Вояж с морским дьяволом - Литвиновы Анна и Сергей. Страница 29
– Может, и оргия будет?.. – возбужденно шепчет ей на ухо мисс Вонг.
И Таня в тон ей – с кем поведешься! – отвечает:
– Да брось. С таким количеством теток даже Ансару не справиться…
А вот наконец и хозяин – как уже повелось, одет в черное, глаза-угольки пронизывают, буравят…
Слегка кланяется гостям, тихо произносит:
– Я приветствую вас, милые дамы и уважаемые господа, в моей скромной обители.
Каждой из женщин, даже толстой ассистентке-голландке, целует руку – и Тане кажется, будто его взгляд задерживается на ней дольше, чем на остальных. Впрочем, наверное, только кажется, потому что абсолютно всех прибывших, включая циничную мисс Вонг, от Ансарова приветственного поцелуя бросает в краску…
– А сейчас я прошу вас пройти в залы, подкрепиться и отдохнуть, – радушно приглашает Ансар. И уходит к другим гостям.
– Магнетичный перец, согласись! – шепчет Татьяне на ухо режиссер Пьер.
– Да ну, обычный пижон, – пожимает плечами она.
И в компании остальных девушек отправляется к уставленным яствами столам.
…Еда оказалась роскошной. А едва гости насытились, Ансар объявил:
– Сейчас будем развлекаться. Я приглашаю вас принять участие в беспроигрышной лотерее. Ее правила очень просты.
Он – будто в сказке про тысячу и одну ночь – хлопает в ладоши, и очередной ковер, что находится за его спиной, вдруг падает. И за ним открывается картинка точь-в-точь из Таниного детства: от стены к стене протянута нить – кажется, тоже золотая. К ней привешены разного размера коробочки и коробки. А сам Ансар демонстрирует золотые же ножницы, а также парчовый платок и говорит:
– Я приглашаю любого из вас с завязанными глазами отрезать любой из подарков. Кто первый?
– Я, я! – радостно кричит стоящая рядом с Татьяной мисс Вонг.
И Садовниковой вновь кажется, что взгляд Ансара останавливается не на соседке, но на ней. И о чем-то просит…
Да ну, глупости. Кругом полно девушек куда моложе и красивей.
– Пожалуйста, прекрасная дама! – вежливо говорит Ансар.
Мисс Вонг дает завязать себе глаза, хватает ножницы, долго примеряется… и под общий хохот отрезает самую маленькую коробочку. Торопливо срывает с глаз повязку, открывает трофей – и гордо демонстрирует крупный бриллиант. Кажется, такой же, как умудрилась выцыганить вчера.
Гости в восторге аплодируют.
И дальше, как в книге классика, на сцену, расталкивая друг друга, устремляются одна за одной прекрасные дамы. Хохочут, щелкают ножницами. И, взвизгивая, хвалятся то роскошными серьгами, то изящными часиками, а самой удачливой достается настоящее яйцо Фаберже.
Да уж! Развлечение с размахом! Пойти, что ли, тоже постричь?!
Но что-то ее удерживает. И Таня – кажется, единственная из гостей женского пола – на сцену не идет. Остается в своем уголке и оживленно обсуждает с режиссером Пьером нашумевшие в рекламных кругах «Здесь курят» и «99 франков».
И вновь ей кажется, что Ансар смотрит – именно на нее – удивленно и даже встревоженно.
А когда с золотой нити срезан последний приз, восточный человек вдруг подходит к Тане, берет под руку, небрежно говорит Пьеру:
– Вы позволите?
– Да, конечно, – поспешно откланивается француз.
Ансар же внимательно смотрит Татьяне в глаза (она твердо выдерживает его взгляд) и говорит:
– Прекрасная Таня…
– Откуда вы знаете, как меня зовут? – удивляется она.
– О, все прозаично, – отмахивается миллиардер. – Мой статус требует, чтобы служба безопасности проверяла всех моих гостей… и докладывала мне. Я знаю о вас все. Даже то, что в своей Москве вы ездите на смешной машинке «Пежо». Верно?
– Нет. В моем «Пежо» нет ничего смешного. Нормальная машина. Меня устраивает, – пожимает плечами Таня.
Ансар склоняет голову:
– Я вовсе не хотел вас обидеть. Но дело в том, что следующим развлечением для гостей будет конкурс танцев. И главный приз в нем – тоже маленькая… и довольно смешная… машинка «Мазератти». Вот я и осмелился предположить, что вас это заинтересует. Готов побиться об заклад, что вы танцуете изумительно! Я прав?
– Правы, – соглашается Таня. – Только танцевать для вас я не буду.
– Но почему? – удивляется Ансар. – Если вы еще не поняли – все эти подарки… машины, часы, бриллианты… никого из гостей абсолютно ни к чему не обязывают. Это просто… такое маленькое развлечение. Я доставляю удовольствие – другим и себе…
– Ага, – кивает она. – И когда вы бриллианты в толпу бросаете – это тоже просто прикол.
– Я не понял последнего слова, – говорит ее собеседник.
– Ансар… – вздыхает Татьяна. – Вы никогда не слышали пословицу про бесплатный сыр? Который бывает только в мышеловке?
– Уверяю: я вовсе не пытаюсь заманить вас в мышеловку! – горячо восклицает шейх.
Но Татьяна только отмахивается и продолжает:
– Может, я – дура, но на свой сыр предпочитаю зарабатывать собственной головой. А не ловить бесплатные бриллианты. И потом, – она презрительно машет рукой в сторону уже подвыпившего, галдящего гарема, – разве вам не достаточно других дамочек? Любая для вас с радостью станцует, хоть голышом – вот и пользуйтесь!
– Ваши принципы делают вам честь… – задумчиво произносит Ансар.
А у Татьяны вдруг вырывается:
– Вы, между прочим, мне тоже нравитесь. Несмотря на все ваши дурацкие лотереи…
Ляпнула – и от досады едва язык не проглотила. Что она несет?!
Ансар же остался невозмутимым.
Склонил голову, осторожно коснулся губами ее руки, тихо произнес:
– Я очень рад, что вы почтили мой дом своим присутствием.
И, бесшумной кошкой, исчез.
А спустя секунды в банкетном зале уже раздавался его усиленный микрофоном голос:
– Милые дамы, я приглашаю всех вас принять участие в танцевальном конкурсе…
А Татьяна, машинально схватив с подноса слуги бокал ледяного шампанского, залпом выпила его и подумала: «Вот я дура! От халявной «Мазератти» зачем-то отказалась…»
…После той самой первой съемки на Мальорке дела у Тани резко пошли в гору.
Она все гадала: что стало тому причиной?
Впечатление, которое она произвела на режиссера? Не без этого. Ведь именно Пьер нашел ей агента, «лучшего (как он сказал) агента в Париже», – а уж тот стал устраивать Татьяне контракты один другого привлекательней, прежде всего в смысле финансовых условий.
Татьяна снялась в павильоне в Париже (йогурт), затем в Лондоне (стиральный порошок), потом на натуре в Марокко (новый сорт шоколада). Далее – огромная фотосессия на курорте в Андорре и – мечта всех моделек! – фото на обложку. Правда, пока всего лишь в парашютный журнал, который узнал о ее российском спортивном бэкграунде, – зато четыре разворота, фото и текст посвящены лично ей, и тираж номера семьдесят четыре тысячи экземпляров.
О мисс Садовниковой заговорили как об «интеллектуальной русской модели со спортивной жилкой». Гонорары разительно выросли. Условия работы несказанно улучшились. И хоть режиссеры во время съемок на нее по-прежнему орали (работа у них такая!), зато весь прочий персонал, включая линейных продюсеров, ходил на цырлах.
В отели ее теперь поселяли только пятизвездные, и никакой речи уже не шло об «обязательной программе» времяпрепровождения, всяких там приемах у мэров. Напротив, рестораны и клубы тех городов, куда она приезжала, наперебой заманивали ее бесплатными ужинами и эффектными шоу – надеялись, что Татьяна, в свою очередь, сделает одним своим появлением рекламу заведению.
Собственная карьера даже ей самой казалась пугающе бурной, слишком уж стремительной. Порой у Тани мелькала мысль: а не приложили к тому руку Чехов и его контора? Она, конечно, отгоняла эту идею как вполне параноидальную, однако временами думалось другое: а может, таинственные кураторы из Володиного ОСО сумели каким-то образом разглядеть ее подлинную сущность? Отыскать ее настоящее призвание? Которое заключалось не в придумывании слоганов и писании рекламных текстов, а в том, чтобы блистать перед фото– и кинокамерами?