Пока ангелы спят - Литвиновы Анна и Сергей. Страница 62
– Так точно, сравню, – деловито проговорил Буслаев.
– Что-нибудь не получится – ломай к едрене фене пароли базы данных этой чертовой авиакомпании!
Буслаев удивленно вскинул глаза – он впервые слышал, чтобы всегда сдержанный Петренко ругался. Ругаться ему не шло.
– Но только достань мне этого чертового мальчонку! – продолжил подполковник. – Мне он нужен!
– А уж мне он как нужен! – ухмыльнулся Буслаев.
– Нам надо найти этого твоего Козлова, – решительно проговорила Наташа. – Найти и сдать его властям.
Я про себя усмехнулся юной простоте и безапелляционности ее решений.
– И тогда ты будешь ни при чем, – добавила она.
– Хорошо бы, конечно, – сказал я, прожевывая булку. – Но как?
Мы сидели на кухне у Наташи у накрытого стола. Откровенно говоря, я думал, что после бессонной ночи, ареста, бегства, а также в предчувствии весьма туманных перспектив моей будущности кусок не полезет в горло, однако на меня вдруг напал жор, и я смолотил телячью колбасу, сыр и теперь принялся за булку.
– Что ты о нем, о Козлове, знаешь? – требовательно спросила моя возлюбленная.
– Адрес издательства знаю. Но там его нет. Я же тебе рассказывал… И все, пожалуй… Больше ничего не знаю…
– А как ты вообще нашел его? В самый первый раз?
– Прочел объявление. В газете. Потом послал на конкурс рассказ.
– А какой адрес был в объявлении – того офиса на Дмитровке?
– Н-нет. Кажется, нет… Точно – нет. Адрес был какой-то другой… Очень простой… Почтовое отделение и абонентский ящик…
– Какое отделение? Какой номер ящика?
– Не помню. Конечно, не помню!.. Почти четыре месяца прошло…
Наташа выспрашивала меня дотошно, что твой сыщик. Вся раскраснелась – то ли после душа, то ли после кофе, то ли оттого, что играла в серьезную, взрослую игру. Но в этой игре ставкой была моя свобода. А может, и жизнь. И до полудня – до срока, когда я наметил себе исчезнуть из ее квартиры, оставалось – я посмотрел на часы – один час и сорок минут.
И у меня самого не имелось ровным счетом никакого плана: куда бежать, где скрываться и что делать?
– В какой газете было объявление? Когда? – настойчиво спросила Наташа.
– Когда? В январе. После рождественских каникул. Числа пятнадцатого, а может, двадцатого. То, что в январе – точно. И газету тоже точно помню: «Молодежные вести».
– Уверен? – прищурилась Наталья.
– Сто пудов!
– Прекрасно! Это же моя газета!.. Значит, так: сейчас мы находим эту объяву. Потом я поднимаю на уши рекламный отдел и выясняю, когда и, главное, кто публиковал тот рекламный модуль. У них там в отделе должны быть хотя бы корешки платежек. А на корешке указаны настоящие имя-фамилия и паспортные данные этого твоего Козлова!
– Какой рекламный отдел? – поморщился я. – Сегодня выходной. Праздник!
– Ничего, что праздник! – уверенно сказала Наталья. – Я их там все равно построю! Не сумею сама – папа поможет! Они там его боятся. Пошли искать объявление!
– Даже если мы каким-то чудом, – возразил я, – найдем твой корешок платежки – не факт, что этот Козлов указал в нем свои настоящие данные.
– Слушай, Данилов! – возвысила голос Наталья. – Ты мне не нравишься! Ты чего такой вялый? Ведь за тобой гонятся – не за мной! Надо же делать хоть что-нибудь!
Наташа открывалась мне с совсем иной, чем прежде, стороны – забавной, неожиданной, но довольно-таки привлекательной. Она, оказывается, умеет командовать – и быть резкой.
Я пошел вслед за ней из кухни.
Часы показывали половину одиннадцатого утра.
Розыски Данилова покуда ровным счетом никакого эффекта не давали.
Буслаев как отправился за списками пассажиров, летевших 26 апреля рейсом UN301 в Тель-Авив, так и сгинул.
Варвара с квартиры юного писателишки больше не звонила – видать, докладывать ей было нечего.
Сам Петренко занимался поисками «издателя» господина Козлова.
Чертыхаясь про себя, он лазил в дебрях закрытой компьютерной сети комиссии, уныло осознавая, что у бойкой, компьютерно продвинутой и молодой Варвары поиск занял бы раза в три меньше времени и сил.
Однако Петренко все ж таки удалось обнаружить, что издательство «Первая печать» в Москве, равно как и в других городах России и ближнего зарубежья, не зарегистрировано. Не значилось также названия «Первая печать» в списках иных компаний и фирм.
По юридическому адресу: Москва, Большая Дмитровка, восемь, подъезд пять, четвертый этаж – числилась компания «Пятый угол».
Компания «Пятый угол», как выяснил Петренко в ходе дальнейшего поиска, занималась поставками в Россию программного обеспечения. Налоги платила аккуратно, но в явно заниженных размерах. В числе работающих в фирме значилось трое: генеральный директор, коммерческий директор и главный бухгалтер. «Мерзавцы! – мимоходом подумал о хозяевах «Угла» Петренко. – Явно ведь больше у них на фирме народу! От налога на фонд зарплаты уходят, ворюги! Куда только налоговая инспекция смотрит!»
Он выписал фамилии тех троих, кто официально трудился в «Пятом угле», затем выяснил на них установочные данные.
Каждый из них, кроме бухгалтерши-женщины, мог оказаться таинственным Козловым. Помимо того, там, в этом «Углу» (или «Угле»?), запросто имели возможность трудиться иные, вовсе не учтенные личности – и любой из них опять-таки имел шанс явиться таинственным издателем.
«Вот бардак! – опять выругался про себя Петренко. – При Советской власти такого не было! Каждый сверчок сидел на своем шестке, и все знали, что за сверчок и на каком шестке сидит! Человека можно было найти без всяких компьютеров за пять секунд!»
Перед демократическим хаосом даже самые совершенные поисковые системы комиссии оказывались бессильными.
Без всякой веры в успех Петренко пробил фамилию-имя-отчество Козлов Иван Степанович через картотеку лиц, совершивших преступления, а также находящихся в розыске. Затем через картотеку членов ОПГ – организованных преступных группировок. Как и следовало ожидать, Иванов Степанычей Козловых в общей сложности числилось в этих картотеках много – более четырех десятков.
Подполковник вывел список преступников Козловых на печать. Можно, конечно, покорпеть над ним и методом простого логического исключения откинуть фамилий тридцать пять, а потом заняться с оставшимися. Но сия кропотливая работа имела смысл лишь в том случае, если Козлов – настоящая фамилия подозреваемого. И при этом он числился в списках, то есть когда-то преступал закон или же был близок к тому. Однако ни в том, ни в другом Петренко вовсе не был уверен.
Что оставалось делать? Подполковник откинулся на старом скрипучем стуле, возвел очи горе и задумался.
Вдруг неожиданная идея пришла ему в голову. «А почему, собственно, только один Данилов?» – пробормотал он вслух.
Чтобы проверить свою парадоксальную догадку, Петренко надо было испрашивать разрешения у начальника комиссии генерала Струнина или, что еще хуже, у его заместителя полковника Марголина. Даже его, подполковника КОМКОНа, полномочий не хватало, чтобы получить доступ к донесениям негласной агентуры ФСБ.
Петренко еще раз обдумал свою идею. Она выглядела неплохой. Ну, что ж, раз надо в интересах дела звонить в выходной на дачу к начальству – ничего не поделаешь, придется звонить.
Наташа привела меня в кабинет отца. Здесь у окна, наглухо задраенного пыльными портьерами, помещался обширный стол с компьютером. Две стены до самого потолка занимали книжные полки. Когда бы не нехватка времени, я с удовольствием бы в них порылся. У третьей стены помещался столь же высокий, что и полки, однако наглухо закрытый шкаф.
Наталья раздернула занавеси – тусклый свет пасмурного утра проник в кабинет. Затем она отворила шкаф и торжествующе произнесла: