Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями) - Бернс Джеймс Макгрегор. Страница 111

Некоторые друзья Рузвельта были настроены к его оборонным усилиям так же критически, как и враги. «Через год после Пёрл-Харбора, — докладывал подкомитет сената по образованию и труду, возглавляемый сторонником „нового курса“, сенатором Клодом Пеппером, — страна все еще не имеет скоординированной программы _ производства всех видов вооружений. Каждый новый кризис производства сопровождается малоэффективными попытками его разрешения». В палате представителей комитет Толана высказался за прекращение «дрейфа» в военном производстве. Внутренняя борьба в Вашингтоне накалялась. Цари бились с царями, армейские чиновники — с флотскими, гражданские — с военными. В программе найма рабочей силы господствовала неразбериха. Сенатор Ванденберг жаловался в своем дневнике «на абсолютное и полное отсутствие реальной связи между Белым домом и конгрессом относительно ответственности за ведение войны».

Президент лавировал между всеми этими рифами и отмелями со своей обычной внешней невозмутимостью и внутренним раздражением. Издатель Уайт наблюдал Рузвельта на пресс-конференции 12 февраля. «Он выглядел веселым, уверенным в себе, временами даже праздничным, был насыщен информацией и поистине излучал свет», — отмечал этот многолетний охотник за знаменитостями. Он также обратил внимание на то, что Рузвельт изрядно погрузнел со времени прихода в Белый дом. Но «погрузнел не за счет живота — его грузность располагалась выше пупа. Плечи стали шире, шея — толстой; появились пухлые щеки и двойной подбородок; голова изменила форму...». Рузвельт обычно был энергичен, но в эту ночь Уайт, находившийся после ужина в новом отеле «Стейтлер» во время произнесения Рузвельтом речи по случаю дня памяти Линкольна, заметил, что через несколько часов президента сковала усталость, голос его утратил живость; последние фразы тот произносил так слабо, что Уайт едва его расслышал.

Имеются свидетельства Уайта и о врагах Рузвельта. Среди республиканцев существовало два вида отношения к президенту. Одни «говорят о нем в бойких, коротких, отрывистых выражениях типа „черт побери Рузвельта“, но без зубовного скрежета. Другие, выговаривая это выражение, свирепо рычат, растягивают слова, произнося одно слово на два слога, при этом злобствуя и ударяя по столу кулаком. Я принадлежу к более терпимому, простому в словесных выражениях левому крылу...».

Примерно через год мобилизационных усилий для ведения войны по крайней мере часть политиков в Вашингтоне задавалась вопросом, не стал ли президент как глава исполнительной власти злейшим врагом самому себе.

За полтора года до Пёрл-Харбора Рузвельт сделал принципиальный шаг. Он создал Отдел чрезвычайного управления (ОЧУ) в рамках административной службы президента. ОЧУ стал особым инструментом в распоряжении Рузвельта — неформальным, гибким, эластичным — для размножения, подпитки и управления сонмом учреждений оборонного производства, которые Рузвельт с трудом контролировал посредством существовавшей административной структуры и которые привлекали гораздо больше внимания со стороны, чем ОЧУ. Позднее отдел был упразднен, но концепция и дух чрезвычайного управления пятьюдесятью или шестьюдесятью новыми военными ведомствами сохранились. Происхождение этих двух слов — «чрезвычайное управление» — неясно; вероятно, их придумал Рузвельт. Несомненно, они подытожили любопытное сочетание упорядоченного и кризисного управления, характерное для его военной администрации.

Эта администрация никогда не работала в нормальных условиях, никогда не была свободна от толчков и ауры кризиса. Постоянно менявшаяся боевая обстановка, неистощимая потребность в вооружениях, влияние на военное производство научных и технологических разработок, рвение и боевитость предводителей, рекрутированных Рузвельтом в свои оборонные ведомства, собственные административные приемы президента поддерживали постоянное напряжение в работе. Исследователи деятельности администрации долго спорили, перевешивают или нет творчество, гибкость, состязательность, даже грубый эгоизм, порожденные такими чрезвычайными условиями, пустую трату энергии, сбои в координации усилий, беспорядок, проволочки, неразбериху. Поразительный факт: сам Белый дом вопреки своим самонадеянным заявлениям никогда не был на самом деле доволен постановкой дела в военных условиях — об этом свидетельствовали непрекращавшиеся появление и исчезновение различных ведомств и их руководителей почти до самого окончания европейской войны.

На первую годовщину трагедии Пёрл-Харбора — через два с половиной года после того, как Соединенные Штаты предприняли свои первые серьезные мобилизационные усилия вслед за падением Франции, — администрация все еще сталкивалась с дефицитом производства военной продукции. Страна не достигла сбалансированного и гарантированного выпуска продукции, необходимой для обеспечения крупномасштабных наступательных операций в Средиземноморье и Тихом океане. Выпуск самолетов с 1941-го по 1942 год удвоился, но все же отставал от требуемой президентом цифры 60 тысяч единиц; выпуск боевых самолетов отставал от наметок еще больше. На верфях построили авианосец и десяток линкоров и крейсеров, но потеря четырех авианосцев и пяти тяжелых крейсеров в 1942 году сохранила военно-морскую мощь в конце 1942 года лишь ненамного выше, чем перед Пёрл-Харбором. Темпы производства десантных судов резко возросли, но все же отставали от поставленных целей и потребностей. Производство грузовых судов превысило 8 миллионов тонн дедвейта, то есть превысило производство 1941 года в семь раз, но не дотягивало на 1 миллион тонн до поставленной президентом цели — отставание весьма серьезное с учетом ежемесячной потери союзниками грузовых судов в среднем на 1 миллион тонн. В последний день 1942 года Сомервелл признавался Рэймонду Клэпперу, что отправка в Северную Африку 400 танков лишила армейские арсеналы избытка в этом виде техники. Отставал выпуск артиллерийских орудий и пулеметов.

В своем обращении к конгрессу о положении в стране в январе 1943 года президент занял в вопросе военного производства сдержанную позицию. Он признал, что выпуск самолетов и танков снизился в количественном отношении («подчеркиваю — в количественном»), но отметил, что образцы военной техники меняются, становятся более мощными и сложными. Арсенал демократии, сказал президент, наполняется хорошим оружием; он дал отпор критикам политики администрации, основывавшим свои выпады на догадках и злостных фальсификациях. Тем не менее главу государства не удовлетворяло производство военной промышленности в начале 1943 года. «Война движется дальше, — писал он Бивербруку, — и, полагая, что мы ее выигрываем, вам и мне трудно обуздывать свое нетерпение, особенно когда наши военные и флотские коллеги все время твердят, что сейчас нельзя сделать то или это, и поэтому нам кажется, что время тянется бесконечно долго». Через несколько недель Барух докладывал, что судостроение развивается неплохими темпами, улучшается производство боевых кораблей сопровождения, растет производство высокооктанового топлива, однако выпуск самолетов все еще отстает. «Мы делаем самолеты, но не столько, сколько надо».

Проблема рабочей силы остро стояла весь 1943 год. Рабочая сила! Десять лет администрация Рузвельта искала рабочим работу — теперь ей приходилось искать рабочих для работы. Общие статистические данные выглядели неплохо, но за ними скрывались серьезные трудности. Безработица, которая еще в середине 1940 года составляла около 9 миллионов, упала к середине 1943 года до менее чем 1 миллиона. В этот же период количество женщин-работниц увеличилось с 14 до 19 миллионов. В феврале, после многомесячных жалоб конгресса и газет, Рузвельт высказался за минимальную 48-часовую рабочую неделю военного времени на военных заводах и в федеральных ведомствах. В середине 1943 года рабочая неделя в среднем составляла в промышленности около 45 часов, хотя для судостроителей и рабочих некоторых других отраслей достигала 60 часов и более. Однако текучесть рабочей силы и прогулы росли тревожными темпами. На завод корпорации «Боинг» в Сиэтле, насчитывавший 39 тысяч рабочего персонала, в течение трех предыдущих лет нанималось 250 тысяч человек. Найм рабочей силы различался в разных регионах страны. На Западном побережье и северо-востоке он достигал чрезвычайного уровня.