Голос - Левандовский Борис. Страница 12

На часах было чуть больше четверти двенадцатого, когда Влад проснулся, – резко выброшенный в действительность, словно получил крепкого пинка под зад по другую сторону сна. Только снов он этой ночью не видел, лишь черная глухая пустота.

Но вот какого черта он до сих пор валяется в постели, ведь… несколькими мгновениями позднее Влад сообразил, что сегодня воскресение, и расслабился. Голова отчего-то гудела, подобно разворошенному осиному гнезду, мысли путались и едва ворочались в черепной коробке, как язык пьяницы после обеденного причастия. Влад решил минут десять еще поваляться, чтобы окончательно придти в себя, однако тут же выяснилось, что его переполненный мочевой пузырь, словно назойливый адвокат, добивается немедленного рандеву с вечным узником маленькой кафельной комнаты.

Так что он все равно был вынужден выбраться из-под одеяла и последовать этим требованиям. Мимоходом снова глянул на часы – Владу показалось, что тонкие золотистые стрелки будто бы пытались ему о чем-то напомнить. Однако их голос был слишком слаб, чтобы пробиться сквозь гул рассерженных ос в его мозгах.

Идя по коридору, Влад услышал, как мать возится на кухне; оттуда доносилось гнусавое бормотание радио. Еще он заметил отсутствие отцовской одежды на вешалке – значит, тот с утра отправился на очередное дежурство в студенческое общежитие, где подрабатывал вахтером сутки через трое. Это было хорошо: слишком частое общение с отцом приносило ему не много радости с тех пор, как он научился самостоятельно завязывать шнурки.

В туалете Влад снова удивился, почему циферблат будильника, который он видел каждое утро всю свою сознательную жизнь, сегодня вызвал у него такое странное чувство.

Он долго и с удовольствием мочился, когда вдруг в сознании мелькнуло еще кое-что – что-то тревожное и вместе с тем похожее на радость. Внизу живота возникло ощущение пустоты. Влада непроизвольно потянуло посмотреть вниз, туда, где… О, Господи, ведь вчера он унес последнюю заначку! Его игра – он не мог вспомнить. Когда Влад начал стряхивать крантик, в промежности заныло. Что-то стало медленно, будто нехотя, подниматься на поверхность памяти. Пока оно достигло верхних вод, Влад подумал, когда у него прежде случалось настолько тяжелое утро. И почему яйца ноют так, словно он неудачно съехал по перилам…

И тут он с предельной ясностью вспомнил все.

Это напоминало взрыв мегатонной бомбы: корпус достиг поверхности, реле защелкали… и детонатор сработал. Воспоминания о реальном и невозможном вступили в цепную реакцию, принуждая плавиться мозги.

Существовал лишь один способ остановить этот процесс.

– Эй, друг, ты еще здесь?

В течение целой секунды, разглядывая то, что еще вечером представляло собой лиловый грейпфрут, а теперь восстановило обычный цвет и нормальные размеры, – Влад был почти уверен, что не получит ответа. Потому что гораздо правдоподобнее выглядела бы версия об игре его собственного воображения (голос) и о чрезвычайно ярком, похожем на реальность, сне (его бесплотные полеты над городом). Такая мысль приносила успокоение и одновременно вызывала глубокое разочарование, как портмоне, набитое прошлогодними календариками.

– С кем ты там разговариваешь? – спросила мать из кухни.

– С привидением, – Влад надавил слив воды и отправился умываться.

За завтраком мать долго смотрела на него, прежде чем спросила:

– Плохо спал? Что-то неважно выглядишь.

– Так, – Влад неопределенно пожал плечами.

В зеркале в ванной он и сам заметил, каким помятым с утра было его лицо, а под глазами залегли тени, придававшие ему нездоровый вид. Неудивительно, что мать сразу обратила на это внимание.

– Завтра у тебя кончается испытательный срок, – напомнила она. Речь, скорее, шла не о том, оставят ли его на постоянную работу, а о деньгах, которые Влад должен был получить вскоре.

Влад, не поднимая головы, кивнул.

Кажется, старики даже успели спланировать, куда уйдет большая часть этих денег. Три или четыре дня назад он случайно подслушал вечером их разговор. Что ж, похоже, он преподнесет им сюрприз.

«Мы уладим это», – прозвучал голос в голове, будто в ответ на его мысли.

Влад едва не поперхнулся чаем.

– Что с тобой? – Мать смотрела на него с возрастающим беспокойством.

– Ничего, просто голова болит. Наверное, из-за погоды, – сказал Влад, ставя уже пустую чашку на стол. – Спасибо.

Через сорок минут он вышел из дома и свернул в переулок, где минувшим вечером устроил небольшую постирушку, ползая на карачках среди луж и стараясь не вопить от боли и отчаяния. Затем, следуя указаниям голоса, повернул еще дважды, пока не выбрался на нужную ему улицу, и зашагал по ней.

Странно бывает выяснить, что в районе, в котором ты вырос, прожил всю жизнь и, кажется, исходил вдоль и поперек каждую пядь тысячи раз, существуют места, где еще никогда не бывал. Тогда чувствуешь себя туристом, долго изучавшим будущий маршрут по картам и фотографиям. Эта улица находилась здесь всегда, пока он рос, ходил в школу, медленно спускаясь по реке времени до нынешнего дня, но Влад был вынужден с удивлением признать, что не помнит ни этих домов, ни детской площадки с длинным рядом качелей вдоль высокой шеренги тополей с большой каруселью в центре, ни уютного сквера с маленькими скамейками по другую сторону, ни даже названия самой улицы.

Итак, все оказалось правдой. У него в самом деле отыскался невидимый друг и покровитель – или, если угодно, тот нашел его сам. Его особенная двойная жизнь, хе-хе, продолжалась. Но уже по его собственным правилам.

Как сказал голос, в любой игре важно не то, за что она ведется, – а кто диктует правила. Это было ценным приобретением. Никто и никогда не говорил Владу ничего подобного, выражаясь столь четко и внезапно доходчиво – как попадание в самый центр яблочка. Если бы Влад знал что-нибудь о дзен, он бы решил, что достиг просветления.

«Сюда, – указал голос, когда Влад проходил мимо дома с номером 9. – Следующий подъезд, третий этаж. На двери нет таблички, коричневый дерматин».