Миссионеры - Лукина Любовь Александровна. Страница 15

Теперь в Большом Круге, подобно выломанному зубу, зиял метр пустоты. Уже прозвучали грозные слова об отстранении от командования и отправке «на тростник», уже рослые ребята из личной охраны, забросив ракетометы за спину, снова отшагнули к стене, а Старый вечерних все никак не мог успокоиться. С виду он был покрепче и пободрей, чем Старый утренних, однако голый, как панцирь краба, череп и дряблый кожистый мешок вместо шеи делали его в гораздо большей степени похожим на какое-то древнее чудовище. Высокий голос его был резок и неприятен.

– Праматерь Акула его пожри! – пронзительно говорил он. – Как же ты их информировал, Серж! Или у тебя все стратеги такие нервные?

– Не понимаю... – бормотал Старый утренних. – Вроде исполнительный, слова никогда поперек не скажет... Странно...

– Ладно, оставим это, – бросил Старый вечерних. – Меня сейчас, честно говоря, беспокоят не столько те, что размахивают ножами и поднимают шум, сколько те, что молчат. Они до сих пор не верят в истинность происходящего и упорно ищут какой-то подвох... Я о тебе говорю, Ионги тамахи! Твоего парламентера приняли за провокатора! И не мудрено!.. Имей в виду, Ионги, в другое время я бы просто отправил тебя «на тростник»... на пару с этим слабонервным... Я требую, чтобы каждый понял всю серьезность нашего положения! Пока что утренние и вечерние – это кислород плюс водород. Это гремучий газ! И проскочи между ними сейчас малая искорка... Повторяю: перед нами страшный противник! Только совместные боевые действия, только объединение и перегруппировка сил дадут нам гарантию...

Старый утренних слушал его, опустив голову. Он не видел Алана без малого шестьдесят лет, а теперь ему было страшно смотреть, что они сделали с Аланом, эти без малого шестьдесят лет. Высокий, неприятный голос резал слух.

– ...здесь, именно здесь, на этих островах! – говорил Старый вечерних. – Впервые их цивилизация столкнется с препятствием, преодолеть которое не сможет. Помните: остановив Врага, вы защитите не только самих себя, но и, возможно, другие культуры, до которых еще не добрались эти цивилизованные варвары...

Старый утренних, не поднимая головы, обвел взглядом исподлобья татуированные лица. Они показались ему свирепыми и беспощадными. И за каждым из сидящих – флот, десятки кораблей, сотни, а то и тысячи обученных дисциплинированных убийц с оружием, равного которому нет в этом мире... Эти остановят.

Алан умолк наконец. И сейчас же один из присутствующих хлопнул ладонью по циновке. Просил слова. Это был девятнадцатилетний стратег вечерних Ионги.

– Старый обвинил меня в недоверии к происходящему, – начал он. – Оправдываться не собираюсь. Но прежде чем мы примем решение перемешать утренних с вечерними и запутаем все окончательно, я хотел бы узнать: все ли войска выведены из нейтральных вод?

Сидящие переглянулись. Войска были выведены все.

– Тогда объясните мне вот что, – продолжал Ионги. – Кто сейчас воюет на Тара-Амингу? С самого утра там идет бой, хотя все войска, вы говорите, отозваны.

– Не иначе, Прежние... – послышался ленивый голос Сонного Анги, и все, кроме Ионги и Старых, усмехнулись.

– Высадить туда десант и выяснить точно, – проворчал кто-то. – Можно подумать, ты не знаешь, что такое Сожженные острова! Потерявшиеся подразделения, без вести пропавшие подразделения, дезертировавшие подразделения... Давайте к делу!

– Тогда у меня вопрос к Старым, – подал голос руководитель химических лабораторий утренних. – Как я понял, суда у них деревянные. Вопрос конкретный: чем они пропитывают древесину, идущую на обшивку кораблей? А также паруса.

– В лучшем случае, – отозвался Старый вечерних, которого звали Аланом, – я мог бы тебе ответить, чем пропитывали древесину европейцы в моем мире. К сожалению, я не могу тебе сказать даже этого. Я просто не знаю. Скорее всего, ничем.

– Ты хочешь сказать, что их корабли горят? – опешил химик. – Что достаточно одной зажигательной ракеты – и каравелла...

Не закончив фразы, покачал головой и умолк. Сонный Анги хлопнул ладонью по циновке и заговорил, прикрыв глаза:

– Все это детали. Все это мы узнаем, когда будет захвачена первая каравелла... Что же касается трудностей с объединением... – Он приподнял тяжелое веко и покосился на метр пустоты, зияющей в Большом Круге подобно выломанному зубу. – Я полагаю, если бы Враг атаковал Детский остров утренних, они бы отнеслись к словам Старых с большим доверием... А в целом, мне кажется, взрывоопасность ситуации преувеличена... Я говорил со своими людьми. Все ждут надежного мира с утренними, чтобы иметь возможность расправиться с Великим Врагом... Но меня сейчас интересует другое. Я с удивлением слушал то, что нам тут предлагал Старый. Да, можно сжечь их флотилию, можно затем поставить барьер из авианосцев и преградить им путь отныне и навеки. Все это можно... Вот и прикинем для начала, какое пространство может контролировать один авианосец, имея постоянно в воздухе двух разведчиков.

Прикинули.

– Иными словами, – все так же, не открывая глаз, продолжал Сонный Анги, – для охраны северных границ архипелага потребуется не более сотни авианосцев. В то время как утренние и вечерние совместно могут выставить десять флотов.

– Одиннадцать, – поправил кто-то из утренних. – На Ана-Тиангу формируется еще один.

– Даже одиннадцать, – сказал Анги. – Это около тысячи укомплектованных, готовых к затяжной войне машин. Затем: залитые доверху спиртохранилища, склады, загруженные ракетами и напалмом, запущенные на полную мощность верфи, заводы, лаборатории. Наконец, пополнение, которое вот-вот придет к нам с Детских островов. Куда все это деть?

Старый утренних поднялся и, сделав слабый знак рукой продолжать без него, нетвердой походкой двинулся к выходу. Ему было душно, он почти терял сознание. Он знал, к чему ведет Сонный Анги, но он не мог, не хотел это слышать. Выходя, задел плечом столб – как слепой. Перед глазами с безжалостной ясностью в полный рост вставало грядущее: горящие лувры и эскуриалы, ракетометы против мушкетов, смуглые татуированные цивилизаторы против белых дикарей-христиан. Пружина неудержимо раскручивалась в обратном направлении, и помешать этому он был бессилен.

Впереди в сверкающей лагуне щетинились ракетными установками пятнистые боевые корабли. Справа уходила в небо свежесрубленная вышка с гелиографом на верхней площадке. Сзади была хижина. Там заседал Большой Круг.

Покачнувшись, Старый двинулся влево, к пальмовой роще. Он сделал десятка три шагов и остановился. Перед ним на белом песке сидели и беседовали два лучших друга: Арраи и Хромой.

– Ну ты же видел схему! – азартно доказывал Арраи. – У них же все орудия в горизонтальной плоскости. То есть атаковать надо...

Ладонь его взмыла и отвесно пошла к земле. Хромой следил за ней с сомнением.

– Все-таки со стороны солнца надежнее, – заметил он.

«Дети, – в страхе глядя на них, подумал Старый. – Сожгут всю Землю и даже не заметят, как сожгли...»

Увидев наконец Старого, пилоты встали. Старый отшатнулся и, неловко повернувшись, заторопился обратно – к хижине. Подходя, он еще издали услышал раздраженный голос Алана.

– ...вы не знаете, что это за противник! Вы не знаете коварства европейцев! Кортес, вступив на землю тотонаков, обещал избавить их от ига Монтесумы. Вот послушайте, как он действовал. Арестовал пятерых сборщиков дани, приставил к ним испанскую стражу, а ночью освободил двоих, обещал освободить и остальных, утверждал, будто только что узнал об их аресте! А когда утром ему донесли, что двое сборщиков сбежали, наказал стражу, заковал оставшихся троих в цепи и отправил на корабль! А на корабле расковал и осыпал милостями...

«Пугает... – с кривой усмешкой подумал Старый утренних, тяжело опускаясь на свое место. – Нет, Алан, поздно. Теперь их уже не проймешь ничем...»

– Чего он всем этим достиг? – поинтересовался кто-то. – Этот человек, о котором ты говоришь.

– Он сохранил хорошие отношения и с тотонаками, и с Монтесумой! – Кожистый зоб, выкаченные глаза – Алан был страшен. – Рассчитывая впоследствии уничтожить и Монтесуму, и тотонаков.... И так действовал не только Кортес, Писарро, Бальбоа – все!..