Опоздавшие к старту - Ливадный Андрей Львович. Страница 34

Это было давно, и память девочки сохранила лишь яркие впечатления детства, красочные, особо врезавшиеся в память лоскутки иной данности…

Она выросла и повзрослела под надежной защитой самодостаточного города, где не существовало нищеты и социального неравенства, но всегда, сколько она себя помнила, в жизни присутствовали ноющие, сидящие очень глубоко нотки неудовлетворенности, какой-то серости, скучности, когда учеба кажется бессмысленной, а вернувшись вечером домой не знаешь куда подевать не растраченную за день энергию, и единственной отдушиной становиться терминал компьютера, погружение в сеть, где она искала друзей, и находила хотя бы временные развлечения.

Разве могла она подумать, что этот мир однажды рухнет, станет враждебным и страшным, обернется свалкой машин и неисчислимыми опасностями пустошей, кошмарным сном, как будто вырванным из чужой жизни и не менее кошмарной реальностью, где машины созданные людьми для служения, спокойно, делово расстреливают своих создателей?

Весь мир казался ей сейчас большой сценой, где шел спектакль, а она, вопреки правилам вдруг встала со своего места и пошла туда, за кулисы…

Вертолеты улетели спустя четверть часа.

Вслед за ними полицейские сервомеханизмы, погрузив в бронемашину изуродованных автоматными очередями «стражей порядка» укатили в сторону недалекого, но уже недосягаемого для Инги города.

Она осталась одна. Полностью опустошенная, измученная, будто не спала вовсе, с засевшей в мышцах болью, и чувством полного окончательного краха всего, чем жила.

Некоторое время она лежала в своем неудобном укрытии, погрузившись в странную отрешенность от мира, ей казалось, что самым лучшим выходом будет, если она вообще не станет двигаться и останется тут, потеряет сознание или уснет, чтобы больше никогда не проснуться.

В действительность ее опять вернул голос.

Инга вздрогнула: ощущать как что-то звучит внутри тебя, материализуясь в виде воспринимаемых звуков, источник и направление на которые нет никакой возможности определить, было неприятно и страшновато. Впрочем, догадаться, кто заговорил с ней, было несложно:

– Прототип? – Шепотом произнесла она. – Как ты разговариваешь со мной?

– Полоска на твоем лбу. – Пришел ответ. – Она содержит модуль связи и несколько сканеров.

– Имплант? – Содрогнулась Инга.

– Внешний контактный комплекс.

– Зачем?

Казалось, что вопрос остался не понят, но спустя пару секунд ответ все же пришел:

– Мне необходимо с кем-то разговаривать. Так положено. Иначе я перестаю существовать.

Инга не знала, как поступить. Если признать, что с ней разговаривает прототип, выходит, что она сейчас общается с машиной, хуже того – с мыслящей машиной, которая во время сна насильственно передавала ей кошмарные картины из прошлого…

Я увидела, как образовалась одна из пустошей.

Мысли перескакивали с одного на другое, она слишком много пережила за истекшие сутки, наверное такого количества ранящих психику впечатлений Инга не получала в течение всей прожитой ранее жизни, от голоса, вновь зазвучавшего в наступившей после гула вертолетных лопастей тишине сознание очнулось, сбросило горестное оцепенение, и в нем один за другим возникали десятки вопросов.

– Ты серв? – Наконец спросила она.

– Извини, я не понимаю формулировки вопроса.

Инга задумалась, не спеша покидать свое укрытие.

– Хорошо, попробуем по-другому. Для чего ты создан? Я знаю ты – прототип, но прототип чего?

– Меня конструировали для использования на Новой Земле. На другой планете, куда отправилась часть Человечества.

– А что ты должен был делать? – Продолжала допытываться Инга. – В чем твои преимущества?

– Я машина. У меня есть много функций.

– Ты разговариваешь со мной. Это заранее предустановленные словари, варианты фраз или…

– Словари, варианты фраз и модули искусственного интеллекта. Я прошел курс распознавания зрительных образов и вербальных конструкций языка. Потом со мной перестали общаться, оставив тут.

– «Ланцет» – это имя собственное или название модели?

– Название модели. – Наступила секундная пауза, а затем голос добавил: – Учитывая, что я прототип, и других машин не существует, мое название можно расценивать как имя собственное.

В их общении наступила пауза. Инга боялась. Страшные события истекших суток довлели над ней, но и они же заставляли по-новому оценить реальность, задуматься хотя бы о ближайшем будущем.

– Пожалуйста, не бросай меня. – Вновь раздался через некоторое время голос Ланцета. Инга все еще не решила как действовать дальше, события прошлого, с которыми она соприкоснулась в кошмарном сне, не находили осмысления, она слишком мало знала о периоде, который предшествовал образованию пустошей, реальность пугала ее до дрожи, будущее вообще виделось столь зыбким и непредсказуемым, что думать о нем не хватало моральных сил.

Фраза, произнесенная Ланцетом, как показалось Инге, несла интонации, но они еще больше встревожили ее.

Где гарантия, что под бетонным навесом не скрывается еще одна, только более изощренная версия враждебного к людям сервомеханизма? Они тоже умеют говорить и вежливо, и по-всякому…

– Ты видел, что происходило пол часа назад?

– Да. – Пришел немедленный ответ.

– Ответь, как ты расцениваешь это?

– Я не могу это расценивать. Меня создавали, чтобы я оберегал жизни тех людей, которые станут передвигаться в условиях чуждой планеты. Мои конструктора считали, что я должен накапливать опыт, общаться с людьми, помогать им выжить в условиях чуждой биосферы. Обратная связь предполагает, что люди станут лучше относиться ко мне, а значит, будет меньше поломок. К тому же человек быстрее реагирует на голосовое предупреждение, так заложено в вас природой…

– Ты не ответил на мой вопрос. Видел, как механизмы убивали людей?

– Да. Я видел, как механизмы убивают людей, видел, как люди убивают людей, видел, как люди разрушают механизмы. Я стоял под навесом, прячась от всех. Иногда заводил двигатель, чтобы уехать, но никогда не знал, куда и зачем? Люди, которые жили на свалке, пытались меня поломать. Те механизмы, что приходили и убивали людей, подлежат утилизации, как сбойные образцы техники. – Опять наступила пауза, а затем снова раздался голос:

– Инга, я знаю, что я есть. Только не понимаю – зачем?

Она вздрогнула от прозвучавших слов.

Как созвучны, оказались они ее собственным мыслям. Она то же ощущала себя живой, вернее выжившей в череде диких, совершенно непонятных, неприемлемых для души и разума обстоятельств, и что дальше? Она дышит, чувствует, мыслит, только зачем? Где теперь ее цель? Где смысл жизни?

Ей вдруг стало жаль Ланцета. Наверное, в сложившейся ситуации он оказался ближе и понятнее, чем все окружающее вместе взятое.

– Ланцет у тебя есть средства спутниковой связи?

– Конечно.

– Тогда последний вопрос: почему ты пустил меня внутрь?

– Я снял маскировку во время грозы. Ты сама увидела меня и пришла. Ты нуждалась в отдыхе, твоя одежда промокла, как я мог не открыть двери?

– А потом когда я спала, ты подключил мне имплант. – Напомнила Инга. – Зачем?

– Это стандартная процедура. Иначе наше общение было бы невозможно.

– А то, что мне снилось? Про Аргуса?

– Это правда. Он привел меня сюда.

– Ты и ему клеил имплант?

– Нет. Он сделал это сам.

Инге вдруг стало нехорошо. Она отчетливо вспомнила смутный силуэт на водительском сидении, за дымчатой поднятой Ланцетом перегородкой.

– Он там? – С дрожью в голосе спросила Инга.

– Да.

Так началась ее новая жизнь.

Инга никогда никого не хоронила. Смерть родителей она восприняла абстрактно: они практически не виделись, да и катастрофа в далекой Антарктиде воспринималась как нечто происходящее не с ней.

С бабушкой все обстояло иначе, но и тут она лишь испытала горечь утраты близкого человека, сосущую пустоту вокруг, от которой в конечном итоге ускользнула в виртуалку…