Хозяйка бешеных кактусов - Луганцева Татьяна Игоревна. Страница 32

При первой попытке ее постигла неудача. Кирпич оказался хрупким, старым, отсыревшим и рассыпался в ее руках в пыль.

– Черт! – выругалась Яна вслух.

Но она не привыкла отступать. И снова подползла к куче камней и уже похолодевшими и вспотевшими ладонями нащупала осколок потолще. С ним Яне повезло больше, и он не сломался при ее попытках высвободиться. Яна отдавала борьбе с веревками все силы, уже не чувствуя ни ног, ни рук, ни других частей затекшего тела.

Спасло ее то, что веревка, которой ее связали, тоже была не новой и отсыревшей, и наконец-таки она разорвалась, освободив руки Яны. Ей не понравилась фраза похитителя о том, что она умрет так же, как и «чертов иностранец». Она означала: опасность грозит и Карлу.

Несколько минут Яна металась по полу в горячке от боли в кистях, пронзившей мышцы и кожу сотнями тысяч иголок. Затем пленница вытерла выступившие слезы и сорвала со рта ленту-скотч. Теперь она смогла закричать в голос и облизать сухие, соленые от крови и клея губы. После этого она таким же образом с трудом разорвала веревки на ногах. Через некоторое время Яна смогла подняться и сделать несколько шагов, держась за стенку.

«Во что я опять вляпалась? Что же такое происходит? Почему со мной все время что-нибудь случается?» – печально подумала она.

Яна добралась до двери и в отчаянии рассмеялась. Дело в том, что в этом старом разрушающемся помещении только дверь была новая и железная, с мощными замками и задвижкой с наружной стороны.

«Профессионально сделанная ловушка, – мелькнула мысль у Яны. – Только не паниковать. Думай, Яна, что делать? Думай! Ты освободилась от пут, решай, что предпринимать дальше».

Она бросила беспомощный взгляд вокруг, задержала его на окне с одним выбитым стеклом. Ее удивлению не было предела, потому что она вполне могла бы пролезть в это окно. И к тому же на нем не было решетки.

«Какая неосмотрительность», – не то с радостью, не то осуждающе помянула Яна похитителя. Она подковыляла к окну и, высунув голову наружу, осмотрела окружающий пейзаж. Внезапно нахлынувшая радость сменилась горьким разочарованием: ее комната-клетка находилась на головокружительной высоте. Вниз шла отвесная полукруглая стена, а вместо земли простирались острые камни, о которые разбивались волны. У Яны даже дух захватило от высоты и закружилась голова. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: она находится на маяке. На верхнем ярусе неработающего маяка. И сюда никто и никогда за ней не придет. Если только ее мерзавец-похититель. Она подобрала с пола камень, отошла подальше и разбила второе стекло в окне. Затем, после недолгих усилий, смогла распахнуть деревянные полусгнившие и пахнущие плесенью створки. Дерево и стекло полетели вниз с устрашающей высоты и расколотились о камни в щепки и осколки. Яна высунула наружу бледное лицо. Совершенно без всяких уступов отвесная стена и камни не радовали ее глаз. Она ощущала себя сказочной принцессой, запертой в заколдованной башне, только принц не придет и не спасет ее. А волосы Яны хоть и были длинными, но не настолько, чтобы она смогла, обрезав их, сплести длинные веревки и выбраться наружу. Веревки, которыми она была связана, были слишком коротки и ветхи. Она беспомощно огляделась. И тут взгляд ее остановился на своих собственных ногах, перебинтованных эластичными бинтами, под которыми были наложены лечебные повязки с мазью. Яна начала судорожно разматывать бинты и связывать их друг с другом. Получилась достаточно длинная веревка. Яна выкинула ее конец в окно и выглянула наружу. Нижний конец до камней не доставал, но Яна понимала: она должна предпринять эту попытку. Уж как-нибудь приземлится. Оставалось только надеяться, что с наименьшим ущербом для себя.

Яна снова оглядела свою тюрьму, ища, за что можно укрепить верхний конец связанных бинтов. И решила, что железная арматурина, торчащая из стены над головой Яны, подойдет. Она потянулась до нее и крепко привязала свой импровизированный канат.

– Ну, что ж, с богом. Все равно проверить, правильно ли я поступаю, можно, только совершив это безумство, – вслух сказала Яна, подбадривая сама себя.

Она взгромоздилась в оконный проем и, схватившись за бинт руками, рухнула вниз.

Слово «рухнула» было самым подходящим для определения того, что произошло. Яна не подумала, что эластичный бинт может быть настолько эластичным. К тому же руки у Яны были очень слабые, и она стремительно заскользила вниз, растягиваясь на резинке бинтов, моля о том, чтобы железный штырь, за который была зацеплена «веревка», не выскочил из рыхлой стены.

При всей растянутости эластичного бинта на землю она не упала, а повисла метрах в двух от поверхности острых камней.

Яна висела и решала вопрос: прыгать ей или нет. Но треск рвавшегося эластичного бинта внес свои коррективы и поставил точку.

Глава 14

Никита любил своих поклонников, понимая, что никто не заставлял его выбирать такую общественную профессию. Он всегда задерживался после своих концертов и выступлений, раздавал автографы и общался с людьми. Но сейчас Серебрянников впервые почувствовал легкий дискомфорт от обступившей его толпы – хотелось скорее вернуться к Яне и уйти вместе с ней в санаторий, но люди не отпускали его. Никита с легким, непонятным ему самому беспокойством посмотрел в спину удаляющейся Яны, одетой, как всегда, во что-то яркое, на ее смешной болтающийся хвост. Слова: «Яна, подожди!» – застряли у него в горле.

Перед глазами Никиты сменялась череда поклонников, восторженно галдящих, протягивающих для рукопожатия руки, букеты цветов, блокноты и ручки для автографов. Беспокойство не отпускало его, и Никита раньше, чем обычно, свернул свое общение с публикой, удалился за кулисы. Оттуда, проскочив незамеченным, вышел на улицу и рванул по тропинке к санаторию. Он вошел в их с Яной железный домик, даже не постучавшись, и его опасения в том, что Яны он там не обнаружит, подтвердились.

– Вот черт! – выругался Никита. И тут же схватился за бредовую мысль, пришедшую в голову: «А может, Яна забыла, что переехала, и пошла к себе в номер?»

Никита добежал до корпуса и ворвался в бывший Янин номер, где разбудил повариху. Женщине вставать, чтобы приготовить завтрак, надо было уже в четыре утра, и спать она ложилась рано, а поэтому на концерт не ходила. Заглянул Никита и к молодой паре аниматоров. Они вроде бы сидели перед телевизором, но в напряженных позах и с таким видом, будто их сейчас застигли за чем-то противозаконным и спугнули.

«Может, я им помешал? Хотя заниматься сексом на таких сроках…» – Никита покосился на огромный живот девушки.

Спросив, не видели ли они Яну, Никита получил отрицательный ответ.

– Яна? А что с ней может быть? Уже поздно. А что, если она пошла купаться? Она ничего вам не говорила? – забеспокоилась Тамара. Еще бы, ведь именно Яна была ее ангелом-спасителем, переселившим в хорошие условия.

– Вряд ли Яна одна пошла ночью на море. Да и зачем? Купаться-то все равно нельзя, – растерялся Никита.

Толик при этом даже не пошевелился, тупо уставившись в экран телевизора. Взгляд Никиты скользнул по пустой бутылке из-под коньяка, и Серебрянников понял, что парень попросту в стельку пьян.

– Ладно, извините за беспокойство, пойду поищу ее на территории, – ретировался Никита.

Он вышел из корпуса и решил снова заглянуть в домик, в надежде, что Яна вернулась.

– Подождите меня! – прокричала ему вслед Тамара. – Я тоже волнуюсь за Яну, поищу ее вместе с вами.

– А вам не тяжело? – поинтересовался Никита, осматривая ее арбузоподобный живот.

– Совсем нет, – бодро ответила Тома и засеменила за мощной фигурой Никиты.

Они поискали Яну в вагончике, прошли по территории и нигде ее не нашли.

– Исчезла, как сквозь землю провалилась, – проговорила Тамара, еще больше нагоняя тоску на Никиту.

– Я пойду в ботанический сад, – побледнел Никита, чувствуя, что его внутренняя тревога и опасения не напрасны.