Рваный край - Кристофер Джон. Страница 39

Мэтью помог им в раскопках. Они разломали шкаф и извлекли его содержимое; там оказались два мужских костюма, пальто, куртка для езды верхом, шерстяной джемпер и три пары ботинок в хорошем состоянии. Поблизости они обнаружили разбитый деревянный ящик с одеялами. Верхние покрылись плесенью, отсырели и пахли гнилью, но нижние слои не пострадали. Все это было извлечено и добавлено к груде вещей. Перед самым окончанием работы они нашли еще запас пищи, включавший две банки кофе и целый стеклянный кувшин, с фут высотой, полный сливового компота.

Лоуренс особенно обрадовался кофе.

– Впервые находим, – сказал он Мэтью. – В первые дни находили много чая. Лучше, чем ничего, но я всегда предпочитал кофе. У моей постели стояла автоматическая кофеварка. Чертовски хороший был кофе. Как только поступал ночной вызов, я включал автомат, и пока я одевался, кофе уже был готов. Вероятно, этого мне больше всего не хватает.

– Ночной вызов?

– Я был врачом. – Он смотрел на банки с кофе. – На сколько их хватит? Раз на десять – двенадцать, а может, и меньше, если остальные любят кофе. Впрочем, они будут пить, даже если раньше не пробовали. Сейчас никто не упустит чего-нибудь нового. Я сам на прошлой неделе ел сардины. И они мне понравились.

– Врач, – сказал Мэтью. – Я думал, что… гм, вы должны были бы сохранить какое-то значение.

– Значение? Для кого? Для бандитов? Вы все еще переоцениваете их.

– Более примитивные люди должны быть и более впечатлительны. И зависимы от загадочных представителей власти.

Лоуренс покачал головой.

– Вопрос масштаба. Незадолго до того, как это произошло, в «Ланцете» была статья. Рассматривались психологические эффекты землетрясения в Новой Зеландии в соответствии с сообщениями о прошлых катастрофах: землетрясении в Скопле, бомбардировках Дрездена и Хиросимы. Почти те же самые результаты. Примерно три четверти выживших проявляло слабые признаки разнообразных умственных расстройств, примерно десятая часть серьезно больна, но длительные психозы наблюдаются редко и главным образом у тех, кто раньше был предрасположен к ним. Последствия нашей катастрофы другие. Я мог бы написать об этом статью. В сущности прошлой ночью я видел во сне эту статью в «Британском медицинском журнале». Забавно, я помню также предшествующую и последующую статьи. Одна о новой технике операции нефрита, другая об усыпляющих таблетках. Я назвал свою «Синдром муравейника». Мне кажется, это хорошее название.

– При чем тут муравейник?

– Я когда-то читал о том, как реагируют муравьи на повреждения муравейника. До определенного уровня разрушений их поведение не отличается от описанного в «Ланцете»: начальное беспокойство и смущение, которые, однако, быстро проходили, когда выжившие – вернее, самые предприимчивые среди них – оправляются от шока и начинают восстанавливать разрушенное. Но совсем иное дело, если разрушения превосходят определенный уровень. В этом случае поведение выживших становится все более и более бессмысленным, ошибочным и разрушительным.

– Я думаю, потому что погибла их королева.

– Мне кажется, это не операционное условие, хотя я не уверен. Но разве наша королева не умерла тоже? Я не о личности говорю. Погибла руководящая сила общества, источник цели и организованности. Интересное рассуждение. Дело в том, что у нас наблюдается поведение, аналогичное второй категории муравьев. Масса психозов с невозможностью вмешательства. Вероятно, бывает и некоторое количество нормальных муравьев. Не имеет значения. Они умирают вместе с остальными.

– Вы думаете, можно обобщать на основе событий в небольшом районе? На острове было по-иному. Один или двое свихнулись, но остальные собрались вместе и принялись за дело.

Лоуренс улыбнулся.

– Мой дорогой, вам тоже можно было бы написать статью! В маленьких изолированных общинах все может происходить по-другому. Этого даже следовало ожидать. Несколько выживших в крошечном месте, окруженном морем – ну, морским дном, – могут реорганизовать общество. Надеюсь, им это удастся. Возможно спасение придет именно с островов и с высокогорий. Спасение человечества, конечно. Через несколько поколений.

Когда солнце садилось, они двинулись на север, нагруженные добычей дня. У них было множество мешков и сумок, а также приспособления в виде сеток, сплетенных из двойного шпагата, их можно было перебросить через плечо. Местность, по которой они проходили, была частично лесистой, частично открытой, с относительно небольшим количеством развалин. Билли, отдыхавший вторую половину дня, был весел и непрерывно говорил, идя рядом с Мэтью. Впереди парами шли Чарли и Кэти, Джордж и Сибил, причем последние двое проявляли все признаки интимной близости. Лоуренс и Эйприл замыкали шествие, а Арчи шел перед всеми. В одной руке он нес мешок с консервами, а в другой сетку, а на спине связку одеял и одежды. Большой вес был плохо распределен, но Арчи не жаловался.

Мэтью ожидал увидеть нечто вроде лагеря, который они покинули на Гернси. Он удивился, когда они остановились в большом, некогда тщательно обработанном, а сейчас заросшем саду. Нужно несколько садовников, чтобы ухаживать за таким садом. Перед ними возвышались развалины дома, которому, очевидно, принадлежал сад, но больше ничего не было. Все опустили груз, и Мэтью тоже.

Он спросил у Лоуренса:

– Это остановка для отдыха?!

– Нет, мы пришли. Как я сказал, мы приняли меры предосторожности. Увидите.

Мужчины начали снимать бревна с завала. Они работали быстро, как будто это работа была им хорошо знакома, но прошло не менее десяти минут, прежде чем они освободили большой дубовый стол, лежавший вверх ножками. Все вместе они подняли стол. Он, очевидно, был очень тяжел: мужчины напрягали все силы. Под столом оказались деревянные ступени, ведущие, очевидно в подвал.

Их вид вызвал у Мэтью знакомый страх перед закрытым помещением. Он решил, что не пойдет туда, а будет спать под открытым небом. Но Эйприл спустилась и остальные последовали за ней с вещами.

Лоуренс коснулся его руки.

– Идемте. Увидите пещеру Али-Бабы. Ведь пещера не принадлежала ему. Он только нашел ее. Знаете, я хотел прошлой зимой сводить своих внуков на пантомиму. Не был там с детства. Но зимой слишком много работы. Я думал, что уж на следующий год обязательно. Нагните голову.