Вояж с морским дьяволом - Литвиновы Анна и Сергей. Страница 28

– И даже – по чашке кофе! – улыбнулся теннисист.

Неуловимый взмах руки – и рядом уже останавливается давешний спортивный «Мерседес», а водитель, как и вчера, молча протягивает Рафе ключи.

– Рафа… А можно, я поведу? – вкрадчиво просит Татьяна.

– Он очень мощный. И норовистый, – предупреждает теннисист. Но ключи отдает.

А Таня, оказавшись за рулем, трогается с такой пробуксовкой, что Ансаровы гостьи дружно взвизгивают и даже невозмутимый яхтовладелец, она видит в зеркальце, вздрагивает на своей палубе.

Вот вам, противные буржуи.

После кофе, сока и еще часа приятной болтовни и обещаний обязательно встретиться – скажем, через месячишко, где-нибудь в Лондоне – Рафа подвез Татьяну к ее гостинице. Как истинный джентльмен, бросил не у дверей, а проводил до стойки портье и, бедненький, нарвался. Портье теннисиста узнал, затряс великому земляку руку, на шум сбежались швейцар с горничными, и Лаваль еще минут десять подписывал гостиничные проспекты и старые билеты в киношку. Таня на раздаче автографов присутствовать не стала – распрощалась с теннисистом и убежала к себе в номер. Во-первых, уже надо спешить на съемки, а во-вторых, слегка обидно, когда не вокруг тебя восхищенные поклонники толпятся.

Но не успела даже скинуть спортивного костюма, как в дверь номера постучали.

– Кто? – не отпирая, крикнула она.

– Посылка для miss Sadovnikova! – ответил вкрадчивый голос.

– Не жду я никаких посылок… – пробурчала она. – Но дверь распахнула.

Посыльный в гостиничной униформе протянул ей аккуратный, размером с небольшой «дипломат», сверток.

– Это вам.

– От кого?

– Сверху приколота визитка…

Таня нетерпеливо сорвала карточку.

А, у нее такая уже есть. Тэд Уэйтс. Вице-президент. Откуда, интересно, узнал, где она живет? И что за неожиданные подарки?

Она сунула посыльному бумажку в пять евро, захлопнула дверь. Криво-косо от нетерпения разодрала упаковочную бумагу. И в изумлении выдохнула:

– Ой!

Под скромной серой оберткой оказался крошечный, весом не больше килограмма, ноутбук. Никаких украшений, строгий черный корпус и экранчик явно не больше двенадцати дюймов. А на панели – наклейка с техническими характеристиками. С ума сойти! Такая крошка – и память аж восемьдесят гигов! И оптический дисковод! И сканер отпечатка пальца! И разрешение 1280 на 800 пикселей! Вот это подарок! По-настоящему королевский, любого бриллианта стоит!

Хотя Таня уже опаздывала, но удержаться было невозможно – и она включила компьютер.

Загрузился он мгновенно.

Вместо «обоев» на рабочем столе высветилось краткое послание:

«Дорогая Таня! Похоже, мой поиск красивой и умной увенчался успехом. Вы понимаете, о чем я? Ваш Тэд Уэйтс».

– Спасибо, Тэд… – растроганно пробормотала она.

Поспешно выключила компьютер и бросилась умываться-переодеваться. Ох, как она жутко опаздывает! Сейчас никто не посмотрит, что она самая умная и красивая, – такой опять втык устроят…

Второй съемочный день удался. По корту с голыми ногами и в короткой юбке скакать не понадобилось. Снимали крупные планы – и четверо фотомоделей выглядели весьма комично: каждая в теплых брюках, мисс Вонг и вовсе ватные нацепила, но в легких маечках с глубокими вырезами.

Не очень с непривычки легко естественное лицо перед камерой делать, а не позировать, как на семейных фото, но Таня старалась изо всех сил. Внимательно наблюдала за непринужденными позами товарок-соперниц и как губка впитывала все их приемы: сосредоточить взгляд на чайке, кружащей над кромкой берега… сделать вид, что потягиваешься… напеть «Merry Christmas»… Как получалось, кто его знает, но режиссер Пьер на нее сегодня не орал. Видно, вчерашней беседой на рекламные темы впечатлился.

Тупое, конечно, занятие – перед камерами рожи строить, но есть в нем и свои плюсы. Сколько человек вокруг тебя прыгает! И гримеры, и костюмеры, и стилисты, а на заднем плане – осветители, операторы, помрежи. Человек, наверное, тридцать крутится, чтобы всего лишь запечатлеть идеальную улыбку Татьяны Садовниковой.

Может, и правда – остаться в фотомоделях? Не, как говорится, по долгу службы, а по зову души? Хотя слишком уж модельный век короток. Ей сейчас уже, страшно подумать, двадцать пять, по меркам красоток почти старуха. А в тридцать – и вовсе придется выходить в тираж.

К тому же слишком много всяких сопутствующих обязанностей. Вчера до ночи пришлось на приеме в мэрии торчать, и сегодня тоже режиссер строго сказал:

– В семь встречаемся в холле гостиницы. Всем коллективом поедем на вечеринку.

– Опять? Не хотим! – дружно заныли девчонки, и громче всех Татьяна. – Когда город-то посмотреть? По магазинам пройтись?!

– Тишина в студии! – слегка повысил голос Пьер. И вкрадчиво добавил: – Вечеринку, между прочим, небезызвестный вам Ансар устраивает…

– О, йес! – триумфально выкрикнула мисс Вонг.

Испанка с афроамериканкой тоже заулыбались, а Татьяна с досадой подумала: «Опять этот Ансар…»

Сказаться, что ли, больной? А что – не звери же кругом, не заставят ее, как в институте, обязательно справку от врача приносить? Заболела – и все. Мигрень. Или простуда.

И Татьяна уже открыла рот, чтоб объявить: на вечеринку к Ансару она не пойдет, но перед глазами вдруг пронеслось – вот надменный восточный человек шагает по мэрии и, будто Иисус – хлебы, рассыпает коробочки с бриллиантами. А вот он же стоит на палубе роскошной яхты и снисходительно взирает, как по трапу спускаются его гостьи, каждая – мечта мужчины.

Надменный индюк!

Но почему бы не изучить нравы восточных индюков более коротко?

Вечеринка Ансара проходила в той самой Вальдемоссе, куда предлагал Тане прокатиться Рафа, – городке километрах в тридцати от Пальмы. Ехать по вечерним пусть скудным, но все же пробкам получилось бесконечно долго, и Таню в автобусе разморило. Ну и пусть за окошком мелькают пейзажи один другого прекрасней, а мисс Вонг с соседнего кресла зудит, что спать нельзя никак, потому что косметика размажется. Садовникова все равно не удержалась – провалилась в мгновенное, сладкое забытье. И приснился ей странный сон: будто идет она по пляжу. Шумит океан, влажный песок приятно ласкает босые пятки. А рядом – мужчина, высокий, сильный, но – незнакомый. Он осторожно поддерживает ее под руку, и ей рядом с ним хорошо, как ни с кем… Таня все пытается заглянуть ему в лицо, но уже вечереет, по небу стелются тучи, начинается шторм, черты мужчины ускользают, расплываются…

– Кто ты?! – выкрикивает она.

Лицо мужчины послушно выныривает из полумрака, Татьяна в изумлении узнает Ансара… и – просыпается. И бормочет по-русски:

– Вот бред…

– Ты захотела хлеба? [8] – хохочет мисс Вонг.

– Фу, дурочка! – морщится Татьяна.

А автобус уже мчится по узким горным дорожкам, и впереди вырисовывается сказочный, будто талантливая декорация, городок: невысокие благородные домики серого камня, часовни церквей, сдержанная подсветка…

– Тут сплошные миллионеры живут, – просвещает ее мисс Вонг.

– А когда-то целую зиму прожили Шопен и Жорж Санд, и она потом об этом целый роман написала… – пожимает плечами Татьяна.

– Шопен… Это футболист? – перегибается к ним американка.

– Бейс болист, – ухмыляется Садовникова.

– Девочки, подъезжаем! – спешит к подопечным Пьер. И дает последние напутствия: – Ну, всем все ясно? Держаться с достоинством, но скромно. Глаза не таращить. Побольше улыбаться. В икру руками не лезть.

Как в детском садике, право слово.

Но только не вытаращить глаза – Таня сама еле удержалась.

Потому что вилла, где Ансар проводил свою вечеринку, поражала даже больше, чем его огромная яхта. Настоящий роскошный гарем, право слово! На стенах, на полу, кое-где даже на потолках – сплошь ковры, толстенные, пушистые, красоты неописуемой. По всем углам – античные скульптуры, одна другой краше. Вина, что разносят одетые в восточном стиле слуги, – в золотых кубках, разливают их в золотые же бокалы. И процентов восемьдесят гостей – женщины. Молодые, прекрасные.