Звезды падают вверх - Литвиновы Анна и Сергей. Страница 63

В конце концов на них перестали обижаться. Оставили в покое. Даже к максимовской чудинке привыкли и демонстрировали его достижения всякому столичному журналисту. Гордиться им стали!.. Его снимали на Российском и Центральном телевидении, о нем писали журнал «Смена» и «Комсомолка»… Теперь при упоминании названия Поволжск многие припоминали: «А-а, это там, где этот чудак живет!..» – имея в виду Карандышева.

– Бежим отсюда! – Лена с ужасом смотрела на крышку гроба.

Но Кольцов словно окаменел. Он не мог заставить себя двинуться с места. Не мог ни пройти в дом, миновав сени, ни выйти обратно на улицу. Лена тоже не могла прийти в себя – она безумно боялась всего, что связано со смертью. После гибели родителей один вид гроба вводил ее в состояние абсолютного ступора.

– Бежим! – лихорадочно повторяла она.

– Нет. – Кольцов отвечал ей, как в полусне.

– Почему? – отчаянно крикнула Лена. Она тревожно вглядывалась в безжизненные глаза Ивана.

– Бесполезно, – его голос звучал тяжело и тускло. – Дом окружен. Нас убьют.

– Никого там нет! – Впервые за время их знакомства Лена разозлилась на Кольцова. Что за чушь он мелет! Они же оба только что прекрасно видели: улица абсолютно пуста!

– Нас ждут, Лена, – механически сказал Кольцов. – Нас приговорили…

У Лены в голове металось: «Что делать? Что же ей делать? Неужели Иван… Неужели он все-таки… все-таки – просто ненормальный? Нет, она в это не верит!»

Лена схватила его за руку, потащила за собой… Она заставит его убраться прочь из этого зловещего дома! Но Кольцов оказался сильней. Он перехватил ее руку. Сказал твердо:

– Нам нужно в дом.

– Нет! – Лена ничего не могла с собой поделать. Нет, она не пойдет в дом, она не хочет смотреть на покойника.

– Извини, милая, – пробормотал Иван и втащил ее в прихожую. Лена отчаянно вырывалась.

От подружек не было никакого толку. Они суетились вокруг Насти, наперебой предлагали ей то выпить, то покурить и даже пытались рассказывать анекдоты. Карандышева их внимательно слушала, машинально принимала уже зажженные сигареты и выпивала налитые стопочки. Но лицо ее оставалось безжизненным. Таким же неживым, как и у того, кто еще вчера звался Максимом Карандышевым…

Петренко сидел в уголке кухни и отчаянно ждал момента, когда можно будет рявкнуть на бестолковых кумушек:

– Оставьте ее в покое!

Он не мог больше смотреть на измученное лицо молодой вдовы. Но вместо окрика вздохнул и вышел в прихожую. Деваться все равно больше некуда – в гостиной стоял гроб, в спальню идти было неудобно, а тетки на кухне его уже достали… Вышел – и обомлел.

На пороге стоял Кольцов. Кольцов собственной персоной. Объект, за которым он охотился вот уже, казалось, целую вечность. Ошибиться невозможно: Петренко хорошо запомнил его фотографии в личном деле. Рядом с ним стояла перепуганная насмерть худенькая девушка с роскошными волосами. Наверное, это та самая Барышева.

– Я вас искал! – уверенно сказал Иван.

Девушка ошалело переводила взгляд с Кольцова на Петренко.

Знакомиться было некогда. И отступать – тоже поздно. Петренко выдохнул:

– Идите за мной. Быстро!

– Куда?.. – слабо засопротивлялась было девушка.

Кольцов схватил ее за руку. Скороговоркой выдал:

– Лена, пожалуйста.

И добавил:

– Поверь мне, он за нас. Я чувствую…

Лена могла идти, просто слегка пригнувшись. Петренко с Кольцовым передвигались едва ли не на корточках – высота стен составляла примерно полтора метра. Влажно пахло сырой землей и почему-то – картошкой. По стенам сочилась влага, зато пол был хорошо утрамбован, по нему тянулись рельсы для вагонетки. В тоннеле, на далеком расстоянии друг от друга, горело несколько лампочек: здесь, под землей, царила полутьма. Они тащились по тоннелю – впереди Кольцов, следом Лена, а прикрывал тылы Петренко.

– Долго еще? – спросила запыхавшаяся Лена.

– Почти километр, – отрапортовал Петренко.

– Просто не верится… – прошептала Лена.

…В 1988 году, почти сразу после того, как они с женой переехали в Поволжск, Максим Карандышев однажды вдруг заявил супруге:

– Настена, Поволжску в строительстве метро отказали. Будем обходиться своими силами. Начну сам строить.

Она же, измученная его многочисленными причудами, даже не отреагировала. Только кивнула устало. Метро так метро. Пусть хоть этим побалуется. Только бы вел себя спокойно.

Максим приобрел лопаты – штыковую и совковую, кирку, лом, тачку и десять пар строительных перчаток. И в тот же день выбрал точку, откуда начнется тоннель – прямо из погреба его дома.

– Фундамент просядет, – слабо сопротивлялась Настя.

– Не просядет, – заверял муж. – Зато прямо от дома будем на метро ездить… А скоро другие подключатся… Так, всем миром, и построим… Всенародное метро…

Но другие жители Поволжска поддержать великую городскую стройку не захотели. Максим рыл тоннель в одиночку. Максим каждое утро поднимался вместе с Настей в семь утра. Она спешила в школу, а он отправлялся в свой забой. По его плану, первая очередь приволжского метро должна была составить километр и заканчиваться на берегу Волги. Ходить в метро будут небольшие вагончики, вроде как на американских горках.

За десять лет он прошел восемьсот пятьдесят метров. Скоро можно будет сесть в вагончик прямо у себя дома, в подвале, оттолкнуться и – эх! – долететь под землей до самого пляжа. Чем наш Поволжск хуже Москвы? И Петербурга? И Парижа с Лондоном? А будет в Поволжске метро – и люди другими станут. Более культурными, уважительными… А потом он, Карандышев, и не собирался заниматься благотворительностью: он окупит свою стройку. Билет на его метро будет стоит три рубля, как в столице. Если в день сто пассажиров – уже набежит три сотни. А если пассажиров – тысяча?..

– Озолотимся, Настя! Вот увидишь!..

– Предупреждаю – всех брать живыми! Только живыми! К бою!

Захват двухкомнатного дома занял не более минуты. В кухне столпились перепуганные до полусмерти женщины. В гостиной – гроб с телом Максима Карандышева, который лежал в гробу восковой, скорбный и отрешенный.

Обшарили чердак, сарай, кладовые: всюду чисто, нигде никого.

– Где они?

У женщин, сидевших на кухне, одинаково плясали губы.

– Где они?!

– В… в… метро.

– В каком метро?

– Т-там, в погребе…

Группа захвата ринулась в узкий проход. А в это время Петренко, Кольцов и Лена уже запрыгивали в неприметную «копейку» с местными номерами, припаркованную у выхода из тоннеля.

«Копейку» Петренко арендовал у местного водителя, заплатив за сутки проката триста рублей своих кровных денежек.

Утром, до прихода поезда, он изучил все подходы к дому погибшего Максима Карандышева. Выведал про «метро», сбил замок на двери, которой кончался тоннель. Неподалеку от выхода поставил рядом машину.

Если б Карандышев только знал, что его десятилетний каторжный труд все-таки пригодился, причем пригодился его старому другу и в такой экстремальной ситуации, – наверное, он бы порадовался.

«Копейку» они загнали на укромный пляж. Петренко не побоялся зыбучих песков и подъехал почти к водной кромке. Когда они на полной скорости сворачивали на неприметную просеку, Иван спросил:

– Проедем?

Петренко не ответил. Только, сжав зубы, сказал:

– Должны.

Машина отчаянно тряслась на ухабах. Дорога казалась такой узкой, что Лена то и дело зажмуривала глаза: вот сейчас деревья, обступающие машину, возьмут ее в плотное кольцо, сожмут, раздавят!.. Но они и на сей раз прорвались через кордон могучих сосен, выехали к воде, остановились на пляжике.

По площади он был не больше кухни в типовой многоэтажке. Прямо к реке подступал лес, узкая полоска песка занимала не более шести квадратных метров.

Тряская дорога измотала. Нервное напряжение отняло все силы. Петренко заглушил двигатель.