Малой кровью - Лазарчук Андрей Геннадьевич. Страница 5

– Где-то здесь сегодня должен собраться сводный отряд.

Вот зануда!

– Обратитесь вон в то здание, – она махнула рукой, не глядя. – Я про это ничего не знаю.

– Спасибо. Удивительно, такая юная – и такой строгий воспитатель. Разрешите пожать вам руку?

Теперь иного вежливого выхода не оставалось. Юлька полуобернулась, протягивая взмокшую от волнения пятерню…

Перед ней стоял марцал.

Не Барс. Другой. Просто марцал.

Похожий, как и все они. Заметно постарше Барса, иные обводы лица, очень добрые морщинки у глаз, элегантная стрижка – только что вошедший в моду «Венецианский дож», с сединой (скорее всего, искусственной), скулы поуже, мочки ушей плотно прилежат к голове…

Всего этого она не видела. Всё это она вытащила потом из своей немилосердно натренированной памяти. А пока что она смотрела в глаза марцалу, и рука её зависла в воздухе в полуметре до цели, и он деликатно склонился, подхватил её руку и, задержав в своей, мягко сказал:

– Вы не волнуйтесь, пожалуйста. Я найду. Надеюсь познакомиться с вами и вашими подопечными поближе. Не прощаюсь…

Он пошёл прочь, а Юлька застыла соляным столпом, хотя за её спиной уже слышался взвизг, хруст и треск рвущейся ткани.

Ей понадобилось целых четыре секунды, чтобы выйти из ступора.

Зато на пятую она забыла неприятную встречу начисто. Ричи, конечно же, сверзился, ободрал обе коленки и обе ладошки – и вроде больше ничего. Она осмотрела и ощупала его, но кости были целы и даже панама с головы не свалилась.

Пронесло…

Остальные к вечеру смогли предъявить разнообразные царапины, затейливо раскрашенные меркурохромом, четыре ссаженные коленки, два локтя и аккуратно, словно по шву, распоротую вдоль спины рубашку. Зато как они всем этим друг перед другом хвастались!

Чемпионом в один голос признали Ричи. Несмотря на падение, он потом трижды обошёл площадку, не коснувшись земли. А у Юльки появилось оправдание почаще смотреть в его сторону. До сих пор она себя удерживала изо всех сил – и от зряшного дёрганья-беспокойства, и от воспитательных нотаций. Дело было в том, что… Ну, ерунда девчоночья, конечно, только Ричи был чертовски похож на детские фотографии Пола, и глядя на него, Юлька всё представляла, каким получится их ребёнок. Ну, в смысле, может получиться. Но ведь может и таким? Хотя сейчас размер будущего ребёнка измерялся считанными сантиметрами, и там не то что коленок не разглядеть, а и голову от туловища не отличить.

Немеряно возгордившиеся собой скауты приставали к ней всю дорогу до костровой площади: а что будем делать завтра? На время? Командами? Эстафету?

Юлька загадочно улыбалась. На самом деле она пока ничего не придумала и полагалась на вдохновение. Надо будет сегодня обсудить эту тему с Фазерсом, старшим воспитателем, и, может быть, получить нагоняй за излишнюю самонадеянность, а может быть, и дельный совет. В конце концов, эта штука ничуть не травматичнее футбола…

Футбол на деревьях? Она покрутила эту идею и решила, что – слишком смело. А если…

На костровую они чуть запоздали, поэтому подходили не строем, а гуськом и на цыпочках, чтобы не мешать остальным. У флага кто-то произносил речь. Выйдя из-за чужих спин, Юлька… Нет, Юлька ничего особенного не сделала. Не она, а Рита Симонс автоматом заняла своё место во главе отряда (который с грехом пополам изобразил подобие шеренги) и попыталась вслушаться.

– …это даже не испытание. Я повторяю, здесь нет и не может быть никакой обиды. Ваш воспитатель говорил сейчас, что это можно сравнить с талантами в разных областях – один очень быстро бегает, другой разводит костёр под дождём, третий решает в уме любые задачи… Но он несколько ошибся. Скорее эту особенность можно сравнить с цветом глаз, или формой лица, или толщиной костей скелета. От вас ничего не зависит. Просто те, кто обладает этой довольно редкой особенностью, смогут участвовать в спасении Земли. Нашей с вами Земли. Не буду обманывать, им не придётся подвергаться никакой опасности, даже случайной, но от этого их помощь не станет менее важной. Сегодня я нашёл четверых. Надеюсь найти больше. Я никуда их не заберу, они останутся рядом с вами, я буду приезжать специально для занятий. И я очень прошу вас: постарайтесь относиться к ним так, словно ничего особенного не произошло. Они остались вашими товарищами. Просто у них появились некоторые дополнительные обязанности. Что поделать, все мы растём, и время приносит нам только новые задачи и необходимость учиться, чтобы решать их.

Вот примерно так он и завершил своё выступление. И пока он говорил, Юлька неотрывно смотрела на четверых пацанов, стоявших рядом с ним, чуть позади. Ничего, казалось, особенного в них не нашлось бы – кроме того, как они смотрели и как они слушали. Во всём мире для них не было ничего важнее этого седого марцала.

Точно так же она сама смотрела на Барса. Совсем недавно. Готовая взорвать для него целый город. Готовая сделать вид, что взорвёт целый город. Разницы-то особой не было. Главное – решить, что этого человека – нет, не человека – марцала! – нужно слушаться во всём, и можно доверять ему бездумно и беспредельно, а уж потом…

Седого марцала звали Ургон. Это она узнала в тот же вечер. За неделю она узнала ещё, что он приезжает на личном автомобиле, занятия ведёт по четыре часа, в каждый приезд добирает в свой отряд одного-двух новичков.

Чему он может их учить? Этого она узнать не смогла. Спрашивать «избранных» было глупо – они бы заложили её своему хозяину в ту же секунду…

Чему?

Перед глазами, заслоняя знакомые ребячьи лица, всё время всплывали те трое – Пьер, Антуан и… третьего она забыла, вот ведь дурость, переиначить имена на французский манер, а уж как они этот французский калечили… Их толком и не учили ничему, их снарядили – как взрыватель – взвели и пустили в ход.

– Миссис Симонс, а вы нам сегодня расскажете про марцалов?

– Нет, матрос, не сегодня.

Сегодня она не готова. Она может сказать правду – а к этому не готовы они. Ей никто не верил про готовившийся взрыв Питера. То есть никто посторонний. Даже Пол, кажется, решил, что это кошмар, вызванный стрессом. И в бумагах, пришедших из Министерства обороны, ничего про это не было, только обтекаемая формулировка про психическую травму, вызванную несанкционированным участием в эксперименте, проводимом марцальскими союзниками. Всё переврали. И с этим лучше не спорить, если не хочешь в психушку. Если ты один знаешь правду, в которую никто не хочет верить, проще изолировать одного тебя, не так ли?

А она знала! И она ни за что не позволила бы себе забыть лица тех двух девочек из «Букета», незнакомых, не подруг, но товарищей по отряду… вернее, только одно лицо, потому что второе было обезображено «прижигалкой».

Чему-то ведь учили этих девочек «марцальские союзники»? До того, как использовать и пустить на слом. Отработавшее оборудование…

Так чему он их учит, этих ребятишек, внезапно повзрослевших и – что бы там ни болтали восторженно вслед за марцалом воспитатели – уже отделившихся от всех остальных?

Ещё через неделю марцал Ургон отобрал в свой сводный специальный отряд Ричарда М. Снайпса.

Ричи.