Опоздавшие к старту - Ливадный Андрей Львович. Страница 24
– Суки… Ненавижу, тварей…
Мелех стрелял, отчаянно матерясь, нормальные слова у него закончились, когда последний из бойцов группы упал навзничь, пораженный лазерным разрядом в спину.
Туманов свалил нескольких сервов, но ни продержаться, ни доползти до разлома в стене Сегмента, им уже не дано.
А из мглы прибывали все новые боевые механизмы, они еще не могли открыть огня, но резво сокращали дистанцию.
Электромагнитный затвор ИПК щелкнул вхолостую, автоматически крутанулся обойменный барабан, но что толку стрелять разрывными по бронированным тварям? Разве что датчики посшибаешь, и то не факт.
Вадим, не смотря на жгучую боль, что полыхнула в теле, все же извернулся, доставая АПС.
Тридцать патронов. На короткой дистанции огня пуля автоматического пистолета системы Семягина пробивала сантиметровый стальной лист. Сервы бронированы чуть лучше, но если бить по конечностям…
Еще несколько лазерных лучей оставили дымящиеся шрамы в бетоне, смерть подкралась уже совсем близко, и одиночные выстрелы лишь отодвигали ее на несколько секунд…
Сбросив пустую обойму, Вадим вогнал полную, в душе не было пустоты, нет, в горячке боя сплетается, рвется внутри целая гамма чувств, но все они невнятны, размыты, их глушит сам организм…
Завитки тумана поднимались от земли, скрадывая подбирающие механические формы.
Он машинально считал выстрелы.
Внезапно проекционное забрало боевого шлема потемнело, словно вокруг больного, контуженного, воспаленного рассудка окончательно сгустилась мгла, Вадим произвел последние выстрелы почти вслепую, и вдруг понял – не смерть это… вовсе не смерть, – сквозь дымчатый материал отключившегося лицевого щитка с трудом но различались контуры вражеских машин, которые вдруг начали терять устойчивость их манипуляторы подламывались, разъезжались в стороны, отказываясь поддерживать каплеобразные корпуса.
Электромагнитный импульс…
Кто-то бил с первого уровня Сегмента незримым для глаза невоспринимаемым человеческими органами чувств излучением.
– Вставай!..
Руки Мелеха помогли Туманову подняться, поддержали, чтобы не упал, и они, пользуясь неожиданным, пришедшим буквально в последние секунды прикрытием, опираясь друг о друга, медленно побрели в сторону разлома, через который легче всего было сейчас попасть во внутренние помещения Сегмента.
С трудом перебравшись через завал бетонных обломков, перегораживавших коридор первого уровня, они оказались перед полуоткрытой бронированной дверью, на которой четко читалась надпись «Каземат 12».
Внутри царил сумрак аварийного освещения, сквозь выбитые сегменты бронестекол открывался доступ уличного воздуха, пахло гарью и озоном одновременно, у одной из бойниц между молчащими автоматическими орудиями и придавленным бетонной глыбой эскалатором подачи боекомплекта пристроилась человеческая фигура, с генератором ЭМИ.
– Ну-ка Вадим, сбросим обломок. – Голос Мелеха метнулся в помещении гулким эхом.
Человек у бойницы обернулся, и они узнали Сергунина.
Его лицо бледнее мела, в нем ни кровинки, одна рука, видимо сломанная, висит как плеть, а на серых губах злая и в то же время облегченная улыбка.
– Выбрались… – едва слышно выдохнул он. – А все гадал, кто же выжил…
Саша хотел встать, но покачнулся и упал.
– Толкай Вадим! – Прорычал Мелех.
Превозмогая боль, Туманов присоединился к его усилиям, и вместе им удалось столкнуть застопоривший боевой эскалатор обломок бетона.
– Порядок. – Голос Димы дрожал, он явно был не в себе, сейчас его разумом правила ненависть, глухая, вязкая, от которой нет спасения, и средство только одно действовать, вопреки всему, через себя, через боль, через звон контузии, и солоноватый вкус крови на губах.
Пока Мелех рвал рубильники аварийной системы питания, матерясь на застывшие орудия и неработающий эскалатор вкупе с компьютерным комплексов, Вадим, понимая, что лучше не лезть с советами, занялся поисками неприкосновенного запаса, который по определению имелся в каждом каземате Сегмента.
Найти его не составило труда: запасные бронекостюмы, средства индивидуального выживания, пожаротушения, экстренной герметизации помещения, автоматические системы поддержания жизни с метаболическими реагентами, как автономные, так и подключаемые к бронекостюмам – все находилось на своих местах в специальных нишах.
К этому моменту кибернетическая система его боевой экипировки уже перезагрузилась с резервных носителей информации, и он получил возможность дистанционно управлять бронекостюмом, в то время как его личный автодок и тестовая техническая система действуя совместно, обезболивали участки ожогов, и сбрасывали покалеченные фрагменты экипировки.
Жить стало легче.
Он подвел бронекостюм к потерявшему сознание Сергунину, и включил программу эвакуации раненого бойца.
Киберсистема тут же отреагировала сканированием позы человека, определила места повреждений, высветив на дисплее схему сложного перелома руки, затем бронекостюм раскрылся, и внутренние манипуляторы бережно приподняли тело Александра, поставили его вертикально, и бронированная оболочка, снабженная всеми необходимыми системами поддержания жизни, начала смыкаться.
Выполнив необходимые операции, система отсканировала помещение, нашла приемлемое с ее точки зрения укрытие, и защитная оболочка сама зашагала в избранное место, где и останется пока человек не придет в сознание и не примет командование на себя.
Следующим этапом Вадим вывел из ниш сразу два бронекостюма. На свои руки и ноги он старался не смотреть, ничего приятного, судя по тупым, ноющим ощущениям боли, там не увидишь.
Позволив автоматике бронированной оболочки проделать над собой те же операции что и над Александром, он через пару минут уже находился в полной безопасности, автодок простимулировал организм и приступил к интенсивной терапии, получив от Вадима категоричный приказ: ни в коем случае не отключать его сознание.
В этот момент стены и пол каземата гулко завибрировали – Мелеху все же удался рестарт системы, боевой эскалатор заработал, в то время как пять орудий, введенных в режим полуавтоматической стрельбы (исключающий использование сложных компьютерных схем, подверженных воздействию электромагнитного импульса), дернули стволами и застыли в ожидании действий оператора.
– Дима, бронекостюм.
– Позже! – Отмахнулся Мелех.
– Сразу. Это приказ.
Дима повернулся, посмотрел на Вадима покрасневшими, мутными от боли глазами, но потом, не сказав ни слова, все же подчинился.
Через минуту, когда они оба оказались в относительной безопасности, под защитой бронированных, заряженных энергией оболочек, Вадим, проверив канал связи, сказал:
– А теперь давай, пусть не думают, что провали границу.
Ревизия орудийного комплекса показала, что большинство сенсоров, снесенные ураганным огнем, не работают, пришлось ждать еще некоторое время, пока ожившая автоматика выдвинет резервные датчики.
Наконец осветились дисплеи, и Мелех с Тумановым увидели как внизу около сотни сервов жгут лазерами испарители, стараясь добраться до генераторов СВЧ-излучения, которые и так работали через один, на резервном запасе энергии.
– Проклятье. Если ударить по ним сейчас угробим генераторы Барьера.
– Дима, посмотри на экраны. Барьера больше нет.
Действительно, половина работающих испарителей уже не могла поддерживать режим конвекционного обмена воздушных масс, дождь прекратился, обрывки облаков разнесло ветром, и перед взглядом открывалась панорама изувеченных, фактически стертых с лица земли передовых укреплений, и дальше – все еще горящие танки, несколько перевернутых БПМ, среди которых двигалась редкая цепь сервомеханизмов, – вероятно последний резерв захлебнувшегося наступления.
– Распределяемся по парам. Ты берешь дальних, я тех, что ковыряют бетон.
– Добро. – Ответил Вадим, вручную управляя сервомоторами точной наводки.