Чушь собачья - Лукин Евгений Юрьевич. Страница 30
– Ну вот что… – процедил бронзовый медалист, даже и не пытаясь разомкнуть тяжёлые челюсти. – Уходи. И чтоб я тебя здесь больше не видел. Во всяком случае, сегодня…
Широкая, почти прямоугольная морда с толстыми отвисшими губами приняла несвойственное ей задумчивое выражение. Он ещё не понял. Услышанное только ещё впитывалось.
– Да уж как-нибудь!.. – огрызнулась Регина, по-прежнему не поднимая головы. – Все умные, все с медалями…
Дядя Артур моргнул. В небольших округлых глазах светилось теперь искреннее недоумение.
– Слышь! – вроде бы даже слегка позабавленный выходкой Ратмира, сказал он. – Я ж поздравить… Водку вон принёс…
Тот, стиснув зубы, молча смотрел на гостя. Не веря происходящему, дядя Артур оторопело приподнялся с табурета, как вдруг взгляд его упал на полуопорожнённую бутылку.
– Да никуда я не пойду! – возмущённо объявил он, снова садясь. – Я, может, вообще не к тебе… Я вон сеструху проведать! – Фыркнул, набурлил стакан, и тут, видно, перед ним начала помаленьку обозначаться вся глубина нанесённого ему оскорбления. Поставил со стуком бутылку. Широкую прямоугольную морду передёрнуло злобой, в голосе зазвучала презрительная угроза: – Ишь как заговорил! Ме-да-лист! Аристократ собачий!..
Выпить он не успел. Послышалось низкое горловое рычание, и утративший над собой контроль Ратмир медленно опустился на четвереньки. Перевоплощение произошло практически мгновенно. Выпуклые коричневые глаза были глазами зверя.
– Братан!.. – Артур вскочил, опрокинув стакан. – Слышь! Ты… Кончай шутить!..
Ратмир не шутил. Уяснив эту гибельную для себя истину, дядя Артур, вжимаясь крестцом сначала в холодильник, затем в газовую плиту, в посудный шкафчик и наконец в голую часть стены, кое-как вытерся из кухни. Понимая, чем может обернуться для него одно-единственное неверное движение, он в ужасе отступал и отступал по бесконечному коридорчику, а клокочущая горлом тварь, пригнув голову и мягко выставляя лапы, следовала за ним, в любой момент готовая к броску.
Конечно, в человеческом обличье Ратмир ни морально, ни физически не мог противоборствовать громоздкому хамоватому родственничку. Но теперь, стань даже Артур на четвереньки, шансов у него не возникло бы. Не тот класс.
Вот она, спасительная дверь. Заведённой за спину рукою гость наощупь отвёл скобу и, ухитрившись протиснуться в щель, не превышавшую половины его собственной ширины, – сгинул. Щёлкнул язычок замка.
– Да уж наверное!.. – язвительно произнесла в кухне Регина. – А я так, погулять вышла…
Глава 12.
День пса
Сразу после планёрки поступило сообщение, что встреча с Президентом переносится на три часа дня.
– Вот нервы! – с завистью сказал Рогдай Сергеевич, глядя на Ратмира, сосредоточенно грызущего под столом литую резиновую кость. – А ведь знает, псина, что нас сегодня ждёт…
Директор ошибался. Ратмир не знал и не желал знать, что кого ждёт. Наконец-то оказавшись в собачьей шкуре, он первым делом расправился с беспокойными человеческими мыслишками – разогнал их, как кошек. И, если какая-нибудь приблудная всё-таки начинала копошиться на задворках сознания, достаточно было слегка накатить брови, чтобы она затаилась в ужасе.
Ратмир наслаждался жизнью. Людям не понять этого чувства, поскольку жить означает пребывать в настоящем, куда эти двуногие почти никогда не заглядывают. В данный момент их было в помещении трое: Рогдай Сергеевич, Гарик и Лев Львович – но все они мысленно присутствовали не здесь, а в Капитолии, и не сейчас, а в три часа дня.
Так что единственным по-настоящему живым существом в кабинете можно было по праву назвать только Ратмира, с увлечением слюнявящего свою восхитительно упругую резиновую цацку.
Задумчиво барабаня пальцами по подоконнику, Гарик смотрел вниз, на улицу, по которой поспешали в сторону центра три обнажённые валькирии с вычурными причёсками, из-за которых они, не исключено, спали сегодня сидя. Та, что слева, несла под мышкой свёрнутый в рулончик транспарант.
– Хочешь поговорку? – осведомился Гарик, не оборачиваясь.
– М-м? – отозвался Рогдай Сергеевич.
– Торопится, как голый на митинг, – озвучил Гарик.
Директор встрепенулся.
– Идут? – спросил он с надеждой.
– Да так, знаешь…
Сопя, Рогдай Сергеевич приблизился к подоконнику и, тяжко на него опершись, тоже взглянул вниз. Немногочисленность демонстранток подействовала на него удручающе. Для международного скандала перед Капитолием был нужен кворум.
– Опять всё на самотёк пустил! – процедил он.
– Ты о ком?
– О ком, о ком… – с горечью передразнил директор. – А то сам не знаешь, о ком! Если на три часа встречу перенёс – значит, даже шанса не было, что к двенадцати соберутся… Правильно говорят: старого пса новым фокусам не научишь. В отхват работает: куснёт – отпустит, куснёт – отпустит! А нам сейчас бульдог нужен, вроде Черчилля, с мёртвой хваткой…
С ясного неба послышалось громовое ворчание.
– Или вроде Африкана, – добавил Гарик, тщетно высматривая источник звука.
– Спасибо, не надо! – буркнул Рогдай Сергеевич. – Только ещё международных террористов у нас тут не хватало… А вот от Портнягина я бы, знаешь, не отказался. Крут, но в меру.
Оба примолкли, подумали. Президент Республики Баклужино Глеб Портнягин, единственный руководитель иностранного государства, удостоивший Капитолий своим посещением, был весьма популярен среди жителей столицы. Его дружественный неофициальный визит до сих пор считался высшим достижением внешней политики – наравне с занесением Суслова в книгу рекордов Гиннеса. Хотя, скорее всего, политикой тут и не пахло. Будучи главой баклужинской Лиги Колдунов, Портнягин во время визита интересовался исключительно деятельностью Гильдии, очевидно подозревая, что соседняя держава под видом служебных псов пытается выращивать вервольфов нетрадиционным способом. Убедившись в обратном, откланялся и, несколько разочарованный, отбыл восвояси. Но впечатление на горожан он произвёл неизгладимое. Представительный мужчина огромного обаяния, вдобавок экстрасенс…
– Ну а что бы сделал Портнягин? – ухмыльнулся Гарик. – Заклятие бы наложил?
Рогдай Сергеевич недовольно покосился на скептика.
– Зря иронизируешь, – заметил он. – Дело-то ведь не в том, колдун ты или не колдун. Главное, чтобы народ в это верил…
Сзади послышались цоканье пластиковой обувки по паркету и громкое астматическое дыхание. Подошедший Ратмир вскинулся на задние лапы, опёрся передними на подоконник, и, вывернув голову, вопросительно уставился на Рогдая Сергеевича: что приуныл, хозяин? Может, поиграть с тобой?
– Ратмир! – заговорщически позвал Гарик, тыча пальцем в оконное стекло. – Нудисты, Ратмир!
Нудисток за окном давно уже след простыл, тем не менее пёс тут же подался вперёд, выпучил обессмыслившиеся глаза и несколько раз гулко гавкнул.
– Гарик… – с досадой одёрнул Рогдай Сергеевич, успокаивающе оглаживая подёргивающуюся мощную холку. – Ну давай ты ещё дурака поваляй! Чисто маленький!
– Не знаю, чего ты волнуешься, – сказал Гарик. – Пятачок перед Капитолием – семь на восемь, восемь на семь. Отсюда три человечка, оттуда три человечка… Такую устроют давку, что любо-дорого!
– За державу обидно… – глухо пояснил Рогдай Сергеевич.
Из глубины кабинета последовало деликатное покашливание.
– На проспекте, говорят, иностранную съёмочную группу видели, – преданно глядя в розовую пролысинку на директорской маковке, подал голос Лев Львович.
– Ну вот! – возликовал Гарик. – А это уже, считай, полдела…
Дверь приоткрылась, в кабинет заглянула секретарша:
– Рогдай Сергеевич… Одиннадцатый час…
При звуках её голоса Ратмир с клацаньем сорвал лапы с подоконника и кинулся к дверям, крутя задом, пристанывая и предвкушая прелести прогулки.
– И что?
– Выводить пора…
Директор ужаснулся. Лев Львович, глядя на него, – тоже.