Муж для девочки-ромашки - Ларина Арина. Страница 46

– С удовольствием, – улыбнулась Надюша.

– У тебя не будет проблем с персоналом? – уточнил Рельке, имея в виду что-то свое, неподвластное Надиному сознанию. – Я тебя не скомпрометирую?

«Да ты меня уже давным-давно скомпрометировал, и мотаюсь я между небом и землей: ни погордиться, ни ужаснуться. Уже давно пора реабилитироваться!» – мысленно обрадовалась Надя и возмущенно затрясла головой, развеивая его опасения.

Ужин прошел в напряженно-нервозной обстановке. Народ за ближайшими столиками хранил практически гробовое молчание, пытаясь уловить хотя бы обрывки их разговора и по интонациям угадать, о чем речь.

Речь шла о его собаке. Где-то далеко в домике под Веной у Рельке остались родители и собака, по которой он очень скучал. Про родителей Ивальд не особо распространялся, зато про пса рассказывал с таким вдохновением, как будто это был его ребенок.

«Все-таки он милый, – окончательно решила Надя, разглядывая восторженно поблескивающие очки шефа. – Другой, не такой, как наши, но не чужой».

Собственно, человек, с которым изо дня в день вместе ужинаешь, в какой-то момент перестает быть чужим.

Впервые за довольно долгое время Надежде предстояло добираться до дома самостоятельно. Она уже так привыкла ездить с Рельке, что чувство неудобства было тягостным и раздражающим. Как будто на самом интересном месте оборвали любимый сериал, заменив чуть ли не мультфильмами, или нарушили сладкий сон, среди ночи выгнав на мороз под вопли «Пожар!». Привычный размеренный ход жизни был нарушен. Душевный дискомфорт испортил Надежде настроение, и она вышла на улицу, расплескивая раздражение.

У входа горестным изваянием маячил Андрей Красовский.

– Кого ждешь? – бодро вступила в диалог Надюша, смутно надеясь, что именно Красовский и подкинет ее до дома. Ведь она-то с Андреем не ссорилась.

– Тебя, – буркнул тот неприязненно.

– Меня? А зачем? Нет, то есть здорово…

– Иванцова! Исчезни! – с горестными нотами в голосе рявкнул Красовский.

– Хам! – обиделась Надюша.

– Уйди, а! Надь, не до тебя!

– Мириться пришел, – мстительно констатировала Надежда. – А чего без цветов?

– Чтобы я, как идиот, тут с веником маячил? Да ни за что! Я кольцо купил.

– Покажи. – Наде хотелось поговорить. Глядишь – слово за слово, наладится контакт, а там и домой довезет. Ноги после смены гудели и категорически не несли в метро.

– Слушай, Иванцова, может, тебе его еще померить дать? – съехидничал Красовский.

– Дай.

– Сейчас как дам – улетишь. Не маячь, иди, куда шла.

– Обидеться, что ли, на тебя, – задумчиво протянула Надя.

– Обидься! – искренне обрадовался Красовский. – Обидься и проваливай.

– И тебе всего хорошего, – вздохнула Надюша.

Вика сегодня ушла раньше, но Красовский не заслужил того, чтобы ему об этом сообщать. Обойдется.

Что ни делается – все к лучшему. Если все время повторять этот постулат, то жизнь будет выглядеть гораздо позитивнее, чем она есть на самом деле. Прогулявшись до метро, Надя заодно купила новые сапожки. Ходить в старых было уже физически невозможно. Каблук на них регулярно отклеивался, а Надежда с такой же регулярностью приклеивала его на место. В какой-то момент слой клея стал уже таким, что хозяйка при ходьбе довольно ощутимо прихрамывала, и дальнейшая процедура реанимации обувки не имела смысла.

Это приобретение подняло настроение и лишило Надю необходимости тащить на вечеринку сменную обувь.

Вдень корпоратива в раздевалках образовалась очередь в душ, а розеток для фена категорически не хватало. Шустрые горничные вообще ходили сушиться в свободные номера. Даже в салоне был ажиотаж. Но предусмотрительная Надя была к этому готова. Прическу она сделала еще утром, прихватив с собой лишь пенку на всякий случай. Очаровательный брючный костюмчик был взят напрокат накануне. Все складывалось наилучшим образом. Надежда чувствовала себя не просто человеком, а весьма привлекательной женщиной. До последнего момента она надеялась, что поедет с Рельке, но напрашиваться постеснялась. Шеф суетился вместе со всеми, внимания на старательно мельтешившую рядом Надюшу не обращал, поэтому недолго думая она забралась в общий автобус.

Для вечеринки был арендован огромный особняк, по которому с бокалами и тарелками бродили знакомые, полузнакомые и вовсе незнакомые лица. Красовская налипла на плечо замдиректора и всячески демонстрировала свое право собственности, игнорируя окружающих. Надя заскучала, ощущая себя неловко среди веселящихся коллег. Найти Рельке в этой толпе было просто невозможно, а ходить одной как-то даже стыдно. Она застеснялась, прибилась к одному из столов и начала тихо напиваться от расстройства и разочарования.

Когда Рельке ее нашел, девушка была уже прилично навеселе, но в сознании. Даже на ее немецком это не отразилось.

– Где ты был? – Она обиженно треснула его кулачками по лацканам пиджака. – Я стою тут как… как… елка!

– Такая елка не должна стоять тут, она должна украшать более достойное место, – подумав, совершенно серьезно сообщил тоже по-немецки шеф. – Хочешь потанцевать?

– Нет!

– А поесть?

– Нет! И пить тоже не хочу! Я уже напилась и наелась! – Надя похлопала себя по животу и чуть не икнула.

– Что мне сделать? Ты сердишься? Это наша первая ссора? – Казалось, что Рельке пребывает в восторге от того, что они наконец-то поссорились.

Надюша тоже была бы не прочь разнообразить их общение человеческими эмоциями, пусть даже легким скандалом. И любопытные взгляды персонала ее сейчас ничуть не смущали.

– Сержусь. – Ей очень хотелось взять Рельке, например, за уши, но они были слишком высоко, поэтому Надя потянула за галстук.

– Ты много выпила? – догадался наконец-то заморский принц.

– Много не много, но больше не буду. Мне уже хватит. – Надя важно и презрительно покосилась на стол с бутылками, словно алкоголик, начинающий с понедельника новую жизнь. – И вообще мне здесь надоело.

– А по-моему, тут достаточно весело, – пожал плечами Рельке.

– Тебе весело – ты и веселись, – надулась Надюша и попыталась кокетливо оттопырить губку. Вероятно, получилось нечто ужасающее, поскольку губу было видно обоими глазами. Скосив для контроля взгляд к носу, Надя подумала и закатала губу обратно. Такое кокетство больше походило на попытку испугать до полусмерти.

– Я не люблю многолюдные мероприятия, – сокрушенно хлопнул себя руками по ляжкам кавалер. – Но я подумал, что ты много работаешь, поэтому захочешь расслабиться. Но если не хочешь, давай уедем.

– Давай, – немедленно согласилась Надя. Она с одинаковым восторгом поехала бы сейчас и домой спать, и к Ивальду для начала нового витка их отношений.

– Домой? – уточнил шеф, устраиваясь за рулем.

– Домой, – кивнула Надюша, откинувшись на сиденье, потом повернулась и, в упор глядя на Рельке, добавила: – К тебе.

Спокойно кивнув, он завел мотор.

«Надо понимать, не возражает, – насмешливо констатировала Надежда. – И то хорошо».

Около трех часов ночи, когда Ивальд, сверкая голым задом, аккуратно развешивал сброшенные впопыхах свои и Надины вещи, затрезвонил мобильник.

– Моцарт, – продемонстрировал эрудицию Рельке. Надя блаженно щурилась, надеясь, что аппарат разрядится и лишит ее необходимости шевелиться.

– Что здесь написано? – Он строго посмотрел на экранчик и протянул ей телефон.

– Мама, – пробормотала Надежда, прочитав надпись «Равняйсь, смирно». Так незатейливо именовались звонки, поступавшие из дома.

– Наденька, деточка! – заорал Анатолий Викторович. – Ты жива?

Рельке мрачно засопел, услышав явно мужской голос, а Надя хмыкнула:

– Ивальд, я жива?

– Ты? Нет! – Он попытался изобразить то ли Бэтмена, то ли летучую мышь, но, вспомнив, что из одежды на нем только очки, застеснялся и ринулся в шкаф.