Коктейль под названием «муж» - Ларина Арина. Страница 55

Глава 31

По монитору плавала извивающаяся змеей абстракция. Алексей бездумно следил за ней взглядом, периодически растерянно потирая то переносицу, то лоб. Таким идиотом он не чувствовал себя никогда. То, что происходило, было чудовищно, странно и непостижимо уму. Он перебирал все возможные версии, но все они казались одна фантастичнее другой.

Утром он увидел на лестнице офиса Веронику. Она целеустремленно куда-то неслась, высокомерно цокая каблучками.

Первое, что он ощутил – страх. Словно ребенок, застуканный родителями за чем-то непристойным, он вздрогнул и оглянулся вокруг в поисках спасения. Адреналин гейзерами забурлил в крови. Ненавидя себя за слабость и трусость, он через две ступеньки поскакал за ней следом. Нянька скрылась в кабинете шефа, так легко миновав секретаршу Лесю, словно была своей.

– Леся, а это кто? – он старался говорить спокойно, но даже язык отказывался повиноваться, как после двойной дозы наркоза. И руки мерзко, воровато подрагивали.

– Ты, Леша, совсем там в своих графиках и отчетах закопался. Весь офис давным-давно знает: босс ушел из семьи к этой бабе. Ой!

Тут Леся вдруг вспомнила, что Князев некоторым образом является членом этой семьи, вероятно, поэтому до нее никто и не рискнул обсуждать с ним любовницу шефа.

– Леша, я тебя умоляю, забудь! – затарахтела секретарша, увидев дикое выражение его лица. – Ну, какое тебе дело до его баб? В смысле, женщин! Ты меня вообще неправильно понял!

Развернувшись, Алексей ринулся вон из приемной. Он вдруг перестал дышать, соображать и жить. Его не было. Осталась лишь одна пульсирующая бестолковая мысль: «Почему так?»

Алексей сидел и вспоминал, как однажды встретил Веронику у дверей офиса. Сначала он ее просто не узнал. Да и как можно было узнать бесформенную мешковатую девку в статной, дорого одетой, холеной брюнетке?

Она окликнула его, и на мгновение Князев даже испытал отдаленную тень самодовольства: им интересуются симпатичные девушки. Потом скользнуло мимолетное любопытство: что она придумает, чтобы завязать знакомство? И опасение: а вдруг это просто съемная красотка, уставшая ждать клиентов. Через долю секунды он узнал няньку и опешил. Не было очков, не было дурацкого балахона, зато бесстыдно притягивали взгляд грудь, вызывающе обтянутая тонкой лайковой курточкой, и гладкие стройные ноги. Роскошная барышня никак не могла быть Вероникой! Но это была она.

Именно тогда она сказала, что ждет не кого-нибудь, а его!

Она говорила, что больше так не может.

Она шептала, что любит.

Как глупый тупой окунь он уцепился за жирного червяка, заглотил наживку и попался.

А потом Вероника его бросила. Съела шоколадку, смяла фантик и вышвырнула прочь. Наигралась. Все произошло настолько стремительно, что было похоже на дурной сон.

И вот теперь она непостижимым образом оказалась любовницей тестя.

Мозаика не складывалась. В схему закралась какая-то ошибка, а Алексей никак не мог ее найти. Не было сил, не хватало внутренних ресурсов, одномоментно вспыхнувших и сгоревших без остатка. Это было даже не разочарование, не потрясение, а шок. Алексей настолько выпал из реальности, что никак не мог в нее вернуться. Усилием воли он сбросил оцепенение и снова пошел к шефу.

– Если она еще там, то все выясним сразу. А если нет, то тоже выясним.

Ему вдруг стало ясно, что лучше бы ее там не было.

Но Вероника все еще сидела у Максима Михайловича, покачивая ногой в сапожке на изящной шпильке и загадочно улыбаясь.

Пролетев мимо испуганно пискнувшей секретарши, которая, вероятно, уже чувствовала себя уволенной, он вломился в кабинет.

Она не испугалась. На красивом гладком лице ничто не дрогнуло. А он боялся, отчаянно трусил, потел и вибрировал каждой клеточкой тела.

– Леша, в чем дело? – Максим Михайлович был удивлен, но не более. Он смотрел на зятя с любопытством и нетерпением, как посетители зоопарка смотрят на павлина в ожидании, что он распустит хвост.

И Алексей «распустил». Он рассказал все, не жалея хлестких слов ни для себя, ни для Вероники. С трудом сдерживаясь, чтобы не врезать бывшей любовнице, он говорил и говорил, стараясь не смотреть на нее.

Какая грязная штука, эта жизнь.

– Ты не кипятись, – пророкотал наконец тесть. И Алексей был ему даже благодарен за возможность прервать затянувшийся монолог. – Я все знаю. Так получилось.

– Так получилось? – эхом повторил зять. – А я ничего не знаю. Я ничего не понимаю. И понимать не хочу. Меня Маша видеть не хочет. Или это была такая задача, да?

– Не было никакой задачи, – устало вздохнула Вероника. – Я просто хотела отомстить. Всем сразу. Я виновата, но вину свою искупила авансом, еще в детстве. Знаешь, каково это – быть изгоем? Не тогда, когда ты взрослый, отчасти состоявшийся человек, который может объяснить себе все, защититься, а когда ты маленький затравленный звереныш, которым все брезгуют? Знаешь, каково жить, зная, что ты плохо кончишь? Когда это говорит взрослый, когда это западает в душу на всю жизнь – ты так и существуешь в соответствии с чужим сценарием, с чужой программой, заданной тебе избалованной изнеженной теткой. Ну, как же, она ведь взрослая. Авторитет. Ей виднее! Она красивая, сытая, хорошо одетая, она все знает, она все видит. А я – «ужасная девочка». Она брезговала мною, она презирала меня. Я пришла в дом, где вкусно кормили, где пахло достатком и уютом, где была сказка, которой почему-то лишили меня. Там жила девочка, которую красиво одевали, у которой были любящие родители, удивительные игрушки, икра на завтрак. Они знали, как надо жить. И там про меня сказали, что я плохо кончу. Я не жила, я ждала этого конца. Вместо института я пошла работать нянькой, а ведь училась я лучше многих. Но зачем мне институт, если я плохо кончу? Я – никчемное, убогое создание, занимающее в этом мире чье-то место. Я все ждала и ждала, жила и жила. Нет, не жила, существовала. Но случилось так, что судьба снова подсунула мне эту женщину с ее дочкой. Наверное, нарочно. Может, хотела проверить, великодушна ли я, умею ли прощать. Или, наоборот, давала возможность использовать шанс, поменяться с ними местами. Я ведь на собеседования ходила такой страшилой, потому что в фирме сказали – не выставляться. В семьях нужны безликие исполнительные дурнушки. Зализанные волосенки, очки в пол-лица, ни грамма косметики и платье пострашнее. Вот и готова образцовая нянька. Они меня не замечали. Я была тенью, предметом обихода. А знаешь, каково это, знать, что ты человек, но мириться с тем, что другие этого не признают? Соглашаться с собственной ничтожностью, которую чувствовала всю жизнь, которую только что победила и которую тебе навязывают вновь. Я человек даже не второго, а третьего сорта. Для них. А почему? Потому что они априори выше. Как я их ненавидела, кто б знал. Сначала я решила увести мужа у старшей. Все получилось так легко, что я поняла: мне сама фортуна помогает. Потом я увела мужа у младшей. Стоило лишь сказать, что люблю, и он поверил. Мужчины привыкли к тому, что их любят. Женщину неожиданное признание может испугать, насторожить, но мужчину – вряд ли. Они принимают нашу любовь как должное. Эти две женщины, однажды перечеркнувшие мою жизнь, трепыхались, недоумевали и даже пытались бороться. Как Дон Кихот с ветряными мельницами. Я всегда была рядом, все знала. Они же не обращали на меня внимания, не стеснялись обсуждать при мне свои дела. Именно тогда я подсунула Диане под видом гадалки свою соседку, чтобы она не попала к каким-нибудь шарлатанам. А потом случилось ужасное: я вдруг поняла, что не испытываю от этой мести удовлетворения. Только стыд, раскаяние и боль. А еще – я полюбила чужого мужа, которого хотела увести лишь из чувства мести. Моя вендетта закончена. Если сможешь меня понять, то простишь. Если не простишь – что ж, я уже столько пережила, что и это смогу пережить.

– Это к чему все? – простонал Алексей. – Это она кому мстила-то? При чем тут мы с Машей?