
– Но все равно вы же ужасно мудрая!..
– Гм… – с удовольствием сказали оба рта.
– Вам, конечно, известно, что вчера с того материка прилетала одна девочка… И что я… ну, в общем…
– Известно, – с легким скрипом отозвалась правая голова.
– Но это не вызывает у меня одобрения, – сообщила левая.
– П-почему?..
– Потому что влюбленность это самая большая человеческая глупость, – ворчливо разъяснил правый рот.
– Хотя опыт показывает, что с этим ничего не поделаешь, – вздохнул левый.
– Вот именно, – горько согласился Авка. – А раз не поделаешь… то что же делать-то? Посоветуйте, пожалуйста, уважаемая Мукка-Вукка. А то ведь жить тошно.
– Если тошно, почему отказался слушать "Сонату забвения"?
– Потому что… тогда еще тошнее было бы…
– Очень глупо ты рассуждаешь, – сказали оба рта.
– Ага… Я же не черепаха.
– Это нетрудно заметить… А чего бы ты хотел?
– Ну… я бы хотел… чтобы она опять появилась здесь…
– К сожалению, тут я не могу помочь.
– Никак?!
– Черепахи не мыслят такими мелкими категориями, как поступки и судьбы отдельных людей. Это не наш масштаб. Мы можем обсуждать явления планетарного масштаба. Можем, собравши вместе общую черепашью волю, влиять на океанские течения, на климат, на извержения вулканов… Ну и так далее… Только поступаем так мы крайне редко. Потому что все это не имеет смысла. Ты меня понимаешь?
– Ага… Тогда…
– Что?
– Тогда, уважаемая Мукка-Вукка… не могли бы вы…
– Что? Изъясняйся связно и четко.
Авка не мог так изъясняться. В душе его боролись (вот она двойственность!) робость и отчаяние. А Звенка по-прежнему глядела сквозь пространство. И словно подбадривала.
– Я это… как раз о планетарном масштабе… Не могли бы вы попросить уважаемую Всемирную Черепаху подползти вместе со своим материком к нам поближе? Ну, так, чтобы можно было плавать туда-сюда на лодках?
Конечно, это была наглая просьба. Безумный проект! Но ведь на безумства планетарного масштаба как раз и толкает человека любовь. Иногда…
Мукка-Вукка повозилась на одеяле и сообщила двумя ртами.
– Нет, это исключено.
– Слишком тяжело ей, да? – с грустным пониманием сказал Авка.
– Всемирная Черепаха стационарна.
– Больна, да? – Авка слышал, что больницу иногда называют стационаром.
– Не больна, а неподвижна. Давно приросла животом к океанскому дну. Ведь на ней три слона да еще целый континент. А возраст уже не юный… Хорошо нашим китам, Храбрилле, Мудрилле и Хорошилле. Они по сравнению с Черепахой мальчишки. Вот и плавают себе в свободно-подвешенном состоянии, не касаясь подводного грунта… Кстати!…
– Что?! – с непонятной надеждой откликнулся Авка.
– Послушай, мальчик! Почему бы тебе… раз уж так страдаешь… не обратиться к китам? Для них дальнее плавание не столь уж большой труд. Скорее развлечение…
– Ой… А вы, значит, можете с ними поговорить? На этих, на магнитных волнах?
– К сожалению, нет. Они ведь не черепахи. Диапазон их биополя совсем не тот, что у нас…
Авка ничего не понял. То есть понял только, что ничего не выйдет.
Как же быть-то, в самом деле. Ехать к океану и ловить там какого-нибудь небольшого кита, чтобы помог в переговорах с Храбриллой, Мудриллой и Хорошиллой? Но кит не черепаха. Любой китенок, сам того не заметив, прижмет мальчишку пузом к дну или берегу, и… прощай всякая любовь.
Мукка-Вукка прочитала Авкины мысли.
– Ловить китенка не надо. Надо тебе поговорить с тремя главными китами напрямую. Не-по-сред-ственно.
– Но как?! Они же во-о какие! Они меня даже не заметят, как я не замечаю микроба!
– Это уж как у тебя получится. Можно найти способ… Для начала тебе следует подобраться к этим чудам-юдам поближе. Может, получится забраться к одному из них в ухо и там изложить свою просьбу. Лучше всего к Мудрилле. Говорят, он самый рассудительный…
– Но у китов, по-моему, нет ушей…
– Есть, только незаметные, маленькие.
– Ага, "маленькие"! Самое маленькое наверняка размером с Южнопомидорноре озеро в Диких областях. Как оно услышит мой писк?
– У китов очень тонкий слух… По крайней мере, ты мог бы попытаться.
"Чушь какая!" – возмутился один из двух Авок, которые сидели в нем. А другой тут же взъерошился: "А почему чушь? Боишься, да?" – "Кто боится? Дурак ты!"– "Сам дурак! Бзяка-бояка!" – "Кто-о? А в поддыхалку хочешь?!"
Но давать в поддыхалку пришлось бы себе. Авка не стал и сумрачно спросил:
– А как туда добираться-то? К китам…
Черепаха молчала, прикрыв четыре глаза пленчатыми веками. Полминуты молчала, минуту…
– Уважаемая Мукка-Вукка… – осторожно напомнил о себе Авка.