Когда пришли триподы - Кристофер Джон. Страница 8
4
На некоторое время наступило равновесие. Триподы не двигались, и против них ничего не предпринимали. Невозможно было напасть на них, не убив при этом множество триппи, теснившихся вокруг. Ближайший от нас трипод располагался к северу от Эксетера, в Англии было еще три, один в Шотландии, между Эдинбургом и Глазго, и один в Ирландии, к югу от Дублина. То же самое происходило по всему индустриальному миру. Кто-то подсчитал, что один треножник приходится примерно на десять миллионов человек, и размещались они рядом с крупными населенными пунктами.
Триппи-шоу сняли с экрана, но тут же оно появилось вновь, и передача шла с высотных спутников. Правительство пыталось заглушить ее, но передача сменила частоту и продолжала ее менять, а глушители пытались ее преследовать.
Марта сказала, что нужно вообще прикрыть телевидение. Папа ответил:
– Не могут.
– Почему? Ведь сделали это во время войны.
Я хотел спросить, какой войны – Бурской или Крымской. Удивительно, как старики говорят просто «война», как будто это что-то значит.
Папа сказал:
– Тогда это был не главный коммуникационный канал; таким было радио. Даже когда я был мальчиком, один из ста домов, а может, и меньше, имел телевизор. Если прекратят сейчас, начнется паника.
– Но что-то надо делать? Миссис Голайтли говорит, что ее домработница стала триппи. Вчера еще ворчала по поводу триподов, а сегодня не пришла на работу.
– Если ничего хуже не случится, кроме потери домработницы, тогда еще ничего.
Я только что пришел из школы.
– Я хочу вам кое-что сказать. Мать Энди ушла.
Марта спросила:
– Ты уверен?
– Когда он вчера вернулся, дом был пуст. Он думал, что она у кого-то в гостях, но она не вернулась. И даже не оставила записки, как делает обычно, когда уходит.
Марта была поражена:
– Значит, он один в доме?
– Да. Но он привык.
Она повернулась к папе:
– Иди и приведи его. Ему лучше оставаться с нами, пока все не кончится.
– Я хотел позвонить Ильзе.
Она раздраженно смотрела на него.
– Это подождет.
Я знал, что папа неплохо зарабатывает, хотя он частенько жаловался на налоги и нехватку денег; что касается Марты, то она вообще была богата. Но мой дядя Ян – вот это был настоящий магнат. Он руководил несколькими компаниями в Сити – самые разные дела, от торговли кофе до страхования собственности, – и у них были «роллс», и «порше», и один из этих фантастических маленьких спортивных автомобилей «ММR-2» для поездок в магазины. Он и тетя Каролина, сестра папы, много времени проводили в самолетах – он был связан с компанией в Токио и еще с одной в Нью-Йорке, а между полетами они жили в настоящем имении в Котсволде, с наружным и внутренним плавательными бассейнами, с теннисными кортами, с полудюжиной конюшен и парком, который тянулся на мили.
У них было двое детей: Верити, семнадцати лет, и Натанаэль, на год старше меня. (Они на самом деле называли его Натанаэль, даже сидя у бассейна.) Он был похож на отца, с тонким бледным лицом и рыжеватыми волосами, с хилым сутулым телом, хотя и без животика, который дядя Ян нажил от хорошей жизни по белу свету. Верити тоже была рыжеволосой, но хорошенькой.
Мы виделись с ними редко – по нескольким причинам. Одна – Ильза при них чувствовала себя неуверенно, другая – Марта не одобряла их образ жизни. Третья – из-за их образа жизни: рядом с ними все равно чувствуешь себя бедным родственником, потому что ты такой и есть. Меня это не очень беспокоило. Я завидовал Натанаэлю из-за некоторых вещей, которые он принимал как должное (типа плавательного бассейна), но я не хотел бы иметь их, если это означало быть таким, как Натанаэль, и я сумел убедить себя, что это взаимосвязано. Верити мне бы нравилась, если бы она обращала на меня хоть сколько-нибудь внимания, но она этого не делала.
Папа позвонил тете Каролине после случая с Анжелой, отчасти как предупреждение. Из его рассказа Марте я понял, что тетя не заинтересовалась; Натанаэль и Верити были в безопасности в своих дорогих интернатах (у Натанаэля – Этон), а они с Яном не смотрят телевизор. Она сказала тем не менее, что триподы – большая помеха в делах. Они планировали поездку в Лос-Анджелес – Ян основывал там компанию, но он решил подождать, пока все не уляжется.
Тетя Каролина, которая позвонила, когда папа ушел за Энди, была совсем другой. Вначале я даже не мог понять, что она говорит, так изменился ее голос. Постепенно выяснилось, что хотя телевизоры в Этоне были запрещены после второго вторжения триподов, кто-то подпольно принимал передачи. Учитель нашел телевизор, настроенный на прием Триппи-шоу, и конфисковал его, но ночью с десяток мальчиков убежали. Один из них был Натанаэль.
Ян немедленно отправился на поиски. Ближайший трипод располагался у Фарнхема, недалеко от Этона, и они думали, что Натанаэль там. Теперь она беспокоилась и о Яне.
Разговор все еще продолжался, когда папа привел Энди. Он слушал ее и утешающе хмыкал. Я слышал, как он говорил: «С Яном будет все в порядке, Кара. Я уверен в этом. И с Натанаэлем. Никакой физической опасности нет. Прошла уже неделя, и ничего ужасного не случилось. Просто глупость, которая со временем кончится. Выпей, постарайся успокоиться. Ну ладно, выпей еще. Иногда неплохо как следует выпить».
Повесив трубку, он уже не казался таким уверенным.
– Не понимаю, что происходит. Они обратились в полицию, как только им позвонили из школы, но там даже не сделали вида, что собираются помогать, Яну сказали, что перестали реагировать на заявления об исчезновениях: их слишком много.
Энди кивнул:
– То же самое и мне сказали. И кое-кто в полиции тоже триппи. Полисмен в Малом Иттери ушел.
Это деревня в пяти милях от нас. Папа сказал:
– Не беспокойся о матери. Как я уже сказал сестре, ничего ужасного не происходит. Никому не повредили. А гипнотический эффект долго не держится. Сегодня утром по радио выступал врач, он сказал, что со дня на день люди должны начать возвращаться домой.
Я спросил:
– А как Анжела?
– А что Анжела?
– Доктор Монмут гипнотизировал ее. Может, это тоже долго не продержится?
– Это другое дело. Он гипнотизировал, чтобы разгипнотизировать. Если мы увидим, что она снова прилипла к ящику, тогда будет повод для беспокойства, но пока ничего подобного нет.
Я согласился. Если кто-то оставлял телевизор включенным – иногда так поступала Марта уходя, чтобы напугать воров, – Анжела его выключала.
Я совсем не радовался тому, что Энди живет с нами. Он мне нравился, но мысль, что придется видеть его двадцать четыре часа в сутки, делить с ним комнату, не заставляла меня прыгать от восторга.
Вечером он рано лег и читал. Это меня устраивало, но когда я вышел из ванной, он отложил книгу.
– Дождь, – сказал он. – Гроза собирается. Интересно, где Миранда.
Хотя я сам называл Ильзу по имени, мне казалось неправильным, что он называет свою маму Мирандой. В конце концов, она ведь его настоящая мать, а не мачеха. Я не мог понять, как он к ней относится. Он рассказывал о ее вздорных идеях – например, выкрасить потолок черной краской, – как бы слегка насмехаясь, как будто она персонаж пьесы. В то же время, когда она его не ругала, он бывал с нею нежен, как я не мог быть ни с кем, особенно с Ильзой; он всегда обнимал свою мать.
Я, запинаясь, сказал:
– С ней будет все в порядке.
– Забавно. – Он смотрел на потолок. – Когда она раньше уходила, я иногда надеялся, что она не вернется.
Он говорил, как всегда, спокойно. Я не знал, что ответить, и даже не пытался.
Немного погодя он продолжал:
– Конечно, на этот раз она ушла, потому что хотела. Раньше я не беспокоился, потому что она поступала по своим желаниям. Сейчас я этого не чувствую. – Он помолчал. – Может, мне нужно поискать ее, как твой дядя – Натанаэля.
Я ответил: