Миссионеры - Лукина Любовь Александровна. Страница 14
Осыпаемый градом мушкетных пуль, челнок устремил свой бесовский бег меж рифами, где его не могли преследовать наши глубоко сидящие судна. От борта каравеллы «Благодать Господня» отделились две лодки с гребцами и пустились в погоню, надеясь перерезать путь беглецам. Трижды вздымал ядрами воду перед самым носом верткого челнока искусный канонир «Святой Девы». Тщетно! Ничто не могло устрашить этих детей сатаны.
Крики на берегу смолкли. С замиранием следили мы за уходящими в море суденышками. Мысль о незримом пределе, за которым угадывались грозные очертания призрачных кораблей, поразила всех.
Ослепленные яростью, моряки продолжали погоню. Одна из лодок усилиями гребцов вырвалась далеко вперед и вслед за челноком пересекла роковую черту. И свершилось. Огненно-дымный след с грохотом протянулся от одного из дьявольских кораблей к лодке со смельчаками, и адским пламенем вспыхнула она. Оцепенев от ужаса, стояли мы на берегу и, казалось, слышали сквозь шум прибоя вопли горящих заживо людей. Воочию узрели мы, что ждет нас за невидимым пределом.
Грешны мы перед тобой, о Господи, но зачем столь ужасна кара твоя!
Атолл-27.
Первый год пришествия. День второй
Честно говоря, хотелось протереть глаза: в обрамленной зеленью бухточке почти борт о борт стояли на якорях каноэ береговой охраны вечерних и легкий авианосец утренних. О принадлежности этих двух боевых машин приходилось теперь догадываться по мелким признакам – вымпелы с кораблей были сняты.
На передней огневой площадке «Тахи тианга» (всего три метра отделяли ее от передней огневой площадки бывшего противника) стояла Ити-Тараи и, покусывая вывернутую нижнюю губу, внимательно слушала, что ей негромко говорит командир каноэ – тоже женщина и тоже из южных хеури. А поскольку стояли они, одинаково опершись на очень похожие заряжающие установки, то со стороны казалось, что Ити-Тараи беседует с собственным отражением. Речь, надо полагать, шла об атакованном каравеллами Аату-6.
Кормовые площадки кораблей отстояли друг от друга на несколько большем расстоянии, и простым воинам, чтобы переброситься парой фраз, приходилось уже разговаривать в полный голос.
По обеим палубам, рассеянно любуясь бухтой и небосводом, прогуливались несколько молодых людей жуткого вида – светлокожих и без татуировки. У каждого из них небрежно болтался за спиной легкий ракетомет. Странно было видеть тех, которые не воюют, вооруженными. Странно и обидно. На кораблях – согласно приказу – все стволы были разряжены, и боезапас сдан в пороховой трюм под крепкий узел.
– На Детский остров похоже, – с некоторым пренебрежением заметила девчушка-снайпер, стараясь не глядеть в сторону оборотней. Шнурка с человеческими клыками на шее у нее на этот раз не было – заставили снять.
Воины, уже слегка оглушенные наркотической жвачкой (обычно она была под запретом), окинули взглядом бухту и, подумав для важности, согласились: да, похоже. Чистая живая вода без пленки. Ни активного ила, ни серой зловонной пены вдоль берега. Даже вон рыба плавает и не дохнет... Атолл-27 был затабуирован шестнадцать лет назад – на случай переговоров в будущем. Шестнадцать лет, как и к Детским островам, к нему не смел приблизиться ни один военный корабль.
За белыми, оглушительно ворчащими бурунами чернел на горизонте крохотный горбик Тара-Амингу.
– Клык передает, – сказал кто-то из утренних.
Все обернулись, прищурясь.
– Эй, зеркальный! – окликнула девчушка-снайпер. – Перевел бы, что ли...
В ослепительном сиянии утра вспышки просматривались слабо. Связист вечерних нахмурился.
– Личный код Старых, – буркнул он. – Мне его знать не положено...
Не переставая лениво двигать татуированными подбородками, воины посмотрели на берег. Атолл-27 не имел естественных возвышений, поэтому зеркальную установку связи смонтировали на возведенной деревянной вышке, а иначе бы пришлось вырубать заслоняющую обзор пальмовую рощу, что потребовало бы гораздо большего времени. На тесной смотровой площадке, парящей над кронами, торопливо вывязывал узлы личный связист Старого. Вывязав «тьму», передал шнур напарнику и, качнув несколько раз зеркалом, послал в сторону Ледяного Клыка серию вспышек, говорящих о том, что сообщение принято. Тем временем второй связист съехал по канату на землю и заторопился к большой круглой хижине, собранной за ночь, как и вышка.
– Засуетились, – прокомментировал со вздохом механик вечерних. – Вот бы кого спросить...
– Сплавай да спроси...
Связист на берегу скрылся в хижине и не показывался минуты три. Потом выскочил снова и бегом припустил к вышке. На бегу подобрал обломок тяжелой раковины, намотал на него шнур и, прицелившись, бросил. Связист на смотровой площадке поймал обломок, сорвал шнур и повернулся к зеркалу.
– Захват скомандовали... – предположил кто-то на борту «Тахи тианга».
– Да, не повезло, – проговорил с сожалением механик. – Могли ведь попасть в группу захвата. Нет, торчи здесь...
– Гнилые рифы! – В данном случае название базы третьего флота вечерних было употреблено их юным связистом в качестве ругательства. – А как же мне тогда не повезло! Я на Аату-6 вырос! Родись на год позже, был бы сейчас там!..
Воины, не прекращая жевать, ухмыльнулись.
– Развоевался! – насмешливо сказали в абордажной команде вечерних. – Там уж вас, наверное, давно всех эвакуировали...
– А вот интересно, – задумчиво промолвила высокая светлокожая девчушка-снайпер. – Утренние в группу захвата входят?
Нижние челюсти разом остановились. Прогуливающиеся по обеим палубам оборотни рассеяно повернулись к говорящим.
– А то мы без вас не справимся! – оскорбился связист вечерних.
– Вы справитесь! Если как тогда на Ледяном Клыке...
– Язык! – не оборачиваясь, бросила Ити-Тараи, и болтовня на корме мгновенно смолкла. Нижние челюсти снова пришли в движение. Лениво переплескивалась прозрачная затабуированная вода, да подросток из огневого расчета с невинным видом мурлыкал вполголоса свой любимый «Стрелковый ракетомет»:
Не сговариваясь, все опять посмотрели на хижину.
В хижине заседал Большой Круг. Вчерашние противники в самом деле располагались на циновках широким кругом – так, чтобы можно было видеть все лица сразу. Не однажды обменявшись ударами – ракетными, десантными, прочими, – они хорошо изучили друг друга, знали друг друга по именам – и вот наконец встретились. Впервые. Стратеги, руководители лабораторий, оружейники, химики, металлурги... И двое Старых. Всего двое. Третий даже не смог прибыть – настолько был слаб.
Остров контролировался теми, которые не воюют. Проще говоря, миссионерами. От них также присутствовали два человека. Один – классический оборотень – светлокожий, нетатуированный: такими, верно, Старые были в молодости. Второй – огромный, темный, весь с головы до ног покрытый варварской, ничего не обозначающей татуировкой. Личность почти легендарная – Сехеи, во всяком случае, слышал о нем не раз. Внедренный в незапамятные времена к южным хеури, этот человек благодаря уму и невероятной физической силе довольно быстро достиг высокого положения, объединил в своем лице светскую власть с духовной и, подчинив затем еще четыре племени, за какие-нибудь десять лет цивилизовал их до уровня вступления в войну. На стороне утренних, разумеется... Увидев Сехеи среди присутствующих, он улыбнулся ему, как старому знакомому, и стратег испытал легкое потрясение, узнав в огромном черном каннибале того самого колдуна, что требовал когда-то предъявить отрезанную голову или хотя бы левую руку десятилетней Ити-Тараи.
Большой Круг начался с неожиданности. После первых слов Старого о Великом Враге один из утренних выхватил непонятно каким образом пронесенный в хижину нож и, крича об измене, кинулся к выходу. Остальные сделали попытку вскочить, но были остановлены синхронным клацаньем двух десятков затворов.