Блистательные дикари - Бернелл Марк. Страница 26

– Вы потерялись…

Ему едва удалось расслышать эти слова из-за немыслимого шума.

– Что вы здесь делаете? – заорал он.

Рейчел выглядела просто потрясающе. Она надела черное платье до колена, плечи же были обнажены. Волосы девушка собрала на затылке в конский хвост. Подобная прическа не отвлекала внимание от ее лица и подчеркивала его правильные черты. Роберт взглянул на гладкую кожу Рейчел. Несмотря на одуряющую жару, на ней не было даже намека на испарину. Глаза Рейчел сверкали, кроме золотых часиков с узким браслетом, на ней не было украшений.

– На вас смотрю, – последовал ответ.

– Что? – снова заорал Роберт и подвинулся к Рейчел поближе, поскольку ему показалось, что он ее неверно понял.

– Я наблюдала за вами.

Он выпрямился и уставился на нее во все глаза.

– Но зачем?

– Потому что я вас ждала.

Роберт ничего не понял.

– Да откуда вам было знать, что я здесь окажусь?

– Я не знала.

Роберт с минуту обдумывал сказанное.

– Вы за мной следили?

– Да.

– Весь вечер?

– Даже тогда, когда вы обедали в «Сантьяго».

– И где вы были?

– Ждала.

– Внутри или снаружи?

Она загадочно улыбнулась:

– Разве это имеет значение?

Роберт тоже не удержался от улыбки:

– Как я понимаю, всему этому есть причина.

Она утвердительно кивнула:

– Как я уже говорила, я ждала вас.

Пятна слепящего белого света заплясали на их лицах. Роберт заметил, как свет яркой вспышкой отразился в ее зрачках. В желудке Роберта эхом прокатилась последняя синкопа барабанной дроби. Неожиданно улыбка исчезла с лица Рейчел.

Незнакомец, оказавшийся перед ней, выглядел отвратительно. Его кожа была серой, словно пепел. Веки мужчины затрепетали, и Роберт уловил в его взгляде неподдельную панику. Когда он открыл рот, чтобы заговорить, у него задрожали губы. Поначалу он не смог выдавить из себя ни звука и оттого стал походить на выброшенную на берег рыбу. Потом он несколько оправился и задал чрезвычайно странный вопрос:

– Вы… это вы? Да или нет?

Рейчел промолчала. Парень, столь странно выражавший свои мысли, был одет в черный костюм и темно-синюю рубашку. Стефан Абрахам задрожал, как тростинка, и Роберт уже стал опасаться, что тот отойдет в лучший мир прямо у них на глазах.

– Моя… сестра? – в отчаянии выкрикнул Абрахам, протягивая руку и дотрагиваясь до обнаженного плеча Рейчел, причем, как заметил Роберт, его пальцы с силой впились в белоснежную кожу женщины.

Рейчел содрогнулась с выражением беспокойства и отвращения на лице. Она оглянулась сначала на Роберта, потом снова перевела взгляд на незнакомца и, наконец, резким движением освободившись от его пальцев, коротко выкрикнула:

– Нет!

Это краткое «нет» живительным образом подействовало на незнакомца, хотя одновременно способствовало появлению на его лице изумления. Он повернулся к Роберту и пристально посмотрел ему в глаза, чем несколько его озадачил. Потом Абрахам снова воззрился на Рейчел.

– Вы, случайно, не брат и сестра? А может, я брат кого-то из вас?

– Пожалуйста, оставьте нас в покое, – попросила Рейчел.

Стефан снова пододвинулся к женщине, и на этот раз она испугалась. Тогда Роберт решил вмешаться и встал между ними. Он положил руку на плечо Абрахама, но не заметил на его лице ни малейшей угрозы – лишь отчаяние и… еще что-то, чему Роберт пока не находил объяснения.

– Успокойтесь, не надо волноваться, – сказал Роберт. – Лучше сядьте где-нибудь и выпейте.

– Я чувствую… я ощущаю…

– Если вы себя чувствуете столь же плохо, как выглядите, вам следует пораньше лечь в постель.

Роберт отпустил его. Абрахам некоторое время следил за тем, как они удалялись, но не двинулся с места. Рейчел устремилась вперед, успев, правда, прошептать на ухо Роберту:

– Благодарю. Он уже начал…

– Кто он такой? – осведомился Роберт.

– Откуда мне знать?

– Но он-то вас знает.

– Вы сделали такой вывод, потому что он назвал меня сестрой?

Роберт ничего не сказал в ответ. Оглушающий шум и жара сделали наконец свое дело, и у него разболелась голова.

– В жизни его не видела, – продолжала утверждать Рейчел. – Послушайте, он скорее всего был просто-напросто пьян или находился под воздействием наркотиков. Или что-нибудь в этом роде. Кто знает? Да и кому нужно это знать?

Роберт как-то странно улыбнулся и провел рукой по волосам. Рейчел с удивлением на него посмотрела. Молодой человек буквально взмок от пота. «Ему жарко, и он нервничает», – с сочувствием подумала женщина.

– Спасибо, что вы за меня вступились, – сказала она. – Мне показалось, что он был готов что-нибудь учинить. Что-нибудь глупое и мерзкое.

– И я тоже. – Роберт огляделся, но Абрахам уже исчез, поэтому он снова переключил внимание на Рейчел. – Не желаете чего-нибудь выпить? Я хочу сказать, что мне лично это бы сейчас не помешало.

– Мне тоже, – ответила Рейчел, а потом добавила: – Но мы, может быть, сделаем это в другом месте?

– В другом месте?

– Да, если вы, разумеется, не испытываете желания остаться здесь. Я знаю, что вы пришли с друзьями и, возможно…

Роберт представил себе, как она следила за ним в «Сантьяго», и голос его дрогнул. Где же она, черт возьми, пряталась? Или подглядывала в окошко? Неужели она видела, как он сидел в полной прострации и кривился, когда раскаты пьяного хохота особенно действовали ему на нервы? Интересно, она может сказать, что он, к примеру, ел?

– Итак, вы хотите остаться? – спросила она.

Роберт еще раз окинул взглядом бесновавшуюся в «Семерке червей» толпу и решительно повернулся лицом к Рейчел.

– Нет, не хочу, честно.

– Тогда давайте уйдем отсюда.

Он коснулся рукой ее запястья, и ему показалось, что рука женщины столь же красноречиво продемонстрировала ее желание пойти с ним, как и ее взгляд.

– Куда же?

Вопрос удивил Рейчел и здорово ее позабавил. Она даже позволила себе улыбнуться, прежде чем сказала:

– Перестаньте, Роберт. Вы куда умнее, чем пытаетесь казаться.

Стефан Абрахам сидел абсолютно обнаженный на деревянном полу, скрестив по-турецки ноги. Шелковые простыни шевелились от слабых порывов ночного бриза, и по их изумрудной поверхности временами пробегали едва заметные волны.

Ни в комнате, ни во всем доме, кроме него, не было ни души. Нигде не было слышно ни звука – за исключением целого хора, надрывающегося у него в голове. Мерзкие видения и отвратительные образы сразу же появлялись, стоило ему хоть на мгновение задуматься. Иногда они теряли привычную интенсивность, и он получал возможность заниматься самыми обыкновенными вещами: есть, спать, работать, трахаться. Но иногда они ничего подобного ему не позволяли.

Он опустил глаза на свое предплечье и в который уже раз задержал внимание на нескольких рядах параллельных шрамов от порезов, которые наносил себе сам. Потом он коснулся пальцем и нащупал незаживающую рану. Те, кто, жил у него в голове, не давали ей затянуться.

Однажды кто-то ему сказал, что нет ничего хуже, чем медленно скатываться к сумасшествию и одновременно осознавать это. Тогда он высмеял рассказчика и не придал никакого значения его словам. Подобно автомобильным катастрофам, сумасшествие предназначено для кого-то другого, но никак не для него, Абрахама. Теперь-то он знал, что парень говорил правду. И открытие это леденило кровь. Ни страх, ни даже животный ужас не могли сравниться с этим.

Болезнь прогрессировала с удивительной скоростью. Пока что ему удавалось скрывать ее проявления на людях. Эти мерзкие твари в голове обрушивались на него, когда он находился в одиночестве и чувствовал себя в безопасности. Но сегодня в «Семерке червей» все изменилось.

Абрахам закричал, что было силы, и погрузил руки в ведерко из пластмассы, наполненное старыми бритвенными лезвиями. Потом он извлек руки, изо всех сил сжав пальцы в кулаки. Ржавые, но все еще острые кромки врезались в его плоть, рассекая ее по всем направлениям. Кровь жарко заструилась между пальцами и потекла по рукам. Он с жадностью втирал в кожу обломки тонких стальных пластинок, словно это был увлажняющий крем. Когда сталь рассекала кожу и глубоко проникала внутрь, он всякий раз принимался по-звериному выть.